МУЖИК. ИСТОРИЯ ТОГО ЧУВАКА ИЗ ANTHRAX - Скотт Иэн

У меня началась паранойя, я стал нервным, начал думать, что мы превращаемся в посмешище, потому что утратил веру в себя. У меня всегда было ощущение, что в Anthrax именно я несу ответственность за принятие решений, и начал всерьез сомневаться в своих взглядах. Мы гастролировали в поддержку альбома, который я терпеть не мог, но буквально каждый вечер нам приходилось играть новые песни. Это только лишний раз бесило.

Мы играли «I'm The Man», а я думал: «Кто мы такие? Что это такое? Разве Metallica так делают?» У меня было ощущение, что мы — пародия на себя самих же. Я пересмотрел свое отношение по части выступления в шортах и подумал: «О, нет, с подобным имиджем мы начинаем походить на придурков. Ладно, хотя бы в кольчуге не выступаем». Но все это казалось далеким от Anthrax.

В клипе к «Antisocial» Денни Спитц засветился в гребаной майке Твити и длинных красных купальных трусах ниже колен с изображениями Джетсонов. А еще он играл на гитаре с наклейкой Черепашки-Ниндзя. Я едва не блевал от одной только мысли об этом. Что тут может быть общего с металом? Скорее это смахивало на рекламу Cartoon Network[26], хотя он вышел в эфир лишь четыре года спустя.

Мне кажется, тогда я был таким разбитым и неловким. Не понимаю, ведь мы же могли настоять на своем и сказать лейблу, что нам нужно больше времени, чтобы закончить пластинку. При необходимости мы даже могли бы отказаться от тура с Iron Maiden. До этого мы уже много раз говорили «нет» различным предложениям и настойчивым просьбам. Мы стали жадными. Не больше, не меньше. Награда так и маячила перед глазами — стадионный тур с Iron Maiden, и мы ухватились за эту возможность.

К счастью, гастроли с Iron Maiden стали осуществлением наших мечтаний, так что это несколько притупило боль от осознания факта, что мы выпустили говенную пластинку. С этими парнями было очень здорово тусить — это были профи, но при этом они были невероятно дружелюбными и всегда готовыми прийти тебе на помощь. Где еще встретишь столь же выдержанную группу на сцене, которая выступает вечер за вечером туеву хучу лет? Для нас шоу были не менее офигенными. Мы выступали на под завязку набитых стадионах — от Anthrax у чуваков просто рвало крышу. Мы продавали сотни тысяч пластинок и вагоны товаров с символикой группы. Наконец-то мы «сделали это».

После тура с Maiden мы не стали снижать темп, но поведение Джои становилось все более и более непредсказуемым. Он не знал меры в тусах, и нам постоянно приходилось мириться с его взрывами эмоций. Когда мы играли с другой группой таких же тусовщиков, он шнырял к ним в гримерку и начинал зажигать с участниками группы или дорожниками. Я видел Джои с расширенными зрачками и не в себе — своим видом он напоминал серийного убийцу. Для него это вошло в систему — как на сцене, так и за ее пределами. Я не вмешивался, пока не почувствовал, что злоупотребление сказывается на его выступлениях.

На этот счет у меня была одна позиция: «Эй, чувак, я тебе не отец, черт побери. Я не стану учить тебя жизни, но если твои кутежи влияют на сценические выступления, тогда нам придется как-то решать эту проблему». 16 ноября 1988-го мы открывали выступление Оззи Осборна в турне в поддержку «No Rest for the Wicked», а Джои был не в лучшей форме. Его голос казался слабым. Нашел, блядь, время. Мы участвовали с крупнейшем, важнейшем туре в своей карьере, продавали по семь тысяч билетов за концерт, наш мерч продавался лучше, чем когда-либо, но наш вокалист разваливался буквально на глазах, потому что баловался коксом и не выдерживал нагрузки концертных выступлений. Мы не собирались позволить Джои уничтожить все, чего мы достигли таким упорным трудом.

Как-то в выходной в Чикаго мы встретились с ним в старой гостинице Дейз Инн в Лейк Шор, она теперь называется W Hotel. Все собрались в комнате, словно это было насильственное вмешательство, по сути так оно и было. Я сказал ему: «Слушай, бро, вечеринки сказываются на твоем голосе. Когда ты пьешь, ты становишься безумцем, мы не только устали от всего этого, это вредит и группе, пора с этим завязывать».

Мы сказали ему, что будем рядом, чтобы помочь, если ему потребуется помощь, и сделаем все, что в наших силах. Наша помощь не понадобилась. Он завязал пить и нюхать кокс буквально в ту же минуту, и с тех пор он вел трезвый образ жизни. Я испытываю к нему невероятную долю уважения за то, что он нашел в себе силы, чтобы справиться с этим. Непросто просто так взять и завязать с наркотой, а проблемному алкоголику еще труднее выпустить бутылку из рук. У Джои была невероятная сила воли, он смог взглянуть своим проблемам в лицо и сказать: «Так, все, хорош, завязываю».

В том же туре, когда мы убедили Джои, что он ходит по лезвию ножа, нас едва не арестовали в одну из самых веселых ночей безрассудного пьяного дебоша нашей карьеры. 30 и 31 декабря мы отыграли два вечера с Оззи на стадионе Лонг-Бич Арена. Джонни забронировал почти целый этаж в отеле Хаятт на бульваре Сансет. Нам вспомнилась Райет Хаус, где Led Zeppelin в 70-х вытворяли свои безумные проделки. Ничего такого не было после шоу 30 декабря, потому что мы зарядились энергией перед вторым вечером и не хотели подвергать себя риску, чтобы нас выкинули из отеля перед самым Новым Годом.

Вместе с группой, дорожниками и всеми нашими друзьями, которые пришли отметить мой двадцать пятый день рождения мы более чем наверстали упущенное в следующий вечер. В двух номерах стояли ванные и раковины, наполненные льдом и бутылками ликера, пива и вина. Когда все начало переливаться через край, мы наполнили пустые бутылки бухлом. Все было готово для безудержной автопати. Это был один из немногих вечеров в 80-х, когда я реально нажрался. Да практически все тогда нажрались, и мы потеряли над собой контроль. Наши добрые приколы не ограничивались обливанием друг друга водой и тем, что один ссал на другого. Мы швырялись полными бутылками пива с одного до другого конца длинного коридора. Кому-то неслабо перепадало. Пол был скользким от пива, повсюду валялось битое стекло.

Вот я помираю со смеху, а потом краем глаза замечаю чью-то руку в броске, и тут бутылка со свистом пролетает мимо моей головы и разбивается о стену. В конце концов нас заколебало бросаться друг в друга бутылками, и кто-то швырнул бутылку прямо в закрытое окно на террасу. Она упала на бульвар Сансет. И тут все как по команде начали разбивать стекла бутылками, которые оказались под рукой. Одними бутылками дело не ограничилось. На парковку вместе с радиочасами из окна вылетели комнатные лампы, да почти все, что плохо лежало, пошло в ход. Мы оторвали телек от подставки и выбросили его на парковку из окна, выходящего на задний двор. И хоть мы и были в говно, у нас по крайней мере хватило мозгов понять, что выбрасывание телека на бульвар Сансет может обернуться для нас серьезными проблемами; мы могли отправиться в тюрягу за непредумышленное убийство, хотя с тем же успехом мы могли отнять у кого-нибудь жизнь с помощью бутылки пива или лампы, просто нам казалось, что с телеком все обстоит намного хуже.

Было непросто выбросить телек из открытого окна. Эти гигантские подставки, которые стояли в номерах в 80-х, были чертовски тяжелыми. Понадобилось несколько человек, чтобы выбросить его на пустую парковку прямо под окном. Мы не видели, как он приземлился, но безусловно слышали. Раздался убедительный треск, когда он ударился о проезжую часть. Через несколько минут приехала полиция. Мы были настолько пьяны и самоуверенны, что думали: «Ну, что они нам сделают? Ну да, бросались бутылками и прочей херней. Ну и что с того? Канун Нового Года как-никак. Кому какое дело? Что случится? Что они станут делать? У нас тут целый этаж оплачен. Они нам говна не сделают! Они не смогут нас выкинуть отсюда. Это наш этаж, ебать вас за ногу!»

Опять-таки, по глупости мы чувствовали себя неуязвимыми. Мы думали, что у нас есть право задирать людей и усложнять им жизнь, вытворяя всякое легкомысленное дерьмо и наивно полагая, что никаких последствий не будет, потому что мы известные чуваки из группы. Ужаснее отношения и представить сложно. Именно это превращает вполне приятных людей в полных мудаков. Когда около трех утра приехали копы, я находился в одной из комнат, где мы тусили, за закрытой дверью. Джон Темпеста, который позже присоединился к White Zombie и играл в Testament, Exodus и the Cult, на тот момент был барабанным техником Чарли. Он был там со мной вместе с нашим охранником Билли.

Раздается стук в дверь, я выглядываю в глазок и вижу одного из работников отеля. Он приходил уже в двадцатый раз. В отеле шли и другие тусы, так что первые несколько раз мы подходили к двери и отвечали: «Это не мы. Мы не бросались бутылками». Когда один больше похожий на сыщика работник отеля спросил, почему в нашем номере разбито окно, мы сказали, что это вышло случайно, и что кто-то случайно упал на окно. Долго думать не пришлось, чтобы заметить, что в одном из наших номеров не хватает телека. Даже копы из Кистоун смогли бы сложить дважды два и понять, что это мы его выбросили.