Охота на пиранью - Александр Бушков

Мазур задумчиво созерцал неведомое устройство и гадал, имеет ли смысл его оттуда сковырнуть. Вполне возможно, это не приемник, а некий локатор, фиксирующий присутствие на данной территории живого объекта определенных габаритов. Есть такие штучки. Его учили обезвреживать иные, но не голыми руками…

Пожалуй, пусть себе торчит и далее. Если это приемник, он бесполезен. Если «локатор», охотники все равно уже примерно представляют, где залегла на ночлег дичь…

Он посмотрел в ту сторону, откуда беглецы пришли. И почти сразу же заметил на склоне далекой сопки яркую точку, слегка пульсирующую. Поднял к глазам бинокль. Точка превратилась в желтое пятнышко, явственно трепетавшее, неритмично сокращавшееся, — костер, живой огонь… Охотнички встали лагерем, ничуть не скрываясь, — у них как-никак две собаки, издали почуют любого пришельца… Расстояние сейчас определить трудно, но до костра не менее десяти километров: дистанция, надо сказать, не устраивает, ее нужно любой ценой увеличить, оторваться как можно дальше… но что же придумать? Как положить чертова туземца?

Повсюду, насколько доставал взгляд, простиралась темная тайга — и Мазур, словно прилежный часовой, не отрывая от глаз бинокль, медленно-медленно поворачивался на месте. Его упорство было вознаграждено: далеко впереди, на юго-востоке, небо в одном месте казалось словно бы светлее. Он всматривался, пока не заболели глаза — и знал, что не почудилось. Деревня? Или заимка? Как бы там ни было, свет не колыхался, не перемещался — значит, не таежный пожар, не огромный костер, а отсвет, отброшенный неким ярким, искусственного происхождения источником. Вообще-то, если прикинуть по расстоянию, вполне может оказаться заимка… ну и что с того? Не предпримешь же в одиночку диверсионный рейд…

Войдя в дом, он обнаружил там почти что идиллию: все трое сидели на полу и оживленно болтали, а перед ними стояла бутылка. Мазур покрутил головой, завинтил пробку и сунул пластиковый сосуд в карман куртки.

— Да мы только по глоточку… — сказала Ольга.

— Вот и хватит, — сказал он беззлобно. — Результаты разведки такие: наши друзья идиллически примостились у костра довольно далеко отсюда. Некому там быть другому… Где моя пайка?

Присел на корточки и жадно сжевал кусок черствеющего хлеба с жирной тушенкой, закусывая жесткими и горьковатыми перьями батуна. Потом расколол кулаком тыкву и старательно выскоблил пригоршней половинку, глотая волокнистую мякоть вместе со скользкими семечками — благо аппендицит у него давно вырезали.

— Лопайте тыкву, орлы, — сказал, напившись вдоволь воды. — Хлеб с тушенкой у нас скоро кончатся, так что надо набивать пузо всем, что только попадется. С завтрашнего дня начнем собирать грибы впрок, их тут уйма. Улучим минутку, разведем костер и зажарим. Вообще, пора вплотную обратить внимание на съедобную флору и фауну…

— Что-то я пока не видела съедобной фауны, — пожала плечами Вика.

— Ничего, еще попадется, — утешил Мазур.

Он не стал подвергать испытанию их желудки — уточнять, что имеет в виду под съедобной фауной. А подразумевал он в первую очередь изжаренных на костре белок и змей — самую легкую добычу. На тренировках по выживанию ему приходилось жрать и вовсе уж шокирующую фауну — вроде жуков и гусениц, так что, если подопрет, сможет повторить сей подвиг, надо только отрешиться от всякой брезгливости и твердить себе очевидную истину: насекомые — кладезь белка… А жареная змея, между прочим, на вкус весьма не плоха, не говоря уж о белках — эти и вовсе сойдут за деликатес…

— Ладно, — сказал он, вставая. — Объявляю по гарнизону время увеселений, то бишь сугубо личное. И намерен предложить одной белокурой даме прогуляться под лунным светом. — Он подал Ольге руку и без усилий поднял ее с корточек. — А вы тут будьте умницами, друзья мои, мы, уж простите, в дом не вернемся, поблизости на подворье обитать будем…

И за спиной Вики сделал доктору многозначительный жест.

Они вышли за калитку. Тень от скалы укоротилась и сместилась чуточку вправо, так что больше не накрывала крайние дома. Вопреки известному народному шансону иголки собирать было бы все же затруднительно, однако ночь выдалась прекрасная. Как всегда бывает вдали от городов с их электрическими фонарями, звезд высыпало столько, что небо казалось сияющим куполом, кое-где украшенным рваными пятнами мрака.

— Ну, и что вы можете предложить даме в такую ночь? — спросила Ольга с любопытством.

— Бог ты мой, да водки, конечно, — сказал Мазур светски. — Вы ж не в Петергофе, мадемуазель, а во глубине сибирских руд…

Глотнул из горлышка сам и передал бутылку Ольге. Она старательно запрокинула голову и ухитрилась не облить подбородок. Спросила:

— А что дальше?

— Гулять будем, барышня, — сказал Мазур, взял ее за руку и повел мимо заброшенных домов. — Я, конечно, не агроном, потому виршей читать не буду, но решительно замечу, что ваши трехдюймовые глазки зажгли в душе моей пылающий костер…

— А вы, морячок, это каждой говорите?

— Ни боже мой, только питерским…

Тишина стояла теплая и спокойная. Мазур украдкой оглянулся в ту сторону, где видел костер, но ничего, конечно же, не углядел, тайга заслоняла. Прогулка получилась короткая, как он ни замедлял шаг, прошло минут пять — и они оказались за околицей: с одной стороны нависала скала, с другой скопищем призрачно белеющих колонн тянулся березняк, а впереди продолжалась полузаросшая дорога, уходя в полнейшую неизвестность.

— И это весь променад? — спросила Ольга. — Патриархальность какая. Сонное царство, право. Даже когда здесь люди обитали, решительно ничего не могло произойти, никакого кипения чувств…

— Это вы зря, барышня, — сказал Мазур уверенно. — Ежели всерьез разобраться, и в нашей глухомани попадаются такие страсти, что куды там ихнему Шекспиру. Такие, я бы сказал, вибрации души и коловращения страстей… Только хранцузские расфуфыренные мушкетеришки шпагами пырялись, а здешний народец топорами рубился, не забывши наточить их на совесть, — вот вам и вся разница внешнего облика при полнейшем сходстве унутреннего мира, как в деревне выражаются, микрокосма. Верно вам говорю, кипение страстей бывало почище шекспировского…

Он, перебирая пальцами рукав спортивной курточки, попытался притянуть Ольгу за руку к себе, но она гибко высвободилась:

— Вы меня не обольщаете ли?

— Где уж нам, сиволапым, — сказал Мазур. — Но ежели как на духу — оченно, барышня, вы мне глянетесь, аж под дыхалкой спирает, совершенно как с перепою, только не в пример одухотвореннее и романтичнее. Мы, молвя по-городскому, иллюзиев не строим, где уж тут с питерскими франтами соперничать, раз они трамвай видали вживе и даже на ем неоднократно каталися взад-вперед. Однако и у нас душа нежная, как цветочек — георгин там, али какая дикая орхидея…

Он болтал, играя голосом. Ольга слушала с загадочной улыбкой, полуотвернувшись, иногда бросала на него быстрые взгляды — она тоже увлеклась игрой, щекочущей нервы забавой посреди лунной тишины, навсегда уснувшей деревни и бескрайних охотничьих угодий с обосновавшейся неподалеку на ночлег смертью. Когда Мазур вновь попытался ее обнять, крутнулась на пятке, отпрыгнула и развела руками:

— Надо вам знать, мама меня воспитывала в небывалой строгости, а ваши поползновения весьма даже недвусмысленны…

— Да что вы, барышня, — сказал Мазур. — Нам, людям простым, цельных два смысла в одну фразу нипочем не втиснуть, хошь ты тресни. Одним обходимся. А намерения у меня самые что ни на есть порядошные, я вам и взамуж предложить могу, благо и скотина домашняя у меня хозяйкиного пригляда требует, коровы второй месяц не доены, поросюки без женского догляду сала не набирают. И не вернуться ли нам, кстати говоря, в родную деревню? Хочу вам показать жутко любопытную здешнюю диковину, какой вы в Питере и не лицезрели отроду…

— А по-джентльменски держаться сможете?

— Да изо всех сил! — заверил Мазур. — Вот вам для начала водочки предложу. Птица на ей, на этикетке, правда, без смокинга, да вы уж ее, неразумную, простите. Зато пьется легко, зараза… — Он взял у Ольги бутылку и сам сделал хороший глоток. — Мы тут, надо вам знать, все поголовно джентельмены, так всю улицу исстари и дразнили — джентельменская, мол, слободка. Как у кого половик с веревки убежит да заблудится, или там гусак в нетях окажется — завсегда искать идут к джентельменам, безошибочно узнавши их непринужденный стиль… Позвольте к вам под ручку присоседиться с полной нашей галантностью?

Держась за руки, они вновь прошли недлинный путь до временного пристанища, и Ольга без всякой игры поинтересовалась с любопытством:

— Ну, и где же ваша достопримечательность?

— А эвона, — сказал Мазур, указывая в огород. — Зовется диковинно и завлекательно — сибирская банька. Вы, барышня, таких интерьеров снутри и не видали, впечатление, оно же по-иностранному «импресьон», вас ждет незабываемое…