Гнэльф - Михаил Каришнев-Лубоцкий

– Во-первых, профессор создал сначала тело… А уже потом вложил в него записанную ранее информацию. И во-вторых: к другому телу вам тоже пришлось бы привыкать.

– К телу какой-нибудь эстрадной звезды я привык бы чуть-чуть быстрее!

– Все претензии к Аркадию Борисовичу. – Ирочка салфеткой вытерла кетчуп с бороды и усов говорливого гнэльфа.

– Черт! Я взрослый мужчина! Я сам могу обтереться! – возмутился Микки и чуть было не свалился с горы книг и папок, подложенных под него на стул. Пирамида качнулась влево, потом вправо и снова застыла в вертикальном положении.

– Вам нужно контролировать свои поступки, – заметила Ирочка испуганному гнэльфу, – иначе недолго попасть и в новую катастрофу.

– Унижение мужского достоинства – хуже смерти, – философски произнес Микки. Однако попросил Ирину: – Если вам не трудно… Я хочу слезть на пол…

Ирочка взяла гнэльфа под мышки и опустила его вниз. Пока она проделывала эту процедуру, Микки успел отметить:

– Я всегда мечтал о том, чтобы женщины носили меня на руках… Глупая мечта сбылась, но я не рад этому!

– Вы хотите посмотреть телевизор? – остановила его излияния Ирочка. – Нам еще рано ложиться спать, вы можете развлечься.

– Если бы мы легли спать, то я, может быть, и развлекся… Хорошо, включайте этот дурацкий ящик.

Ирочка включила телевизор: передавали местные новости.

– Любимый певец и солист популярной группы «Парадиз» Глеб Кудашев попал в автомобильную катастрофу, – рассказывал как раз в этот момент телекомментатор, – артист жив, но находится пока без сознания.

– Это – в самую точку! – буркнул гнэльф сердито.

– Но профессору Гейзеровскому возможно удастся вытащить нашего любимца Глеба, – телекомментатор выдавил из себя широчайшую улыбку, – мы в это верим!

Гнэльф передумал смотреть дальше телевизор и с помощью дистанционного пульта выключил его.

– Ступайте домой, Ирина Михайловна. Я хочу побыть один…

– Вы не станете делать глупости?

– Нет. Тягаться с вашим профессором я не собираюсь.

– У вас будут проблемы…

Ирочка не договорила, но гнэльф ее прекрасно понял.

– Я постараюсь с ними справиться. Мне нужно привыкать к моему новому положению.

– Тогда спокойной ночи, Михаил Васильевич!

– Чао, крошка! – по привычке ответил гнэльф.

Глава восьмая

Утром профессор Гейзеровский столкнулся в коридоре клиники с одним из своих пациентов – Павлом Мартыновичем Бабошкиным, которого все звали Пал Мартынычем. Старичок с парализованными ногами выкатил на коляске из палаты и перегородил дорогу профессору.

– Доброе утро, док! Как вы думаете: кто победит в сегодняшнем матче?

– А вы как считаете, Пал Мартыныч?

– Конечно, наши, док! Готов спорить на бутылку «Столичной»!

– Вам нельзя спиртное, поэтому я спорить не буду.

Пал Мартыныч улыбнулся и самодовольно откинул голову назад.

– А когда я снова встану на свои ходули? – спросил он врача.

Гейзеровский развел руками:

– Ваши ходули не нуждаются в ремонте… Все дело в этой штуке, – он постучал согнутым указательным пальцем по своей голове. – Вам нужно потрясение, точнее, эмоциональная встряска… Я что-нибудь сделаю для вас, вот увидите!

И Аркадий Борисович, весело подмигнув старику, поспешил в лабораторию к гнэльфу.

– Привет, Микки, как провел ночь? – бодрым и спокойным голосом спросил профессор, входя в свою святая святых.

– Отлично! – также бодро и спокойно отозвался гнэльф с дивана. – Я видел кошмары!

– Да? Хорошего в этом мало.

– А вот и ошибаетесь, профессор! Видеть кошмары во сне приятнее, чем наяву.

– Я проведу с вами несколько сеансов гипноза, и вы станете спокойнее воспринимать свою внешность.

– Вы сделали меня уродом… А теперь хотите превратить в шизика? Я не дамся!

– Ну-ну, успокойтесь… Вот вам ручка и бумага. Напишите, что вам нужно. Я достану вам все, лишь бы скрасить ваше одиночество. – Профессор положил перед гнэльфом блокнот и авторучку.

– Спасибо, но я не собираюсь долго оставаться в одиночестве. Меня ждут дела и голодная собака.

– О собаке уже позаботились. А ваши дела… Вы – Михаил Катенев, а не Глеб Кудашев!

– По-вашему, я должен сидеть взаперти на дурацком диване?! Я здоров и не задержусь у вас ни на секунду!

– Мне очень бы не хотелось прибегать к снотворному… – Гейзеровский вспомнил о револьвере в ящике письменного стола, и его мгновенно прошиб ледяной пот. Он бросился к столу и облегченно вздохнул: ящик был заперт на ключ! – Вам придется несколько дней побыть здесь, Михаил Васильевич. Я дал вам жизнь, где же ваша благодарность?

– Он еще спрашивает! – возмутился гнэльф. – Сделал из меня бородатого урода…

Он оборвал свою речь на полуслове и сменил тему:

– Я хочу побриться. Принесите бритву и крем для бритья.

– Станет хуже…

– Ага! – злорадно рассмеялся гнэльф. – Вы сами признали, что я похож на урода!

– Хорошо, пожалуйста… Только побрею вас я сам. У меня нет маленькой бритвы, а большой вы зарежетесь.

Гнэльф обиженно надул щеки и сердито сверкнул глазами.

– Хорошо, – буркнул он. – Но учтите: вы у меня чаевых не получите!

Профессор что-то хмыкнул себе под нос и пошел в ванную комнату искать бритвенные принадлежности.

Глава девятая

Минут через пятнадцать Аркадий Борисович изящным жестом маэстро-брадобрея оторвал полотенце от лица Микки и ловко пододвинул ему зеркало.

– Господи! – ахнул гнэльф и коснулся руками гладких розовых щек. – Верните ее обратно!

– Вернуть? Что вернуть? – не понял профессор.

– Бороду…

– Придется подождать. Когда она вырастет, я вас, наверное, выпущу.

Открылась входная дверь, и в лабораторию вошла Ирочка Лапина.

– Доброе утро, – поздоровалась она. И громко воскликнула, увидев гнэльфа: – О, мой Бог!..

– Реакция одинаковая, результат ясен, – мужественно подвел итог Микки.

– Он был, как старичок, а стал, как младенец! – произнесла Ирочка, не скрывая своих мыслей по поводу увиденного.

– Я хотел предложить вам руку и сердце, а теперь мне придется просить вас об усыновлении… – грустно сказал гнэльф, обращаясь к молодой женщине.

– Пока вы здесь выясняете отношения, я сделаю обход больных. Меня очень беспокоит состояние Глеба Кудашева, – проговорил Аркадий Борисович и направился к выходу. У порога он остановился на секунду и дал ассистентке указания: – Из кабинета и лаборатории ни на шаг! Впрочем, он и сам теперь никуда не покажет носа!

И Гейзеровский, ехидно ухмыльнувшись, исчез за дверью.

– «Меня тревожит состояние Глеба Кудашева!.. Никуда ни на шаг!..» – передразнил профессора рассерженный гнэльф. – Меня тоже тревожит состояние моего тела – оно мне не чужое…