Речи бунтовщика - Петр Кропоткин

Прежде, онъ повернулъ бы вамъ спину. Теперь, онъ стремится васъ заставить повѣрить, что вполнѣ раздѣляетъ ваши мысли; такимъ путемъ онъ надѣется легче справиться съ вами, когда представится возможность.

Это явленіе стало особенно замѣтнымъ послѣ выборовъ 1881 года, во Франціи. Достаточно было въ любомъ избирательномъ собраніи поднять вопросъ о соціализмѣ, чтобы тѣ, которые добивались избранія, сейчасъ же объявили себя приверженцами соціализма, — настоящаго соціализма, — конечно, соціализма плутовъ и обманщиковъ.

Двѣ трети делегатовъ дали понять избирателямъ, что они въ Палатѣ думаютъ заняться соціальнымъ вопросомъ. Клемансо объявилъ себя соціалистомъ; Гамбетта былъ близокъ къ этому; если бы онъ не предвидѣлъ высшаго счастья пожать когда-нибудь руку какому нибудь Величеству, онъ, навѣрное, откровенно объявилъ бы себя соціалистомъ. Бисмаркъ и не колебался: онъ выдавалъ себя за яраго соціалиста, соціалиста par excellence; въ Англіи нерѣдко приходилось слышать, что, если бы лордъ Биконсфильдъ прожилъ бы дольше, онъ „разрѣшилъ бы соціальный вопросъ”. Всѣ, вплоть до носителей клобука и рясы, заняты этимъ. Проповѣдники при Берлинскомъ Дворѣ превозносятъ соціализмъ, а во Франціи монахи издаютъ журналъ, въ которомъ объявляютъ себя знатоками настоящаго соціализма.

Словомъ, всѣ соціалисты! Биржевикъ, который спекулируетъ на повышеніи и пониженіи цѣнъ на хлѣбъ, чтобъ купить брилліанты своей женѣ; хозяинъ, который доводитъ работницъ до чахотки и дѣтей до полнаго истощенія; правители, которые арестовываютъ въ Берлинѣ и вѣшаютъ въ Петербургѣ; жандармы которые обыскиваютъ — всѣ, если они и роются въ нашихъ бумагахъ, арестовываютъ и вѣшаютъ соціалистовъ, истребляютъ работницъ и дѣтей, хозяйничаютъ въ политикѣ и финансахъ, они это дѣлаютъ, чтобъ ускорить приближеніе торжества соціализма!

А между тѣмъ, находятся соціалисты, которые такъ наивны, что слагаютъ гимны побѣды при видѣ этого зрѣлища, —„Господинъ, такой то объявилъ себя соціалистомъ; Гамбетта призналъ существованіе соціальнаго вопроса! Вотъ вамъ новое доказательство, что наша идея завоевываетъ себѣ мѣсто”, — спѣшатъ они объявить въ своихъ газетахъ. — Какъ будто намъ нужна чья бы то ни была санкція, доказывающая, что идеи соціализма находятъ широкое распространеніе въ средѣ народа!

Насъ же это зрѣлище ничуть не радуетъ. Оно, съ одной стороны, убѣждаетъ насъ въ томъ, что буржуазія составляетъ заговоръ противъ соціализма и стремится примѣнить къ нему ту политику надувательства, которую оно когда то примѣнило къ республиканской идеѣ, съ другой стороны, оно показываетъ намъ, что тѣ, которыхъ мы считали когда то соціалистами, отреклись теперь отъ основныхъ идей соціализма и перешли въ лагерь буржуазии, сохранивъ, чтобъ замаскировать свой переходъ, кличку соціалистовъ.

Какова же была, въ самомъ дѣлѣ, идея, на которой основанъ соціализмъ?

— Необходимость уничтоженія заработной платы, частной собственности на землю, дома, средства и орудія производства, словомъ, на общественный капиталъ. Тотъ, кто не признавалъ этой основной идеи, не проводилъ ее въ своей частной жизни, отрекаясь отъ какой бы то ни было эксплоатаціи, — не могъ считаться соціалистомъ.

— „Признаете ли вы необходимость уничтоженія частной собственности? — Признаете ли вы необходимость экспропріаціи общественнаго капитала въ пользу всѣхъ? — Обязуетесь ли вы жить согласно этимъ принципамъ?”

Вотъ что спрашивали когда то, прежде чѣмъ протянуть вамъ руку, какъ соціалисту.

Очевидно, что задавая вамъ эти вопросы, васъ не спрашивали, признаете ли вы необходимость уничтоженія частной собственности черезъ двѣсти или двѣ тысячи лѣтъ! Кто станетъ себѣ задавать праздные вопросы о томъ, что нужно будетъ дѣлать черезъ двѣсти лѣтъ! Когда говорили объ уничтоженіи частной собственности, признавали необходимость его немедленнаго осуществленія, и рѣшено было сдѣлать первыя попытки въ моментъ наступленія будущей революціи. — „Будущая революція” — говорили соціалисты десять лѣтъ тому назадъ (а тѣ, которые остались соціалистами, повторяютъ это и сейчасъ), — „будущая революція не должна быть простой перемѣной правительства, сопровождаемой нѣкоторыми улучшеніями въ государственной машинѣ: это будетъ Соціальная Революція”.

Сознаніе необходимости подготовиться къ экспропріаціи ко дню наступленія будущей революціи составляла основную идею соціалистовъ; вотъ чѣмъ они отличались отъ тѣхъ, которые признавали необходимость нѣкотораго улучшенія быта рабочихъ и готовы были согласиться, что коммунизмъ идеалъ будущаго общества, но не могли допустить мысли о его немедленномъ осуществленіи.

Исповѣдуя эти идеи, соціалисты были увѣрены, что ихъ не спутаютъ съ ихъ противниками. Они были увѣрены, что именемъ соціалиста не воспользуются тѣ, которые просто на просто стремятся поддержать современную эксплоатацію.

Теперь все это измѣнилось.

Въ средѣ самой буржуазіи образовалось гнѣздо авантюристовъ, которые поняли, что, не прицѣпивъ къ себѣ ярлыка соціалиста, невозможно достичь власти. Надо было найти способъ заставить себя признать партіей, не принимая ея принциповъ. Въ томъ же смыслѣ дѣйствовали тѣ, которые поняли, что подавить соціализмъ можно только войдя въ ряды его приверженцевъ, извративъ его принципы и направивъ на ложный путь его тактику.

Къ сожалѣнію, нашлись соціалисты, соціалисты прошлаго, которые захотѣли сгруппировать вокругъ себя какъ можно больше народа; они охотно принимали въ свои ряды всѣхъ, согласившихся прицѣпить къ себѣ ярлыкъ соціалиста, и широко открыли двери всѣмъ, якобы обращеннымъ. Они сами отказались отъ основной идеи соціализма и подъ своимъ покровительствомъ образовали новый видъ соціалистовъ, который отъ старой партіи сохранилъ только имя.

Подобно тому русскому жандармскому полковнику, который говорилъ одному изъ нашихъ друзей, что онъ преклоняется передъ коммунистическимъ идеаломъ, но что, такъ какъ этотъ идеалъ можетъ быть осуществленъ только черезъ 200 или даже 500 лѣтъ, надо преслѣдовать и лишать свободы всѣхъ, занимающихся пропагандой коммунизма; повторяю, подобно тому жандармскому полковнику, новые соціалисты объявляютъ, что надо отложить на далекое будущее уничтоженіе частной собственности и экспропріацію, забыть всѣ эти фантазіи и утопіи, приступить къ осуществимымъ реформамъ и не считаться съ тѣми, которые твердо стоятъ за идею экспропріаціи и препятствуютъ этимъ немедленному проведенію реформъ. — „Подготовимъ, говорятъ они, почву не для экспропріаціи земли, а для захвата государственной машины, и тогда примемся за улучшеніе положенія рабочихъ. Подготовимъ для будущей революціи не завоеваніе мастерскихъ, а завоеваніе муниципалитетовъ.

Какъ будто буржуазія, если бы капиталъ остался въ ея рукахъ, позволила бы имъ дѣлать соціалистическіе опыты, даже если имъ бы удалось захватить власть! Какъ будто бы завоеваніе муниципалитетовъ возможно безъ завоеванія мастерскихъ!

Послѣдствія всего этого заставляютъ себя уже чувствовать.

Теперь, когда передъ вами одинъ изъ этихъ новыхъ соціалистовъ, вы не знаете съ кѣмъ вы имѣете дѣло: съ какимъ нибудь господиномъ, вродѣ русскаго жандармскаго полковника, или съ настоящимъ соціалистомъ. Они всѣ признаютъ, что когда нибудь, — черезъ тысячу лѣтъ, можетъ быть, — собственность должна стать коллективной; но теперь они занимаются избраніемъ какого нибудь члена Палаты, который потребуетъ у нея уменьшенія числа рабочихъ часовъ. Разница между соціализмомъ жандармскаго полковника и соціализмомъ нео-соціалистовъ почти неуловима: Всѣ соціалисты! Рабочій, который не имѣетъ возможности слѣдить за тридцатью газетами, скоро не будетъ знать, гдѣ соціалисты и гдѣ извратители соціалистической идеи. Въ день Революціи, рабочимъ придется перенести много испытаній, пролить много крови, прежде, чѣмъ они поймутъ, кто ихъ друзья и кто ихъ враги.

Духъ возстанія[12].

Въ жизни человѣчества бываютъ эпохи, когда революція становится насущной необходимостью, когда она неизбѣжна. Новыя идеи нарождаются съ каждымъ днемъ, стремятся проявиться и найти себѣ примѣненіе въ жизни, но онѣ на каждомъ шагу сталкиваются съ инертностью защитниковъ стараго режима и гаснутъ въ удушливой атмосферѣ старыхъ предразсудковъ и традицій прошлаго. Принятые въ нашемъ обществѣ взгляды на политическій строй Государствъ, на законы соціальнаго равновѣсія, на политическія и экономическія взаимоотношенія гражданъ не выдерживаютъ никакой критики; они разбиваются каждый день, при каждомъ удобномъ случаѣ, какъ въ трудахъ философовъ, такъ и въ обыденной бесѣдѣ, какъ въ роскошныхъ салонахъ, такъ и въ убогихъ харчевняхъ. Политическіе, экономическіе и соціальные институты рушатся; старыя зданія, развалины, въ которыхъ жизнь стала уже невозможна, — они не даютъ развиваться зачаткамъ, зародившимся въ разсѣлинахъ ихъ полуразрушенныхъ стѣнъ.