Режиссеры обстоятельств - Е Гэльский

И если ты выживешь, строить тебе новый лабиринт в своем отражении,потому что нет иного способа добавить свободы этому миру.

В Эмбере отвечают за свои поступки, потому что их совершают. Отсутствие чувства, равно как и понятия, карается конкурентами.

Отдайся борьбе!

"Я взращен сам собою, Я силен сам собою (...) И мне больше не надо Ни родства и ни братства, Ни руки и ни взгляда. ...Там на краешке света, Враг мой ждет меня где-то: Лишь в лучах его злобы Я достигну расцвета."

Не честнее ли воевать за трон, презирая слабых и не доверяя равным, чем скрывать свои эгоистические цели (от себя прежде всего) в идеологическом или религиозном тумане?

Не нравится Эмбер, не привлекает путь Корвина?

Останься тенью, откажись от себя, подчинись столь гуманистической этике "своей" социальной системе -- сны откроют тебе свою сущность. И ты не выиграешь ничего, поскольку нет разницы -- убить или желать убить. Я слабее Бранда, но не лучше его.

Даже если тебя не отправят защищать демократию (оказывать интернациональную помощь) куда-нибудь на юго-восток, ты все равно будешь драться за тень королевской власти и подаришь миру тень проклятия, отразив своей слабостью неистовство Корвина. Наверное, без его раскаяния.

Таковы правила игры. Не нравится и это? Дерзни встать выше Эмбера, построй лабиринт лабиринтов, пересоздай вселенную новой матрицей отношений. Если у тебя есть совесть, так поступай по совести и иди до конца.

Только не путай совесть со слабостью: свобода может быть аморальной, отказ от нее моральным быть не может.

Жизнь выбирает сильнейших на каждом шаге пути. Но побежденные, заблудившиеся в тенях отражения восстановят силы, удвоят знания, обогатят чувства и вернутся.

Корвин мечется по отражениям, потому что не пришло его время. Бенедикт обосновался в некоторой совокупности миров, потому что виноват перед Эмбером. Флора просто постоянно проигрывает.

Скитания их -- как близки они к стандартному набору житейских компромиссов: "У меня дети... поэтому промолчу... чем я лучше других... надо..."

Нельзя пройти Лабиринт один раз в юности.

"Вступи в потемки башни винтовой, Сосредоточься на крутом подъеме, Отринь все мысли суетные, кроме Стремленья к звездной вышине слепой, Откуда свет раздробленный струится Сквозь древние щербатые бойницы. Как разграничить душу с темнотой?"

VIII. Принцы в янтаре.

Мир существующий устойчив. Сколько не играй тенями, увидишь лишь вариации знакомых событий и отношений.

Есть две силы, стабилизирующие порядок вещей. Первая действует на отражениях: социальное давление, которое ограничивает личность, а группам придает структуру, приемлемую для общества. Этой силе положены свои пределы.

Вторая сила господствует в Эмбере. В известной мере она защищает Вселенную от Хаоса и делает истинный город тем, чем он является.

Любая элита отражает королевскую семью. Уродливо, когда элита правящая:

"...король Корвин казнил моего деда -- сначала публично избил плетьми, а затем четвертовал -- за то что он восстал против его тирании. (...) Король Корвин разорил страну, а затем, испугавшись восстания, отрекся от престола и позорно бежал."

Но и элита духа -- эти сильные, умные (гордые, смелые, великодушные и умеренные) люди -- также отражают своими отношениями исходную эмберовскую матрицу. Иногда они начинают доверять друг другу и даже могут объединиться ради какой-то великой цели, недостижимой в этой вселенной.

И вот они идут плечо к плечу, строят свою Вавилонскую башню к последнему небу. И с каждым новым шагом они обретают еще одну частицу себя (Корвин в лабиринте Ребмэ!), приближаются по отражениям к истинному миру.

А там уже расписаны роли. И творцы-первооткрыватели обратятся в Корвина, Бранда, Эрика и других, и взаимоотношения в группе станут эмберовскими. С исчезновением социальных приоритетов придет равенство, но будет потеряно -- навсегда -- доверие.

Движение к Достойной Цели -- это путь от соратников к соперникам, от друзей к союзникам, с неизбежностью -временным.

Произойдет смешение языков, чтобы Вавилонская башня опять осталась недостроенной. Чем ближе строители подойдут к цели, тем беспощаднее реакция растревоженного мироздания и безобразнее сцены распада, тем большими врагами расстанутся друзья. Смотри историю социальных революций. Или научных революций. Или вообще историю.

Все должно вернуться на круги своя.

Роджер Зилазни понял или почувствовал, что время Вселенной остановлено. XX век с его технологией, атомными взрывами и торжеством демократии не более чем отражение феодальных эпох; мегаполис если и отличается от средневекового города, так только отсутствием суверенитета. Человек космической эры остается испуганным сервом, гордым своими суевериями и называющий рыцаря-землевладельца Протектором. Осознание этого обстоятельства породило едва ли не навязчивый интерес жанра фэнтэзи к раннему феодолизму. Интерес, нашедший лучшее воплощение в творчестве Зилазни и Толкиена.

Янтарь -- застывшее Средневековье. Отсюда семантика романа: все эти магические мечи, проклятия, единороги для рыцарских штандартов, заговоры у подножия трона, подземелья и раскаленные прутья для слишком дерзких глаз. Одно время я удивлялся: Бенедикт, военный инструктор, тысячелетиями прослеживающий по отражениям вариации важных военных кампаний, управляет войсками в стиле короля Иерусалимского; стратегия Корвина в битве на склоне Колвира достойна "Песни о Роланде". Но в действительности, так и должно быть.

Сила традиций не довлеет над принцами. Это дает им власть над Отражениями. А сила соперничества, которая держит принцев в невидимом янтарном плену, склеивает воедино все отражения и останавливает часы миров.

Когда-нибудь это будет осознано.

Но разговоры о ВТОРОМ шаге свободы бессмысленны среди людей, не сделавших первого шага.

IX. Отражение "Земля"/ Тир-на-нОг.

"-- Повелитель Эмбера, почему ты убиваешь нас? -- спросил он. -- Ведь это ты открыл нам путь.

-- Я сожалею о своем безрассудном поступке и надеюсь исправить ошибку.

-- Слишком поздно. К тому же отсюда ли надо начинать? (...)

А затем он поднял руку, сделал знак, и, внезапно, я увидел придворных Хаоса на марше -- видение, от которого дыбом встали волосы на моей голове и холодом сковало душу. (...)

-- Ты открыл нам путь. Так помоги нам сейчас, и мы вернем тебе то, что ты считаешь своим по праву."

Март 1991 г.

(В статье использованы стихи Владимира Высоцкого, Андрея Вознесенского, Редьярда Киплинга, Андрея Макаревича, Александра Трегера, Джеймса Стивенса, Уильяма Батлера Йейтса.)

КОММЕНТАРИИ.

"Корвинский цикл" произведений Роджера Зилазни насчитывает по крайней мере пять романов. Первые два: "Девять принцев Эмбера" и "Ружья Авалона" вышли в 1990 году в Ленинграде (перевод и издание М.Гилинского) и являются сравнительно доступными.

Следующие книги серии известны ("Знак Единорога", "Рука Оберона", "Дворы Хаоса") лишь по ФЛП-переводам. Знакомство с ними заставляет пересмотреть первоначальные оценки людей и ситуаций.

Оказывается, что борьба Корвина и Эрика отнюдь не составляла главное содержание конфликта в королевской семье. За власть в истинном городе сражались две коалиции. Блейз, Бранд и Фиона заключили союз с силами Хаоса -- отрицания Эмбера и Вселенной,причем действия их были направлены прежде всего против короля Оберона. Эрик, Джулиан и Каин при поддержке Жерара и Бенедикта защищали вечный город. Корвина беззастенчиво используют оба лагеря. Все, что происходило с ним в первой книге цикла (не исключая проклятия, слепоты и регенерации нервных волокон), входило в чей-то расчет.

Далее выясняется, что Корвин напрасно считает себя виновником возникновения черной дороги. Ответственность за этот подвиг делит с ним Бранд.

Поступки Бранда, готового уничтожить первоначальный лабиринт и с ним Вселенную, вызывают ужас у Блейза и Фионы. Владея отражениями немногим хуже Дворкина, Фиона заключает Бранда в оковы. Корвин же, не имеющий ни малейшего представления о ситуации, его освобождает. Это вызывает подозрения Каина, который и пытается убить Корвина. Дальнейшие перепетия сюжета связаны, в основном, с борьбой между братьями за обладание Драгоценным Камнем Правосудия.

ПРОБЛЕМА ПЕРЕВОДА

ТРАНСЛЯЦИЯ художественного текста, то есть создание его иноязычного АНАЛОГА, представляет собой алгоритмически неразрешимую задачу. Не существует такой совокупности правил, которая позволила бы выделить нужное ПО КОНТЕКСТУ значение из семантического спектра возможных переводов слова.*

СНОСКА: (О "проблеме значения": Ст. Лем. "Сумма технологии" М.; 1968; о семантических спектрах смотри также: Б.Налимов. "Спонтанность сознания". М.; 1989)

Поэтому художественный перевод не бывает аутентичным. Он соотносится с исходным текстом, как отражение с истинным городом.

Дополнительные трудности возникают, когда в произведении наличествуют социокультурные пласты, которые могут быть не восприняты иноязычным читателем даже при идеальном переводе. (Так, подбор имен в сказке В.Губарева "Путешествие на утреннюю звезду" в рамках русской культуры детерминирован. Для западного читателя сочетание в одной группе Ильи, Добрыни и Алеши никакой информации не несет и дополнительных ассоциаций не вызывает. Аналогично -- с Шалтаем-Болтаем и другими персонажами "Алисы..." Л.Кэрролла.*)