Малый уголок - Сомерсет Уильям Моэм
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Доктор поднял брови. Пожалуй, Эрик Кристессен забрался на слишком большие высоты. Однако он продолжал с удовольствием его слушать. Эрик был по уши влюблен, а доктор Сондерс относился с полуиронической нежностью к молодым существам в таком состоянии.
— Вы читали когда–нибудь сказку Андерсена «Русалочка»? — спросил Эрик.
— Сто лет назад.
— Этот прелестный, похожий на чистое пламя дух, который не взор мой, а душа видит в Луизе, кажется мне похожим
на эту русалочку. Ей не по себе в обиталищах людей. Ес всегда томит тоска по морю. Она и человек и не человек. Луиза так мила, так деликатна, так нежна, и вместе с тем в ней есть какая–то отчужденность, которая держит вас на расстоянии. Это качество кажется мне редкостным и прекрасным. Я не ревную к нему. Я не боюсь его. Это бесценное сокровище. Я глубоко ее люблю и чуть ли не сожалею, что она не может удержать его навсегда. Я чувствую, что она утратит это, когда станет женой и матерью, и та душевная красота, которую она приобретет, будет уже иной. Это нечто обособленное и независимое. Это внутренняя сущность, ее «я», которое является частью вселенского «я». Возможно, во всех нас это присутствует, но в ней — особенно ощутимо; кажется, будь мои глаза немного более острыми, я бы ясно увидел, что это такое. Мне так стыдно, что я не могу прийти к ней таким же чистым, какой она приходит ко мне.
— Глупости!
— Почему? Когда любишь такую женщину, ужасно думать, что ты лежал в чужих объятиях и целовал купленные накрашенные губы. Я и так чувствую себя недостойным её. Я мог бы по крайней мере отдать ей чистое и непорочное тело.
— О, мой дорогой мальчик!
Доктор Сондерс считал, что юноша болтает чепуху, но не испытывал ни малейшего желания спорить с ним. Становилось поздно, у него были свои дела. Он допил виски.
— Мне всегда претила позиция аскетов. Мудрый человек сочетает чувственные радости с духовными таким образом, чтобы увеличить удовольствие, которое он получает от них обеих. Самое ценное, чему научила меня жизнь; ни о чем не сожалеть. Жизнь коротка, природа враждебна, человек смешон; но, как ни странно, большая часть наших невзгод чем–нибудь возмещается, и, обладая некоторым чувством юмора и здравым смыслом, можно неплохо справиться с тем, что в конце концов не имеет особого значения.
С этими словами доктор встал и вышел из комнаты.
Глава двадцать третья
На следующее утро, удобно устроившись на веранде гостиницы, доктор Сондерс читал, задрав вверх ноги. Он только что узнал в конторе пароходной компании, что, по их сведениям, корабль будет через день. Он сделает остановку в Бали, что даст доктору возможность осмотреть этот прелестный остров, а оттуда нетрудно будет добраться до Сурабаи. Доктор наслаждался отдыхом. За последние годы он забыл, как приятно просто ничего не делать.
— Сибарит, — пробормотал он про себя. — Черт подери, я бы мог сейчас сойти даже за джентльмена.
Вскоре на дороге показался Фред Блейк, кивнул доктору и поднялся на веранду.
— Вы не получали телеграммы? — спросил он.
— Вот уж чего не жду, — ответил доктор.
— Я только что был на почте. Меня спросили, как меня зовут — не Сондерс ли?
— Забавно. Никто понятия не имеет, где я нахожусь, да вряд ли в целом свете найдется человек, который так срочно захочет со мной связаться, что потратит деньги на телеграмму.
Но его ждал сюрприз. Не прошло и часа, как к гостинице подъехал на велосипеде мальчик, и через несколько минут управляющий зашел с ним на веранду и попросил доктора Сондерса расписаться в получении только что переданной телеграммы.
— Странно! — воскликнул доктор. — Старый Цзинь Цин — единственный человек, который может предполагать, что я здесь.
Но когда он распечатал телеграмму, удивление его еще возросло.
— Что за идиотство, — сказал доктор. — Она закодирована. Кто, ради всего святого, мог сыграть такую глупую шутку?! Нечего и ждать, чтобы я тут что–нибудь понял.
— Можно взглянуть? — спросил Фред Блейк. — Если это один из распространенных кодов, я это сразу увижу. Я уверен, здесь нетрудно раздобыть книги с ключами для расшифровки.
Доктор протянул ему бумажную ленту. Это был цифровой код. Слова или фразы заменялись группами цифр, конец каждой группы был обозначен нулем.
— В коммерческих кодах используются составные слова, — сказал Фред.
— Знаю.
— Я неплохо разбираюсь в кодах. Увлекался этим одно время. Вы не против, если я попробую ее расшифровать?
— Конечно, нет.
— Нет такого кода, секрет которого нельзя было бы найти. Весь вопрос во времени. Говорят, в британской разведке есть один парень, так он раскрывает любой код за двадцать четыре часа.
— Ну, так берись за дело.
— Пойду в комнату. Мне нужны бумага и перо.
Вдруг у доктора Сондерса мелькнула мысль.
— Дай–ка мне взглянуть еще разок.
Фред передал ему телеграмму, и доктор посмотрел место отправления; Мельбурн. Он не вернул ее Фреду.
— А не тебе ли она, случайно?
Какое–то мгновение Фред колебался. Затем на его лице показалась улыбка. Когда он хотел подольститься к вам, он становился обворожительным.
— Ну, по правде говоря, мне.
— Зачем же она прислана на мое имя?
— Я думал, раз я нахожусь на «Фентоне», они не захотят вручить ее, потребуют от меня удостоверения личности или еще что–нибудь. Если ее пошлют на ваше имя, это избавит меня от кучи хлопот.
— Нахальства тебе не занимать.
— Я знаю, что вы — стоящий человек!
— А эта небольшая реалистическая подробность насчет того, что тебя спросили на почте, не Сондерс ли ты?
— Чистая выдумка, старина, — небрежно ответил Фред.
Доктор Сондерс засмеялся.
— А что, если бы, ничего тут не разобрав, я порвал телеграмму?
— Я знал, что раньше, чем сегодня, она не придет. Они только вчера получили мой адрес.
— КТО ЭТО «ОНИ»?
— Люди, которые прислали мне телеграмму, — с улыбкой ответил Фред.
— Так что сегодня утром ты удостоил меня своим обществом не только ради удовольствия побыть в моей компании.
— Не только.
Доктор вернул ему телеграмму.
— Ну и наглец же ты! — сказал он. — Код, вероятно, у тебя в кармане.
— В уме
Фред пошел в комнату. Доктор Сондерс снова принялся за чтение. Но внимание его было рассеянно. Он не мог полностью
