Джим Пуговица и Чертова дюжина - Михаэль Энде

И, наконец, сказал господин Рукав:

— Я тоже присоединяюсь к этим просьбам наших почтенных дам!

После чего он достал свой носовой платок и высморкался, чтобы никто не заметил, как он растроган. Лукас подымил трубкой и проворчал:

— Не беспокойтесь, с нами ничего не случится. Идем, Джим, пора!

И он побрел по мелководью к Эмме, Джим вслед за ним взобрался на крышу кабины. Отвязали канат, парус наполнился ветром, мачта скрипнула, и странный этот корабль с прицепом двинулся вперед.

Оставшиеся махали платками и кричали:

— Счастливого пути! — пока обе вершины Ласкании не скрылись за горизонтом.

Заходящее солнце вымостило золотыми бликами дорогу в бескрайнем океане от одного горизонта к другому, и по этой дороге плыл паровоз.

Лукас обнял Джима, и они любовались этой сверкающей дорогой, которая вела вдаль — может, снова в неизведанные страны.

Глава 4, в которой друзья сворачивают в Варварское море

Звезды сверкали на небе, а друзья сидели на крыше кабины и беседовали.

— Интересно, что скажет господин Тур Тур, когда мы заявимся к нему? — говорил Джим.

— Готов биться об заклад, он обрадуется, — улыбаясь, говорил Лукас. — Вопрос только, как мы к нему попадем? Ведь Долину Сумерек завалило.

— Ах да! — с испугом вспомнил Джим. — А я и не подумал.

Они молча смотрели, как всходит луна и море заливается ее серебряным светом. Легкий туман стоял над водой, легкий ветер закручивал волны завитками.

— Добрый день! — вдруг послышался нежный голосок, похожий на плеск волн. — Или, вернее, добрая ночь, это лучше подходит.

Лукас и Джим удивленно огляделись, но никого не увидели. Лукас спросил:

— Кто тут? Мы никого не видим.

— Но я здесь, — послышался голос совсем близко, — смотрите, я помашу рукой.

Друзья внимательно оглядели всю поверхность воды. Вдруг Джим заметил маленькую ручку над волнами и показал Лукасу. И вот они уже отчетливо рассмотрели маленькую изящную девушку, ростом с Джимову руку. У нее было миловидное личико, только глаза чуточку навыкате, рот чуточку великоват, а нос чуточку вздернут, так что она отдаленно походила на рыбку. Ее серебряные волосы стояли на голове торчком, а тело ниже пояса завершалось хвостом. Самым же странным было то, что русалка (ибо сомнений не было, что это русалка) была почти совсем прозрачная, вся будто из зеленого нектара. Поэтому ее так трудно было разглядеть в воде.

— Добрая ночь, — приветливо ответил Лукас. — Какой у вас чудесный хвост, маленькая дама!

— Вам нравится? — польщенно спросила русалка.

— Еще бы! — вежливо ответил Лукас. — Это самый чудный хвост, какой я когда-либо видел у юных особ.

Русалочка рассмеялась, и это было похоже на плеск волн у берегов Ласкании. Потом она с любопытством спросила:

— А куда это вы едете, если позволено будет спросить? Может, вы потерпели кораблекрушение?

— О нет, маленькая дама, — улыбаясь ответил Лукас. — Мы плывем в Ландай и даже еще дальше.

— Ах вон что, — сказала русалочка, — а что это у вас за странный корабль, если позволено будет спросить?

— Этот корабль, — ответил Лукас и выпустил несколько колец дыма, — называется Эмма и, собственно говоря, вообще не корабль.

— А маленький корабль, что волочится следом, — добавил Джим, — называется Молли и тоже, собственно говоря, никакой не корабль.

— К сожалению, мне это непонятно, — ответила русалочка, сбитая с толку. — Что это за корабли, которые, собственно говоря, никакие не корабли? Я с таким еще никогда не сталкивалась.

— Эти корабли, которые вовсе никакие не корабли, — стал объяснять Лукас, подмигнув Джиму, — собственно говоря, паровозы.

— Ах, вон оно что, — сказала русалочка, — значит, это пазово… это, значит, запово… простите, как вы сказали?

— Паровозы! — повторил Лукас.

— Да, извините, — русалочка с любопытством подплыла ближе, — а что такое паровозы, если позволено будет спросить?

— Вы можете спрашивать о чем угодно, маленькая дама, — дружелюбно заверил Лукас. — Итак, паровозы это машины, которые ездят на колесах по земле при помощи пара и огня, понимаете?

— О да, — обрадовалась русалочка, — то есть, как я поняла, эти воропа… эти пазоковины — вид пароходов, только для суши?

— Неплохо, — согласился Лукас и повеселел, — можно сказать и так. Вы умны необыкновенно, маленькая дама.

Русалочка опять польщенно рассмеялась и сказала:

— Итак, этот корабль, который не корабль, все-таки в некотором роде пароход?

И она захлопала в ладоши. Русалки ведь видят мир несколько односторонне — так сказать, с водяной точки зрения. Их очень беспокоит, когда они чего-нибудь не могут понять с этой водяной точки зрения. Но когда им удается, так сказать, разводянить трудный вопрос, они испытывают большое облегчение. Не надо ставить им это в упрек, ведь люди порой ведут себя не лучше. А в остальном русалки очень симпатичный народ.

— А кто вы такие? — продолжала любопытствовать русалочка.

— Я Лукас-машинист, — ответил Лукас, — а это мой друг Джим Пуговица, тоже машинист.

— Извините, пожалуйста, что я так любопытна, — сказала русалочка, — но для нас, водяных жителей, очень важно было бы узнать, не разбираетесь ли вы также в электричестве и в магнитах?

— Мы, правда, специалисты по паровым двигателям, — ответил Лукас, — но кое-что понимаем и в электричестве.

— Но это же замечательно! — возликовала русалочка. — Я должна сказать об этом папе! Пожалуйста, подождите минуточку! Я сейчас!

И исчезла. Но не успели друзья как следует обсудить происшедшее, как русалочка появилась вновь:

— Только не пугайтесь! Это мой папа!

Тут раздался чудовищный шум и плеск, море вспучилось неподалеку, так что Эмма чуть не опрокинулась. Потом показалась голова, громадная, как у кита, зеленая и прозрачная. На черепе, поросшем ракушками, громоздилась огромная стеклянная корона. Над необъятным ртом висели усы, как у сома. Джим испугался, Лукас же, как обычно, не подал виду и не выказал никакого удивления.

— Позвольте вас представить друг другу, — сказала русалочка. — Это, папочка, господин Лукас и Джим Пуговица. А это мой папа, Лоремар, правитель этого моря.

— Очень рад познакомиться, — Лукас вежливо снял кепку.

— Папа, — продолжала русалочка, — эти чужеземцы кое-что понимают в электричестве и в магнитах. Потому что они запаровные машинисты.

— Хорошооооо, — проклокотал низким голосом морской царь. — Тогда сейчас же спустимся на дно и вы посмотрите, что там не в порядке.

— Ничего не выйдет, — неторопливо ответил Лукас, — как это ни огорчительно для нас, царь Лоремар.

Морской царь нахмурил брови, а поскольку они у него были с грядку, вид его стал очень грозен.

— Почему? — проревел он.

— Мы утонем, ваше величество, — мирно объяснил Лукас.

— И толку вам от нас не будет никакого.

— Да, верно, — пробурлил морской царь.

— А в чем, собственно, состоит повреждение? — спросил Лукас.

Тут вмешалась в разговор русалочка:

— Испортилась морская иллюминация. Вот уже год, как что-то сломалось.

— Даааа, — бурлил морской царь, — пренеприятная история! Именно сегодня, когда праздничная иллюминация нам очень нужна в честь памяти моего пра-пра-прадедушки Гурумуша, который когда-то и устроил эту иллюминацию.

— Скажите, а откуда раньше поступало электроснабжение? — спросил Лукас.

— О, такими пустяками я никогда не интересовался, — угрюмо проревел царь. — Свет просто был и все, а теперь его нет.

Тут снова вмешалась русалочка:

— Моя двоюродная прапрабабушка еще лично знала старого працаря Гурумуша, и она часто рассказывала, что электричество поступало от громадного магнита.

— А где он находится, маленькая дама? — спросил Лукас.

— В Варварском море, — смущенно ответила принцесса. — Мы не любим упоминать про это место и избегаем туда плавать — там мрачно.

— Это далеко отсюда? — спросил Лукас. — Вообще-то мы плывем по важному делу и не можем терять время. Но если это недалеко, мы могли бы заехать взглянуть на магнит.

— Я дам вам упряжку моих дельфинов, — обрадовалась принцесса. — Они победители всех гонок. Если мы впряжем их в ваш корабль, они со скоростью вихря отвезут вас к магниту и назад и еще куда вам будет угодно. Вы не только не потеряете время, но выиграете его.

— Чудесно! — сказал улыбаясь Лукас. — Если вы готовы оказать нам такую любезность, мы завернем в Варварское море.

— Хорошоооо! — пробурлил царь Лоремар и, не простившись, скрылся под водой. И снова Эмма чуть не опрокинулась от поднявшихся волн.

— Извините его, — тихонько сказала морская принцесса, — мой папа не особенно любезен. Ему уже шестьдесят тысяч лет, и, кроме того, он в последнее время очень мучается от изжоги. Для морских жителей всякое жжение — очень неприятная вещь.