Ричард Длинные Руки — ярл - Гай Орловский

Кастелян умолк, в задумчивости вертел в пальцах пустой кубок, налил еще и выпил на этот раз залпом.

— Понятно, — сказал я.

Он поднял на меня внимательный взгляд.

— Что именно, благородный герой с длинным мечом?

— Да так. Это я своим… неоформленным еще спинномозговым мыслям.

Похоже, герцог Валленштейн раньше других понял, что его замок обречен. Рано или поздно падет, слишком уязвим в стратегическом плане. А вот если вступить в заговор по государственному перевороту в Вексене, есть шанс из герцога стать королем. Там, в новом королевстве. Которое принадлежало некому туземному королишке по имени Барбаросса.

Дурак, мелькнула мысль без всякой жалости. Не знает еще, его бы убрали моментально. Вслед за альбигойцами. Черные монахи практичны и безжалостны, им не нужен даже марионеточный правитель. Их власть должна быть абсолютна. Оскорбленный герцог попробовал бы сопротивляться… но, думаю, зная его нрав, его бы прирезали еще в постели в первые же дни после прихода к власти.

Кастелян задумчиво смотрел через парапет, даже стена и башня на той стороне двора едва-едва проступают сквозь серую пелену дождя. Благодаря навесу струи дождя сюда не долетают, но в плотном влажном воздухе скоро поплывут мелкие рыбешки. А потом и крупные.

— Пугает? — спросил он.

— Дождь? — переспросил я.

Он недовольно дернул щекой.

— Положение рода Валленштейнов, — ответил он суховато. — Довольно шаткое, надо признать. Скорее бы возвращался герцог. С ним ушли и все рыцари замка.

— А вассалы? Их нельзя призвать охранять замок?

Он поморщился.

— Их не осталось. Так что, сэр Ричард, разве эта задача не по вашему плечу? Разве не воспламеняет праведным гневом и жаждой вернуть былое величие рода?

Я поставил кубок на стол, поднялся и лишь тогда ответил равнодушно:

— Не воспламеняет.

Я спустился на этаж, впереди нижний зал западной башни, где меня разместили, отсюда свернуть под прямым углом — и попаду в башню-донжон. Я шел, вяло размышляя о кастеляне, чья позиция вообще-то не совсем непонятна, о Мартине, этот весь как ладони, о леди Изабелле, ее дочках…

— О, сэр Ричард! — донесся веселый щебечущий голос.

По лестнице спускались леди Дженифер и леди Бабетта. Леди Бабетта сразу же послала самую очаровательную и обольстительную улыбку, здесь их называют куртуазными, хотя, как я заметил, когда приходит на что-то мода, под нее гребется все, здесь даже кони куртуазные, в смысле — украшены куртуазно, попоны у них куртуазные, как и стремена с выпендренами, что тоже куртуазность.

Дженифер метнула в мою сторону недовольный взгляд, подчеркнуто недовольный и даже презрительный, словно увидела пьяного конюха. Леди Бабетта задержалась на лестнице, встретив Мартина, а Дженифер снизошла по ступенькам, надменная и невозмутимая, как богиня.

Я поклонился, светски передернул плечами и помахал перед собой невидимой шляпой. Ее брови приподнялись.

— Что означают ваши странные телодвижения, сэр Ричард?.. Вы уже не контролируете себя?

— Это такое приветствие, — сообщил я, — куртуазное. Я, мол, мету своей шляпой перед вами дорогу. Ну, вроде бы шляпой. И вроде бы мету, мету, мету…

— Ах, вот как, — произнесла она холодно, в глазах подозрение, — где же вы подсмотрели такое приветствие?

— А вот и не скажу, — ответил я скромно, — не правда ли, прекрасная погода?

Она зябко поежилась, на прекрасном личике холодная недоступность.

— Если вы лягушка — да, прекрасная.

Я вздохнул.

— Увы, я не лягушка, но с ними иметь дело приходилось, приходилось. Ведь для того, чтобы найти свою Елену Прекрасную, приходится перецеловать ой как много лягушек…

Она спросила с живейшим интересом:

— И как? Вы их уже целовали?

— Конечно, — ответил я убежденно, — все-таки это лучше, чем женщин… Правда, целовал как-то одну, так отплевывалась, рот лапками закрывала… То ли брезгливая попалась, то ли замуж не хочет?

Дженифер гордо выпрямилась.

— Она просто за вас не хочет, — сообщила она величественно. — Но если появится настоящий рыцарь…

— Наподобие вашего сладкоголосого Патрика, — подсказал я.

— А хотя бы и так, — отпарировала она.

— А я думал, вы его для себя приберегаете…

Она сделала пренебрежительную гримаску, означающую, что Патрику ничего не светит, она такая принцесса, такая принцесса, что и в туалет никогда не ходит, настолько вся одухотворенная и прекрасная.

— Вы уже завершили свои дела?

— Всякое разумное дело имеет свое завершение, — ответил я туманно и посмотрел на нее многозначительно, — и только ерундой можно заниматься бесконечно.

Она не поняла, но на всякий случай обиделась, оглянулась на Бабетту, но ее крепко придерживает за локоть Мартин и что-то втолковывает строго и настойчиво. Леди Бабетта досадливо морщилась и порывалась присоединиться к нам, а то вдруг снова ускользну, как скользкая рыба налим.

— Так не занимайтесь, — посоветовала Дженифер. — Или не можете?

Я вздохнул.

— Знаете, леди Дженифер, — сказал я, — а я ведь могу и брякнуть вашей матушке, как вы развлекаетесь…

— Как? — спросила она невинно.

— Заезжим мужчинам спины моете, — прошептал я злорадно.

— Фи, — сказала она убежденно, — вы никогда так не сделаете.

— Почему?

— А какой вы после того рыцарь?

Я с наглейшей улыбочкой посмотрел ей в глаза.

— Незаконнорожденный.

Что-то в ее взгляде дрогнуло, даже вроде бы проступил страх. Незаконнорожденные не получают с пеленок надлежащего воспитания, что можно, а чего нельзя, они — вольные птицы, кого хотят, того и клюют.

— Все равно, — произнесла она без прежнего напора, — если у вас золотые шпоры… к тому же вы с Севера…

— То я должен вести себя, как дурак? — закончил я ее фразу. — Ошибаетесь, лапочка. Ваш Юг еще не видел такого прагматика, как я. Я вот вас щас прижму к стенке и задеру подол, а потом скажу, что это вы ко мне, такому невинному, приставали, развратить хотели. А то и вовсе растлить… Нет, не щас, народу многовато, но как-нибудь поймаю, поймаю…

Она отпрянула, в синих глазах появилось отвращение.

— Вы… вы чудовище!

Я нагло улыбнулся.

— Я же знал, куда еду. Это я к тому, что раз вы не считаете меня родным братцем, то я могу… да-да, могу вести себя свободно, как птица. Ну, вы знаете, как ведут себя птицы. Знаете, да?..

Сверху простучали каблучки, запыхавшаяся леди Бабетта выпалила скороговоркой:

— Этот ваш Мартин меня едва не уморил! Он в самом деле такой подозрительный?.. Кто да кто этот странный мужчина, который летал по ту сторону башни у моего окна? Да откуда я знаю, кто из них любит подсматривать, как я раздеваюсь!.. Просто все мужчины бесстыжие…