Так говорил Сталин. Беседы с вождём - Анатолий Гусев

— Мне нравится, — говорит тов. Сталин, — небольшой формат, такой, как томики В.И. Ленина. Можно книжку положить в карман...

— Какого цвета обложка лучше? Вот такой — бордовый или серый?

— Это все равно, — как бы отмахиваясь от несущественного вопроса, роняет тов. Сталин.

Тема беседы уже казалась исчерпанной.

— Мне как-то прислали сборник статей К. Маркса о национальном вопросе, — вспомнил тов. Сталин, — его без предисловия издавать нельзя. Там проводится мысль, что польская нация никуда не годится...

Все присутствующие недоуменно стали поглядывать друг на друга: кто бы это мог составить такой сборник и прислать его тов. Сталину. Тов. Александров сначала высказал предположение, что это сделал Госполитиздат, а затем — ОГИЗ, Юдин, наверное...

— Вы любите гадать, — немного раздраженно заметил тов. Сталин. — Надо сначала разузнать.

Потом в этой же связи он, между прочим, бросил:

— Юдин и его «дружок»... (имея в виду Митина).

— Ну, как будто, все? — спрашивает он нас. Ни у кого больше вопросов нет. Мы как бы нехотя, медленно подымаемся и, откланиваясь, выходим из кабинета тов. Сталина. Оказавшись в знакомой уже нам приемной, все поворачивают головы к часам. 9 часов 35 минут. Итак, беседа длилась полтора часа. Но они пролетели незаметно. Уходим уже знакомым путем, до подъезда, а дальше мимо Кремлевской стены опять к Спасским воротам. Последняя проверка пропусков, и мы покидаем древний Кремль.

Запись беседы у тов. Сталина, состоявшейся в понедельник, 23 декабря 1946 года

Как и в прошлый раз, меня разыскали в Институте истории еще днем, в 4 часа. Звонил П.Н. Поспелов по поручению А.Н. Поскребышева. Сообщил, что в 6 1/2 часов нужно быть в бюро пропусков у Спасской башни, а без 1/4 семь — у тов. Поскребышева. Я выбрался из дома весьма заблаговременно. Пришлось даже прогуляться полчаса от Спасской башни к Москве-реке и обратно. На вопрос в бюро пропусков, знаю ли я, где это и куда мне идти, я уверенно отвечал, что год назад я уже был там и дорога мне известна, дескать, там-то и там-то...

В знакомых уже коридорах так же часто встречаются постовые, и, наконец, перед входом в приемную мне вышел навстречу один из секретарей тов. Сталина в военной форме.

— Я, кажется, добрался раньше всех, — сказал я.

— Да, вы пришли первым, — подтвердил он и провел меня в приемную. Здесь я, действительно, оказался один. И приемная мне уже была знакома по прошлому посещению. На большом столе, как и тогда, — много иллюстрированных заграничных журналов. Газета только одна — свежий номер «Правды». Я его еще не видел... Беру его и усаживаюсь к столу с прохладительными напитками. Минут через пятнадцать появляется т. Митин. Он садится напротив меня, предлагает выпить нарзану, но мне не хочется отвлекаться от своих мыслей, и я отказываюсь от приятного напитка. От него узнаю поточнее, что вызвали нас в связи с переизданием биографии И.В. (П.Н. же мне по телефону невнятно сказал, что будут говорить с теми, кто принимал участие в первом издании... а чего — он не сказал или я не разобрал, не знаю.)

Вошедший в приемную А.Н. Поскребышев, приветливо поздоровавшись, сказал:

— Придется с полчаса обождать.

Постепенно один за другим появляются: генерал- майор Галактионов, Иовчук, Федосеев, Кружков, Поспелов, Александров, через приемную проходят тт. Кузнецов и Патоличев — секретари ЦК.

Прошло немного времени, и всех нас позвали в кабинет тов. Сталина. Он встречает нас, стоя около большого стола, предназначенного для заседаний. Мы быстро рассаживаемся вокруг этого стола. Едва мы успели разместиться, как тов. Сталин начал говорить. Первые слова из- за не улегшегося еще шума от нашего размещения, стука стульев, шуршания вынимаемых листочков бумаги и блокнотов и т.п. даже трудно улавливались...

Темой беседы, как уже можно было уловить из первых слов тов. Сталина, являлся вопрос о биографиях Ленина и Сталина.

— Обычно начинают изучение Ленина, — заговорил тов. Сталин, — с биографии. Так знакомится с Лениным громадное большинство людей. Я говорю о простых людях, а не о тех, что сидят в канцеляриях. Они не могут читать 30 томов, им не под силу. Поэтому нужна хорошая биография Ленина.

Здесь тов. Александров вполголоса подал реплику, что ИМЭЛ издал биографию В.И. Ленина.

— Уж я знаю, как у вас ИМЭЛ издает, — несколько возбужденно заметил на это тов. Сталин.

После того как т. Александров снова хотел что-то добавить в духе своей первой реплики, тов. Сталин с упреком добавил:

— Вы в отношении ИМЭЛа хорошо настроены...

—  Когда ИМЭЛ,— продолжал тов. Сталин,— издает что-либо без подписи, без фамилий авторов, это хуже воровства. Нигде в мире ничего подобного нет. Почему боятся поставить фамилии авторов? Надо, чтобы люди имели свободу писать... Свободу высказываться, чтобы было кого раскритиковать. А то когда спросишь, то Управление пропаганды ссылается на ИМЭЛ — как будто ЦК написал,— а ИМЭЛ прикрывается именем ЦК. За спиной ЦК вы все храбрые люди... Нужна свобода высказываться, а то никто не смеет трогать. Какие взаимоотношения у Агитпропа ЦК с ИМЭЛом?

Тут я подал реплику, что согласно Уставу партии, принятому XVIII съездом партии, ИМЭЛ значится при Управлении пропаганды ЦК ВКП(б), а до этого он был Отделом ЦК.

— Тогда, — сказал тов. Сталин, — Агитпроп ЦК должен дать обстоятельную, вернее, среднюю по размерам, биографию В.И. Ленина. Это очень большое пропагандистское дело.

Дальше тов. Сталин перешел к краткой биографии И.В. Сталина, второе издание которой подготовил ИМЭЛ и исправленный им самим экземпляр которой он во время беседы держал в руках.

— Очень много ошибок. Тон нехороший, эсеровский, — сказал тов. Сталин о представленной ему на просмотр биографии И.В. Сталина.

— У меня всякие учения, — продолжал с сердцем и с некоторой иронией в голосе тов. Сталин, — Вплоть до какого-то учения о постоянных факторах войны. Оказывается, у меня есть учение о коммунизме, об индустриализации, о коллективизации и т.д. Похвал много в этой биографии, возвеличивания роли личности. Что должен делать читатель после прочтения этой биографии? Стать на колени и молиться на меня. Нам идолопоклонники не нужны...

Вот вы пишете, что у меня есть учение о постоянных факторах войны, тогда как в любой истории войн об этом написано. Может быть, у меня это же сказано сильнее, но и только... У меня, оказывается, есть учение о коммунизме. Как будто Ленин говорил только о социализме и ничего не сказал о коммунизме. В действительности о коммунизме я говорил то же, что есть и у Ленина. Дальше, будто бы у меня есть учение об индустриализации страны, о коллективизации сельского хозяйства и т.д. и т.п. На самом деле именно Ленину принадлежит заслуга постановки вопроса об индустриализации нашей страны, также и относительно вопроса о коллективизации сельского хозяйства и т.п.

— У нас есть учение Маркса-Ленина,— заключил тов. Сталин. — Никаких дополнительных учений не требуется.

— Люди рабов воспитывают... — еще раз подчеркнул тов. Сталин. — А если меня не станет?.. Любовь к партии не воспитываете... Меня не станет, тогда что?..

И еще и еще тов. Сталин говорил о необходимости воспитания нашего народа в духе любви к ВКП(б)... Любовь к идеям, идейное содержание (все записать не удалось).

* * *

Под рукой тов. Сталина лежало богато оформленное, иллюстрированное издание биографии И.В. Сталина. Показывая на него, тов. Сталин спросил:

— Такое издание для чего?

Тов. Александров попытался в оправдание выпуска в небольшом тираже иллюстрированного издания сказать, что оно нужно для библиотек, клубов и т.п.

— Библиотек у нас сотни тысяч, — сказал на это тов. Сталин. — От такого издания тошнота берет...

Возвращаясь к самой биографии, тов. Сталин отметил:

— Глава насчет Отечественной войны неплохо составлена.

А затем, опять касаясь остальных частей биографии, продолжал:

— Вот относительно Баку говорится, что, дескать, до моего приезда там у большевиков ничего не было, а стоило мне появиться, как все сразу переменилось...

— Один все устроил... Хотите — верьте, хотите — не верьте!..

На самом деле, как было дело? Надо было создать кадры... Такие кадры большевиков в Баку сложились... Имена этих людей я в соответствующем месте перечислил...

То же касается и другого периода... Ведь такие люди, как Дзержинский, Фрунзе, Куйбышев, жили, работали, а о них не пишут, они отсутствуют...

Это же относится и к периоду Отечественной войны... Надо было взять способных людей, собрать их, закалить... Такие люди собрались вокруг главного командования Красной Армии...

Нигде не сказано ясно, что я — ученик Ленина... Не помню, только где-то глухо об этом упоминается... На самом деле я считал и считаю себя учеником Ленина. Об этом я ясно сказал в известной беседе с Людвигом... Я — ученик Ленина. Ленин меня учил, а не наоборот. Никто же не может сказать, что я не ученик Ленина.