Все, кого мы убили. Книга 2 - Олег Алифанов

У меня перехватило дух от всех перипетий, коих я старался всячески сторониться с первого дня моего прибытия на Восток, давший самое имя своё всем каверзным хитросплетениям. Кто-то чувствует себя в быстрых струях интриг рыбой в воде, я же предпочитал занимать ум сличением надписей на вазах давно отошедших в лучший мир греков.

– Я сужу об Ибрагиме-паше только по тому, что установил он законы великой терпимости на Святой Земле, – без особой охоты, но не мог не заметить я, ибо действительность сия на деле спасла не одно христианское учреждение. – Монахи ограждены от поборов, поклонники путешествуют беспрепятственно. В остальном же я не дипломат.

– Я тоже! – в сердцах бросил Муравьёв и резко упёр костяшки пальцев в стол, нависнув надо мной и понизив голос. – От высочайших просьб не уклоняются, это – подарок судьбы, а не обуза. Хотя сам я не придворный служитель, но здесь и не Царское Село. Станьте на время дипломатом и заслужите монаршую милость. Но избегайте лобовых атак. Видите ли, Мегемед Али самолюбив чрезвычайно. Послы и генералы четырёх империй пытались убедить его играть их партии, и как факт, он переубедил их. Этот наполовину дикарь очень искушён в переговорах, всё время подчёркивая свою ничтожность в сравнении со своим сувереном. Он не поддаётся грубому нажиму и рядится в маски цивилизованного правителя. Понимая ценность европейских достижений, желает производить впечатление культурного человека. Завоюйте его без выстрела. Сыщите ключ к нему, который не сумели найти чиновники. Вам нужны средства для ваших новых изыскательских работ? Вы получите их, как только достигните цели. И, надеюсь, случай сей украсит ваши будущие путевые заметки, мода на чтение которых дошла и до самого двора.

Он помедлил, я едва сдержал улыбку, вспоминая, как и сам он в молодости обогатил словесность описанием путешествий в Закаспийские земли, где едва не сгинул. Но он думал, верно, об ином, я же не торопил, опустошая кофейник. Нехотя, перемежая молчание с выбором нужных слов, чему он не слыл мастером, Муравьёв деловито поведал мне диспозицию, как рассказал бы расположение войск перед боем своему союзнику. Делал он это без великого желания, но сознавая, что без достаточных сведений мне невозможно справиться. Итак, авторитет России на Востоке достиг апогея, ни одна из держав не может сравниться с нынешним влиянием её. Это не может не раздражать Австрию, Францию, и особенно Англию, чьи позиции стремительно ухудшались, начиная с Наварина и кончая Адрианопольским трактатом. В Константинополе призрак разлада царил не только над державами. Согласия не находилось порой и в русском лагере. Ждали единого начальника, как в 1829, но Орлов всё не ехал, без пользы курсируя между Пруссией, Голландией и Англией в улаживании бельгийских дел. Авторитета Муравьёву не прибавила и встреча с Мегеметом Али, где последний пообещал остановиться в своих завоеваниях и отвести войска за Тавр. Но стоило лишь Николаю Николаевичу отбыть, как Ибрагим-паша двинулся из Коньи на Бурсу.

– Я, как вы возможно знаете, ездил к нему в Александрию, донести ему лишь волю государя, без каких-либо обязательств, разумеется. Я не имел права обещать что-либо. При мне он подписал свой… буюрульды к сыну Ибрагиму остановиться, но попросил три недели на доставку приказа по всем частям. Вернувшись в Константинополь, я обнаружил войска в Малой Азии сдвинутыми, впрочем, приказ тот мог ещё находиться в пути. Злые языки меня обвинили в провале миссии, хотя успех имеется полный, и сегодня войска стоят. Всё же я опасаюсь вероломства паши; не стесняясь, на моих глазах он отправлял Ибрагиму корабли с подкреплением, объясняя мне это малым количеством и необходимой заменой выбывших из строя. Но у султана нет даже и того ничтожного количества, чтобы пополнить ряды своих войск! Ехать к нему снова я не могу, поскольку полномочия мои исчерпаны, но я хочу знать, что он замышляет. Когда я отплывал, к нему от султана прибыл визирь Галиль-паша. Из великих держав одна Австрия явила твёрдость ультиматума, прочие же пребывают в лавировании, чувствуя порывы с Востока встречными. Министерства, только что занятые утверждением на греческом троне короля Оттона, теперь поворачиваются в нашу сторону – Бутенев ждёт нот. Государь, имея самую твёрдую и сильную позицию, подкреплённую самим нашим географическим положением, не станет посредничать, посему ожидаются два трактата: между султаном и пашой при содействии союзников и между Его Величеством и Портой, для чего сюда направлен граф Орлов. Впрочем, по поводу первого намечается курьёз, ведь султан не может заключать договоров с вассалом. Но это не наше дело, стряпчие что-нибудь да придумают. Видите, насколько всё запутано! Я крайне стеснён в выборе, – сознался он, и я отдал ему должное, понимая, как задето самолюбие победоносного генерала. – Дипломаты не станут помогать, иные из них, кажется, не чают видеть меня и вовсе отставленным, признаюсь, надежда только на вас. Откровенно говоря, я рад, что вы провели некоторое время в тюрьме. Освободив вас, я вправе просить взамен маленькой услуги, не так ли?

– Прежде чем дать твёрдое согласие, я бы желал глубже уяснить своё задание.

– При дворе паши полно европейцев – консулов, коммерсантов, разного рода прожектёров. Найдите нужных осведомителей. Это тем проще, что в Александрии находится до пяти тысяч европейцев, издавна там поселившихся и занимающихся торговлей. Они уже совершенно освоились в том крае и, забыв отечество, предались единственно видам своей промышленности. Орлову надо знать точные детали трактата между султаном и Мегеметом Али, особенно в части секретных положений. Повторюсь: сами они никогда не замирятся, мир станет делом рук держав-посредниц. Официально Россия к таковым принадлежать не может, так как ультиматум наш на сей день полностью удовлетворён. Но неофициально вы обязаны донести нашу позицию как до посредников, так и до сторон. Нам нужно знать настроение паши к нам после моего убытия, доверять чужим консулам мы не можем. Государь не желает проявлять жестокосердие ни к кому, даже к египетскому паше, которому следует пожаловать просимое им, то есть то, чем он и так давно владеет де-факто. Тем паче государь не желает ссориться с великими державами, по крайней мере, пока Орлов не заключит своего секретного договора с султаном. Больше общайтесь. Войдите в доверие, станьте душой общества. Помните, что единственный посредник от государя теперь – вы. Пусть о вас так и думают. Некоторые подробности получите у Бутенева, я не дипломат, но помните, что граф Орлов мог не посвящать его в глубинную суть вашей миссии. Меня же интересует и другое. Я – начальствую силами десанта и не чувствую себя вправе жертвовать кровью моих солдат в чужеземной междоусобной распре. Постарайтесь добыть мне точные сведения о войсках, которые паша переправляет по суше и морю. Учитывайте, что только что мы победно окончили войну с одной из сторон, потеряв в боях меньше, чем на биваках. Так ради кого мы лили свою кровь, ослабляя султана? Не ради же династии самозванца! – он покраснел, еле сдерживая крик. – Заставьте его окончательно остановиться, и пусть оставит всякую мысль о дальнейшей войне.