Сорок изыскателей. Повести. - Сергей Михайлович Голицын

— Ну-с, — опять обратился Тычинка к Номеру Первому, — предположим, что эта неизвестная вещь и по сей день действительно находится у кого-либо из Нашивочниковых, проживающих в настоящий момент в Любце.

— Просто не представляю, — разводил руками Номер Первый, — один — агроном в совхозе, другой — бухгалтер в банке, третий — сапожник, четвертый…

— У внука может оказаться другая фамилия, — нерешительно вставила Магдалина Харитоновна.

— Обычно в старое время дома переходили от отца к сыну, реже — к дочери, — возразил Тычинка, — а дочерям давали приданое. Если это портрет, мне кажется, он в приданое не годился.

— А если это кольцо или брошка, любой отец подарит эту драгоценность только дочери, — возразила Магдалина Харитоновна.

Тычинка не обратил никакого внимания на ее слова.

«Нет, с этими поисками мы зашли в какой-то тупик. Вот так загвоздка! — думал я. — Нашивочников, Нашивочников», — бормотал я про себя. Эта не совсем обычная длинная фамилия все время вертелась у меня на языке. Как ни странно, она мне была почему-то удивительно знакома. Откуда? Может, кто-либо из моих юных пациентов? Нет, нет! Я закрыл глаза, мне ясно представилась четкая надпись высокими худосочными буквами: «Нашивочников». Я посмотрел на Соню, сидевшую напротив. Она уставилась в одну точку, нахмурилась и сосредоточенно что-то шептала.

— Краткие выводы. — Тычинка глубокомысленно приставил пальцы ко лбу. — Владелец Любецкой фабрики азиатских платков из справочника 1852 года, купец третьей гильдии Прохор Андреевич Нашивочников, и некий Прохор, у которого за четырнадцать лет до того, в 1838 году, то есть, заметьте, в год смерти Ирины Загвоздецкой, некий Егор спрятал неизвестную вещь, возможно, одно и то же лицо. Если это не так, я на сегодняшний день не представляю, какими путями продолжать поиски. Еще предположение: эта вещь, видимо, осталась у внуков или правнуков, носящих фамилию Нашивочниковы. Конечно, все это догадки, но отчего же вам не пойти к тому правнуку, который живет в Москве? Ведь это отнимет у вас не более двух часов. Кстати, имеются некоторые шансы, что эта неизвестная вещь действительно портрет.

Все изыскатели решили завтра же с утра отыскать этого самого Семена Петровича, а затем пойти к Номеру Шестому — художнику Иллариону, — познакомиться с ним и пригласить его в нашу компанию изыскателей.

— А теперь садитесь пить чай, — решительно сказала мама.

Снова пили чай из тех же оригинальных сосудов, снова поглотили небывалое количество варенья и фруктов.

После чая стали укладываться спать. Соня хлопотала еще больше вчерашнего и сама проверяла постели.

Все улеглись на тех же местах, как и накануне. Я предпочел устроиться на полу вместе с мальчиками. Тычинка пригласил Номера Первого к себе.

Оба историка долго не могли угомониться. Они, что называется, дорвались друг до друга, принесли из кухни табуретки, поставили их посреди передней, и я все слышал сквозь сон, как они перебирали различные исторические факты.

Несколько старинных книг и справочников и, конечно, синенькая книжечка лежали перед ними прямо на полу. Время от времени то один, то другой схватывал одну из книг, лихорадочно перелистывал и, отыскав нужную строку, запальчиво тыкал пальцем и что-то доказывал.

Когда они разошлись, я не слышал — я заснул.

Глава семнадцатая

Что значит «отъезд навсегда»

Утром с умыванием и прогулками по кухне повторилась та же сутолока, что и вчера. Но Тычинка так был захвачен общеизыскательскими интересами, что снисходительно улыбался, глядя на ребячью суету, и ушел на работу, кажется позабыв о квартирных неурядицах. Уважаемая Роза Петровна вообще не показалась из своей комнаты.

Самый простой способ узнать адрес нужного человека — отыскать его фамилию в телефонной книжке. Еще не было восьми часов, а мы уже столпились на переговорном пункте.

Я повел пальцем по строчкам книги.

Нашкинзон, Нашивкин, Нашивочкин… Вот, Нашивочников! Батюшки! Да тут их двое! О любецком уроженце С. П., то есть Семене Петровиче, Номер Первый смутно что-то припоминал. Но откуда взялся совершенно неизвестный А. М.? Решили начать именно с него.

Как самый опытный по телефонным разговорам, я забрался в будку, опустил монету, набрал номер.

— Я слушаю вас, дорогой, — послышался, как мне показалось, чересчур развязный мужской голос.

— Мне бы товарища Нашивочникова.

— Он самый.

— Мне нужно вас видеть по исключительно важному делу. Разрешите к вам прийти через часочек.

— Через часочек поздно будет. Давай-ка поспешай. Предупреждаю, браток, через полчаса уезжаю, притом навсегда.

— Как — навсегда? — переспросил я.

— А так: значит, никогда сюда не заявлюсь и по этому телефону в последний раз в жизни разговариваю. Понял? Давай беги, еще поспеешь, машины не приехали.

Я бросил трубку. Мне не совсем было понятно, что значит «навсегда». Я знал только одно: надо спешить на всех парах, иначе не поспеем. Неизвестный А. М. исчезнет навсегда, и все следы пропадут.

Наскоро списали номера телефонов и адреса обоих Нашивочниковых и помчались. Хорошо, что бежать предстояло не особенно далеко.

Мы помчались по Садовой, сбивая прохожих, пугая автомашины, удирая от милицейских свистков. Я слышал за спиной учащенное дыхание Номера Первого, Майкла и всех ребят. Бедная Магдалина Харитоновна опять отстала; я видел, как она вдалеке отчаянно размахивала руками.

— На поезд опаздывают, что ли? — слышалось сзади.

Вот нужный переулок! Вот ворота! Мы очутились посреди большого, запутанного двора.

Дома теснились в полном беспорядке, всё старые, деревянные, облезлые, покосившиеся, кое-где с подпорками. Ряды скверных деревянных и железных сараюшек прилепились к заборам. Всюду было развешано разноцветное белье, ребятишки бегали, старушки грелись на солнышке.

— Ну, куда? Ну, который дом?

Появление конницы изыскателей произвело большое впечатление: ребятишки нас окружили, старушки прекратили оживленную беседу и тревожно стали нас оглядывать.

— Скажите, где тут квартира двадцать два? — тяжело дыша, спросил я старушек.

— Опоздали мы или не опоздали? — волновалась Люся.

Старушки разом заговорили. Одна посылала в один дом, другая указывала на соседний; они заспорили друг с другом, даже поссорились.

Мы стояли в полной растерянности. Куда нам идти? Наконец я догадался назвать фамилию Нашивочникова.

— А! Александр Максимович! — Старушки даже подскочили от радости и тут же любезно показали на самый дальний, самый старый дом.

Возле крыльца стояли два грузовика, но проникнуть в квартиру мы не смогли.

Посреди старой, косой лестницы застрял шкаф. Вообще-то от шкафа мы увидели только