Крах СССР - Сергей Кара-Мурза

Уравнительная жилищная политика была осознанной и планомерной. В1989 г. в бюджете семей рабочих и служащих расходы по оплате квартир не превышали 1 %, а с учетом коммунальных услуг— 3 % общих расходов. Оплата 1 м[43] жилой площади составляла в среднем 13 коп. в месяц. На 1 руб. квартплаты ЖКХ получал 6 руб. дотаций государства.

В советское время при покупке новой квартиры через ЖСК 1 м2 стоил в 1986–1987 гг. в Москве 192 руб., что составляло 89 % от средней месячной зарплаты по РСФСР. Таким образом, стандартная квартира из двух комнат (18 и 12 м2) стоила среднюю зарплату за 3 года (при этом оплата жилья производилась в рассрочку на 15 лет без процента или под очень малый процент). При этом квартира сдавалась в полной готовности: с паркетным полом, окраской, оклеенной обоями и с оборудованием (сантехникой и газовой или электрической плитой). В 1999 г. средняя цена 1 м2жилья составляла в РФ 460 % и в 2006 г. 341 % средней месячной зарплаты по РФ. В 2008 г. средняя цена 1 м2 в Москве в новостройке в двухкомнатных квартирах была равна 6824 долл. Следовательно, 1 м2 стоил для среднего гражданина РФ ровно годовую зарплату, полученную «на руки». Общество начинает делиться на два резко различающихся класса: тех, кто имеет жилье, и тех, кто вынужден прибегать к его найму, ухудшать свои жилищные условия или становиться бездомным[44].

Приведенные данные показывают, что в течение 70 лет существования СССР выстраивались системы социального и национального бытия, которые следовали представлениям о благосостоянии и справедливости, сложившимся в массовом сознании населения и положенным в основу советской идеологии.

С 60-х годов XX в. в условиях спокойной и все более зажиточной жизни в умах заметной части горожан начался отход от жесткой идеи коммунизма в сторону социал-демократии. Это явно наблюдалось в среде интеллигенции и управленцев, понемногу захватывая и квалифицированных рабочих. Идеологическая машина КПСС не позволила людям увидеть этот сдвиг и поразмыслить, к чему он ведет. Беда в том, что левая интеллигенция, вскормленная рационализмом и гуманизмом Просвещения, равнодушна к фундаментальным, «последним» вопросам. А обществоведы не могли внятно объяснить, в чем суть отказа от коммунизма и отхода к социал-демократии, который мечтал осуществить М. Горбачев.

Глава 6

 Эпоха Брежнева

Коротко скажем о последнем стабильном времени перед перестройкой. В жизни Советского Союза период 1965–1980 гг. называют «эпохой Брежнева», а на языке перестройки — «периодом застоя». Но в 1990–1991 гг. большие опросы среди граждан разных национальностей СССР обнаружили замечательное явление. Из всех исторических эпох, как их представляли себе жители нашей страны, больше всего положительных оценок получила «эпоха Брежнева», а наихудшим временем оказалась перестройка (только среди евреев она вышла на первое место — но и в этой группе за нее «проголосовало» всего 11 %).

Замечательно это явление тем, что именно после завершения эпохи Брежнева массы с жадностью, даже со страстью приветствовали М. Горбачева с его «общечеловеческими ценностями». Как же это произошло? На мой взгляд, Л.И. Брежнев создал идеальные условия для вызревания того нарыва, который прорвался катастрофой перестройки. Когда этот нарыв созрел, люди буквально жаждали прихода Горбачева, чтобы вскрыть его. В чем же тут заслуга — подвести страну к катастрофе, дать вызреть кризису вместо того, чтобы его предотвратить? Это теперь видится так.

Начиная с XVIII в., когда возникла современная энергичная и хищная западная цивилизация, Россия могла выжить только совершая регулярные сверхусилия — чрезвычайные программы модернизации с творческой переработкой заимствованных у Запада технологий. Времени, кадров и ресурсов для этих программ всегда не хватало. Их мобилизация и концентрация на главных, критических направлениях всегда приводили к истощению и загниванию «тылов». Это значит, что быстрое и даже чудесное развитие одной части культуры, которая принимала на себя главный удар очередного исторического вызова, сопровождалось кризисом других частей.

Можно сказать, что каждое поколение, решая главную для Него, поставленную именно перед ним историческую задачу, обеспечивало жизнь России еще на целый исторический период, но «готовило» для следующего поколения новый кризис, который также мог стать смертельным. Если Запад научился экспортировать свои кризисы на периферию (в колонии, стретий мир», теперь и в Россию), то нам приходилось экспортировать наши кризисы в будущее, перекладывать их на плечи следующего поколения. Иногда эти «посылки из прошлого» содержали бомбы, хотя и с вынутыми взрывателями. Их активизировали своими неумелыми или злонамеренными действиями реформаторы.

Какому кризису дал вызреть Брежнев и в каком виде он подготовил его к экспорту в наше настоящее? На какой исторический вызов ответило поколение «периода застоя»? Можно ли было разделить эти две сущности эпохи Брежнева и уже тогда разрушить структуру кризиса, не дав ему вызреть в бомбу перестройки? Ответ на эти вопросы и будет оценкой доктрины, которую реализовала собранная Брежневым команда.

Противоречие, которое должен был разрешить «режим Брежнева», заключалось в следующем. Развитие общества и государства требовало осуществления нового цикла модернизации, в том числе обновления той мировоззренческой основы, на которой было собрано советское общество и легитимирован советский общественный строй. Однако модернизация политической и хозяйственной систем одновременно усугубляла кризис мировоззренческой структуры, ядром которой был крестьянский общинный коммунизм, слегка прикрытый адаптированным к нему марксизмом.

Идеальным было бы разрешение этого противоречия через синтез— переход на новый уровень социальной и политической философии, а также антропологии советского общества, обновление и укрепление культурной гегемонии советского строя, модернизация остальных сфер с опорой на новую мировоззренческую базу. Сегодня совершенно очевидно, что сил и средств для такого идеального решения в середине 60-х годов XX в. в наличии не было.

Интеллектуальный задел для этого мы только-только начинаем нарабатывать сегодня, приобретя опыт катастрофы, которая всегда прочищает мозги хотя бы у части общества. В 60-е годы XX в. мы и в малой степени не понимали природы накатывающего на нас кризиса. Мы даже и признаки его трактовали неверно, Более того, прозорливое предсказание И.Сталина о том, что именно на этапе «развитого социализма» у нас вспыхнет классовая борьба, воспринималось как старческое чудачество. Понять этого мы не могли, как римляне не могли складывать большие числа столбиком — цифры у них были не те. Когда сейчас говорят, что Брежневу следовало бы провести демократизацию партии и начать творческий диалог о проблемах социализма, это выглядит наивным детским лепетом.

Ни о какой «свободной дискуссии» тогда и речи не могло быть. Повязанные официальным марксизмом, наши большие и малые сусловы были бы тут же биты знатоками подлинного Маркса, и перестройка была бы приближена на десять лет. Вот это была бы катастрофа без всяких метафор. Задача обновления философской базы без прямого конфликта с марксизмом настолько сложна и нетривиальна, что и сегодня для ее решения не найдено приемлемого варианта. Это видно и по западным левым, и по нашей КПРФ, которая за 20 лет не смогла сказать ничего внятного о будущем «обновленном социализме».

Л.И. Брежнев рассудил настолько разумно, что сегодня это поражает. Это не могло быть сделано по расчету — тут здравый крестьянский смысл помог. Спорить с молодыми философскими талантами не стали, их рассовали в разные башенки из слоновой кости: М. Мамардашвили в Прагу, А. Зиновьева в Мюнхен, с другими тоже как-то договорились. «Подморозили» их. Решили все наличные средства бросить на то, что было поколению по силам, — отстроить и укрепить страну, насколько возможно, до прихода М.Горбачева.

В какой мере удалось выполнить эту программу? В очень большой. Можно спорить по мелочам, находить конкретные ошибки или упущения. Но в целом программу на три пятилетки надо считать удивительно компактной, системной и гармоничной. Вряд ли из нынешних умников кто-то смог бы сладить ее лучше. Это, кстати, видно из того, что «второе Я» Брежнева, исполнительный директор всей этой программы А.Н. Косыгин, за все время перестройки и реформы не получил от умников ни одного замечания. Хотели бы сказать про него гадость, но не нашли к чему прицепиться. Все вокруг да около: «застойный период, застойный период…».

Команда Брежнева — Косыгина выжала все, что могла, из стареющей плановой системы, Правильно сделали, что свернули «реформу Либермана»: если бы стали переделывать хозяйственный механизм, то потеряли бы темп и подошли к перестройке на спаде, Атак, на «энергии выбега» системы, успели создать тот запас прочности, который позволяет нам «куролесить» уже в течение 20 лет и даже дает шанс вылезти живыми из этой ямы.