День Нордейла - Вероника Мелан

Обед. А я все еще не в Реакторе.

«Дэлл спасен. Кто следующий?»

От беспокойства мутилось сознание. Я продолжала крутить в голове всевозможные варианты попадания в здание Комиссии, но страхи то и дело брали верх, и с лавки я не двигалась. Попросить кого-нибудь о том, чтобы передали Дрейку, что я его ищу? Попробовать снова взять такси и назвать адрес Реактора? Попытаться вызвать Начальника мысленно? А что, если снова звонок?

Слово «беда» крутилось где-то рядом, почти ощутимое, почти воплотившееся в реальность – до него один шаг, один неверный жест. И чей-то невидимый хлыст вновь безжалостно ударит по невиновному человеку. Тварь. Дрейк должен о узнать о происходящем. Но как?

Пока другие плескались в реках и озерах, радуясь летнему дню, я холодела безо всяких дождей. А ведь еще неизвестно где, обиженная моими словами, теперь жила свою новую жизнь Клэр.

На этот раз я сфокусировалась и прыгнула без раздумий.

Серая квартира. Довольно тесная и унылая – не чета нашему особняку. Узкая, как вагон, кухня, старая посуда, невысокие пыльные окна, вытершийся линолеум.

Я смотрела на нее из коридора – на Клэр. Та, понурив плечи, пила чай – по крайней мере, монотонно звякала ложкой о край чашки.

– Эй, привет! – позвала я негромко, чтобы не напугать. – Клэр, почему это? Ты ведь могла позволить себе лучше?

Спрыгнув с коленей подруги, громко и радостно мяукнула рыжая кошка.

– Это была не я, понимаешь? И этого дня не было ни для кого, кроме тебя, – его попросту не существовало.

На сбивчивые объяснения я потратила уже минут пять – съемная квартира подруги до боли напоминала мне «хрущевку». Оказывается, Клэр растерялась – выбитая из колеи моим «судьбоносным» решением с ней расстаться, она сняла первое, что попалось под руку – свою-то квартиру давно продала…

– И я никогда бы не решила тебя уволить. Да и вообще, это слово сюда не подходит. Ты давно для меня не «работница», а родной человек, подруга. Ты поверила ей?

Глупый вопрос: не ей – «мне».

Клэр кивнула. В ее глазах будто навечно застыло удивление, смешанное с печалью. И глубже стали морщины.

– Как такое возможно, Дина? Чтобы ты… и не ты?

– Я не знаю. Правда, не знаю. Но я выясню.

– Конечно, я поверила…

– Я знаю. Прости.

Я извинялась за то, чего не совершала, и в душе кипело негодование – меня подставили. Нас. Но о лысой башке на экране распространяться не стала – вдруг хлыст дотянется и сюда? Риск-риск-риск, теперь везде чертов риск.

– Послушай, когда все это закончится, когда я со всем разберусь, я приду к тебе, и мы пойдем назад, да?

Шишка из темных волос стянута небрежно – всегда аккуратная и подтянутая Клэр Мэтьюз никогда раньше себе этого не позволяла. А теперь она сидела на чужой кухне в мятой блузке, пила чай из нелюбимой чашки и боялась вновь начать надеяться.

– А смешарики… нормально?

Ей хотелось знать, что все хорошо. Хотелось верить, что то, что случилось – настоящее недоразумение, а вовсе не игры моего плохого настроения.

– Нормально. Клэр, – я наклонилась вперед и заглянула ей в глаза. – Кто-то меня подставил, прикинувшись мной. Я никогда бы не попросила тебя уйти.

Она оттаивала; в смятении то комкала пальцами угол бумажной салфетки, то торопливо терла высокий лоб.

– Ты слышишь меня?

– Слышу.

– Это была не я.

– Не ты.

– Это все закончится, я тебе обещаю. Просто кто-то,… это чья-то злая шутка.

– Неудачная шутка. Дин, слушай, – она вдруг встрепенулась, – а когда ты придешь ко мне в следующий раз, как я узнаю, что ты – это ты?

Хороший вопрос. Просто отличный. За окном проехала машина, и стекла в раме задребезжали. Вместо ответа, я вытащила из сумки блокнот и, прикрыв лист рукой сверху, написала:

«Нашим словом-паролем будет «Ганька»».

Показала.

Черт его знает, сможет ли «лысая» выудить эту информацию, если имеет доступ к информационным полям… Наверное, сможет. И не поможет ни моя ладошка над бумагой, ни конспиративное молчание в чужой и тесной кухне. Однако, хоть какая-то мера защиты.

– Поняла меня? Порви, когда я уйду. Или сожги.

Подруга кивнула. Взглянула на меня жадно, словно не хотела отпускать, с затаенной тревогой на дне темных глаз.

– Дин, а кто мог сделать вторую тебя? И зачем?

Да-да, именно те вопросы, ответы на которые я и сама не прочь бы узнать.

Обувалась я в темной прихожей – под потолком висела перегоревшая лампочка.

Любая сложная ситуация в первую очередь воздействует на стрессы – взлетает перед лицом черной вороной и каркает о том, что теперь будет «совсем-совсем плохо». Главное в этот момент – не поверить ей. Дать покаркать, покричать, что «все плохо», пропустить сквозь себя и позволить уйти.

Прозрачная я, прозрачное тело – текущий сквозь меня мир со своим плохим, хорошим, тревожным и радостным.

Шестнадцать ноль пять на часах.

Я сидела в сквере и, вместо того, чтобы пытаться нащупать ответ «что делать» разумом, силилась почувствовать его интуицией. Дрейк учил многому, в том числе и этому.

«Свобода от мыслей. От зависимостей. От боязней. От себя». Просто мир. Просто день. Такой же теплый и летний, независимо от того, что в моей или чужой голове. Дан урок, значит, будет дан и ответ о том, как его пройти.

Из искусственного состояния «безмыслия» меня выдернул очередной телефонный звонок. А в трубке глубокий красивый баритон:

– Ди, что случилось?

Звонил Мак. И я судорожно втянула воздух.

Мег – она все-таки ему позвонила. Видимо, почувствовала неладное, передала, что я о чем-то хотела поговорить.

– Все нормально, Мак.

И впервые в жизни неловкая пауза на обоих концах. Нет слов, только ненужная тишина.

– Ди… Я помогу.

Я знала, что он поможет – сделает все и даже больше. Потому что это Чейзер – стальной двухметровый мужик с двумя базуками наперевес. Опасный, как с оружием, так и без него. Огромная крепость, бронебойный бункер, в котором тепло и безопасно – ох, как я понимала Лайзу. Мак – каменная стена, непробиваемая кладка, бойницы с торчащими наружу стволами пятидесятого калибра. И все же я не могла сказать ему правду.

– Скажи мне, что случилось?

Он чувствовал.

«Спаси, защити!»

Мой собственный «бункер» в этот момент занимался где-то работой вне Реактора.

«Отвези меня к Дрейку, мне нужно срочно ему рассказать про…»

Про «нее» – лысую башку, которая сейчас слушала наш разговор не ушами, но пространством.

– Я ничего такого не хотела, в общем… нормально все.

Он не верил. Конечно же. Чейзер не был тем, кого легко провести. Кого вообще можно провести.

– Я слышал про Дэлла. Мда.

– Да. Неприятно. Но с ним уже нормально.

И вновь молчание.

– Ди, ты ведь позвонишь мне?

«Если что-то не так. Ты ведь позвонишь?»

Мне впервые за долгое время хотелось плакать: они были моими, эти ребята. Моей компанией, моими друзьями, моими родными людьми. Они беспокоились за меня, всегда были готовы подставить сильное плечо. И, видит Бог, в этот момент я, как никогда сильно, скучала по Дрейку. Нуждалась в его ауре спокойствия, в выражении лица «мы все можем решить» и словах «непосильных задач не существует».

Но я одна. Без него.

Проехал мимо велосипедист – яркий и пестрый, как попугай. Унесся вдаль его вытянутый в форме пули шлем; стих стрекот спиц и шорох шин.

– Я позвоню.

Слушая шелест беспокойных крон, я с отчаянием нажала отбой.

Дэйна в штабе не оказалось. «Ушел на склад», – пояснил его заместитель – здоровый бородатый мужик с хмурым взглядом, который не вломил мне прикладом винтовки лишь потому, что его встроенный сканер показал, что «я – свой». Сканер, видимо, показал и другое – мой уровень допуска, – и потому недобрый дядька пропустил меня к главному пульту.

– Мне нужно оставить сообщение, – пояснила я коротко.

Здесь пахло войной. Мужским потом, бесконечным напряжение, оружейной смазкой и порохом. Еще пыльной и грязной одеждой; беспрестанно тарахтела подвешенная на гвоздь рация.

Пульт, за который я села, напоминал рубку космического корабля из фантастических романов – кнопки-кнопки-кнопки. Почему нельзя просто – экран, коврик и мышь? Наверное, не положено.

– Где тут можно написать?

Мне откуда-то из недр стола вытащили заляпанную клавиатуру.

– И окно для сообщений, – попросила я.

Бородач нажал кнопку, расположение которой я даже не запомнила.

– Пишите, – бросил неприветливо.

«Дэйн, это Ди… – принялась строчить я. Все-таки Уровень: Война – отдельный уровень. Сюда сложнее пробраться, сложнее считать информацию – я очень на это надеялась. – Передай Дрейку, что мне нужна помощь. Срочно. Пришла беда. Я сама не могу».

Не успела я повернуться к стоящему сзади мужику, чтобы попросить того удостовериться, что Дэйн прочтет послание сразу же, как вернется в штаб, как грохнуло просто адски. Вздрогнул пол и потолок, посыпалась штукатурка со стен, затрещал экран.