Газета Завтра 413 (44 2001) - Газета Завтра Газета

Н. А. На губернаторских выборах 96-го вам, депутату Госдумы и первому секретарю обкома КПРФ, была гарантирована победа. Ее предсказывали все политтехнологи, изучавшие общественное мнение в области. Но на завершающем этапе предвыборной гонки в нее включился Руцкой, и вы сняли свою кандидатуру. Сняли по просьбе лидеров Народно-патриотического союза России, которые хотели сохранить в своих рядах бывшего вице-президента, проклинавшего Ельцина. Расчет на ублажение Руцкого не удался: заняв желанный пост, он отмежевался от оппозиции и стал искать милости у Ельцина. Вы это тогда предсказывали и на пленуме обкома об этом говорили. Но согласились на уговоры руководителей НПСР. Почему? Не хватило духу устоять перед партийным нажимом?

А. М. Я всегда был неудобен для начальства — и в старое время, и в нынешнее. Строить отношения с вышестоящими в государстве или в партии по принципу — чего изволите? — мне по природе не дано. Нет, натура у меня не склочная. Я никогда не спорю по мелочам. Но и никогда не уступаю в главном.

Накануне губернаторских выборов у нас в 96-м руководство НПСР, где ведущую роль играет КПРФ, приняло решение: поддержать Руцкого. Хотя честно говоря, многие ведь знали, кто он такой. Когда это решение мы обсуждали на пленуме обкома, к нам пришел родной дядя бывшего вице-президента — Виктор Александрович Руцкой, и сказал: мой брат, отец кандидата в губернаторы, проклял сына перед смертью за предательство КПСС. И вы, коммунисты, не имеете права помогать ему победить на выборах.

Мне и до прихода Виктора Александровича было ясно, кто есть Александр Владимирович Руцкой. И я отказался перед выбором: либо подчиниться партийной дисциплине и выполнить заведомо ошибочное решение руководства НПСР, либо в интересах области с ним не согласиться. До того, как Руцкой по постановлению Конституционного суда был, по сути, на парашюте заброшен в выборную кампанию в нашей области, мы тщательно просчитывали шансы: мои, действующего губернатора Шутеева и возможного кандидата Руцкого, которому курский закон не позволял баллотироваться — кто на территории области не живет, тот управлять ею не претендует. И что наши просчеты показывали? Если я остаюсь один на один с Шутеевым, то опережаю его процентов на 10-15. Если Конституционный суд позволит участвовать в выборах Руцкому, то при наличии трех реальных кандидатов он может опередить меня на 5-7 процентов, а Шутеева на 15-20.

За трое суток до выборов, когда Руцкой уже провозгласил по телевидению, что он, а не я — кандидат от НПСР и КПРФ, я встретился с Шутеевым. То есть до принятия окончательного решения. Разговор был трудным и, увы, безрезультатным. В чем мы с ним были едины? Руководство НПСР явно приняло ошибочное и опасное решение. Я убеждал Василия Ивановича, что если я не сниму свою кандидатуру, то многие мои избиратели станут думать: коммунист Михайлов — карьерист, он любой ценой стремится получить власть в области и поэтому не поддерживает Руцкого, вопреки решению НПСР и КПРФ. Стало быть, процентов 10 моих сторонников проголосует за Руцкого. Но этого недостаточно для вашей победы. Есть резон вам, Шутееву, снять свою кандидатуру и объявить: власть в области должна принадлежать курянам, тем, кто здесь живет, а не пришлым варягам, которые мечутся из одного политического лагеря в другой. Прими Шутеев мое предложение — я бы выиграл у Руцкого. Но штаб Василия Ивановича убедил его: у вас есть шанс на победу, если Михайлов и Руцкой растащат голоса между собой, и он стал меня убеждать не снимать свою кандидатуру. Я, разумеется, отказался. Руцкой — большее зло для области — все равно бы победил на губернаторских выборах, а я бы выглядел эдаким раскольником в прокоммунистическом движении. Короче говоря, не мое политическое безволие, а трезвый расчет и неконструктивная позиция Шутеева привели к реализации ошибочного решения — снятию моей кандидатуры с выборов.

Н. А. Мне доводилось читать в прессе: Руцкой превратил Курскую область в частную фирму своей семьи. Я не буду вас спрашивать: так это или не так. И думаю, что вы не согласитесь повествовать об известных вам аферах руцковских чад и домочадцев: кто тратит силы на обличение грехов предшественника, тот заранее списывает грехи себе. Но, не переходя на личности, вы можете назвать самые острые проблемы, с которыми вам пришлось столкнуться, когда осенью 2000 года вас избрали губернатором?

А. М. Я был депутатом Госдумы и, как бы того кому ни хотелось, мне нельзя было запретить часто встречаться с моими избирателями. Бывал я в самых разных курских городах и весях. А во время избирательной кампании мне удалось объехать все районы. То есть как жила область осенью 2000-го — я знал. Но с той моей колокольни мне далеко не все было видно. То есть знал, что живет она плохо, но самого ужасного и предположить не мог.

В предвыборной поездке по Дмитровскому району со мной был Иван Кузьмич Полозков — бывший первый секретарь Компартии РСФСР. И когда он там увидел черноземные поля, заросшие березками и бурьяном, то стал их фотографировать: "Если я об этом только скажу, никто в Москве не поверит". Я же такую картину видел не раз. Но когда после выборов мы изучили положение дел на селе, то и мне пришлось ужаснуться: 350 тысяч гектаров нашего благородного чернозема, оказывается, не обрабатываются и поля превращаются в леса. Угроблено было и животноводство. Закрылись многие перерабатывающие сельхозпродукцию предприятия.

Я в должность губернатора вступил 20 ноября, и тогда открылось: область обеспечена топливом в зиму только на 30 процентов. Это грозило вторым Приморьем.

Областной бюджет в пору Руцкого утверждался не до Нового года, как положено, а мае-июне, иногда — в начале июля. Нецелевое использование бюджета было чуть ли не нормой. Неведомо, где брались кредиты, и неизвестно, как тратились. Долги области составили почти 2 миллиарда рублей. Это — больше, чем годовой объем бюджета.

Страшно лихорадило два самых крупных предприятия области — Михайловский горно-обогатительный комбинат и Курскую атомную станцию. ГОК так приватизировали, что работали лишь 30-40 процентов его производственных мощностей. На АЭС сегодня действуют, по сути, только два энергоблока из четырех. Пятый — строился вторую пятилетку и никак не достроился, хотя находится в 80-процентной готовности. Лоббисты Запада, надо полагать, убеждали Минатом, что на Курской атомной пора поставить крест, и там опустили руки. А местная власть бездействовала.

Кадровая политика в области была доведена до абсурда. Например, Фатежским районом (а это крупный сельскохозяйственный район) два с половиной года руководил летчик. Доруководился до того, что половина земель там не пахалась (из 85 тысяч га более 40 тысяч не засевали).

В Дмитровском районе, где Иван Кузьмич Полозков фотографировал заросли бурьяна на полях и где такими зарослями покрылись 60 процентов черноземной пашни, главой администрации была дама. Все ее достоинство как руководителя состояло в том, что она была сверхлояльной губурнатору и, как утвреждают, дальней родственницей кого-то из семьи Руцкого. И главное: с кадров никто ни за какие конкретные дела не спрашивал. Поездки по районам Руцкой практиковал так: 20-30 машин с сиренами и мигалками подъезжают к ДК, там собраны 300-400 руководителей и специалистов и им 3-4 часа преподносится театр одного актера — губернатора. Вопросы из зала задавать было не принято, высказывать мнения — тоже. Самым важным для руководителя было угодить лично губернатору. Угодил — и дальше можешь жить не тужить, даже если все поля в твоем районе зарастут бурьяном. Такая кадровая политика создавала невыносимую нравственную атмосферу и в структурах власти, и в трудовых коллективах...

Н. А. Скоро исполнится год вашего пребывания у власти. Что вы предложили области, став губернатором? В чем суть стратегии и тактики нынешней курской администрации?

А. М. Говорят: плохой начальник для русского человека — хуже черта. А какой начальник хороший? Такой, наверное, у которого душа болит за дело и который делу помогает, а не вредит.

Не вредить и помогать — это и есть стратегическая линия нашей новой администрации. А суть тактики определяется сутью проблем, которые приходится решать.

Нынешней зимой, в отличие от прошлой, никто в области не будет кричать: братцы, караул, замерзаем. Запасов топлива у нас столько, сколько нужно.

Нам удалось наладить деловые отношения с владельцами крупнейшего в области предприятия — Михайловского ГОКа. И сейчас этот гигант областной индустрии выходит на нормальный уровень производства.

Отработана схема восстановления мощности Курской АЭС. Наши предложения приняты в Минатоме и одобрены премьер-министром Михаилом Михайловичем Касьяновым.