Древность и Средневековье. Тексты родового общества - Ларс Леннрут

Идеалы нового класса знати можно изучить по Эриковой хронике, в которой рассказывается о рыцарских турнирах и роскошных пирах, о гостях, одетых в дорогие шелковые ткани, о развевающихся знаменах, о музыке флейт, барабанов и труб. Шведские рыцари сравниваются с благородными героями французского рыцарского романа, – с Гавьоном или Парцифалем, – и они невольно должны были следовать этим высоким образцам, давно уже принятым в среде французского и немецкого дворянства.

Именно для этого круга и писались первые шведские рыцарские поэмы, или Евфимиевы песни, – по желанию норвежской королевы Евфимии, что весьма характерно, ибо в самой Норвегии такие рыцарские песни существовали уже целое столетие. Почти вся дошедшая до нас светская литература на национальном языке, – хроники, баллады, аллегорическая поэзия, – с самого начала циркулировала в аристократической среде, даже если она в позднее средневековье и достигала горожан и крестьян. Разумеется, это не означает, что у последних не было своего творчества, но оно оставалось устным и записывалось в исключительных случаях.

Так что лишь очень маленькой группе людей были доступны письменные источники: немногие имели возможность послушать эти сочинения, а еще меньше – прочитать их. И все же именно эти люди – обитатели королевского дворца и крупных городов, а также церковная иерархия, – составляли «общественный сектор» того времени. Вместе с тем происходило формирование шведского письменного языка. Три культуры и осень средневековья

Таким образом, нашу древнюю литературу можно разделить на три основные группы: собственно древняя, клерикальная и куртуазная. И каждая из них соответствует своей социальной среде, с различными языками, стилистикой и мировосприятием.

Однако границы между ними быстро становятся подвижными. К концу средних веков все три культуры сливаются в общую, единую культуру шведского государства с центром в столице. С завершением процесса централизации подошла к концу и эпоха средних веков: наступило новое время – Реформация.

Можно изобразить этот процесс наглядно, нанеся на карту Швеции места появления тех или иных текстов. Рунические надписи на камнях встречаются в общем-то по всей стране, хотя надо отметить, что наибольшая их концентрация обнаруживается в богатых поселениях бондов в районе озера Меларен, на Готланде и на берегах озера Вэттерн. В особенности ранние рунические надписи в большом количестве встречаются вокруг озера Меларен, т.е в центре исконных земель королей свеев.

Клерикальная литература создавалась прежде всего в церковных епархиях – Упсале, Стренгнесе, Линчепинге и Скаре, – а также в немногочисленных монастырях, из которых наиболее влиятельным к концу средневековья оказывается Вадстена. Все эти центры церковной книжной премудрости расположены вблизи от старых мест, где находились камни с руническими письменами, однако воздействие монастырей на крестьянскую культуру было весьма ограниченным. И напротив, устанавливались связи с иноземными монастырями и центрами науки – к примеру, с датским епископским городом Лундом.

Неясно, где создавалась куртуазная поэзия на национальном языке, но читатели ее находились, конечно же, во дворцах королевства, т.е. вблизи от так называемой «эриксгаты», – главного маршрута короля, когда тот отправлялся в поездку по стране. Культурное влияние шло из Норвегии, Дании и Германии, и вероятно, иногда посредниками в этом взаимодействии оказывались королевские дворцы в приграничных землях – к примеру, норвежский Бохус или датский Варберг.

В период Унии XV века, когда Швеция, Норвегия и Дания объединились под властью датской короны, – шведская литературная продукция сосредоточилась в двух главных местах – Вадстене и Стокгольме. Отсюда велась шведская пропаганда против датчан, и адресатом ее были не только дворянство и церковники, но также и горожане и крестьяне на протяжении того времени, пока по всей стране кипели страсти вокруг Унии. Это означало, что литература – как клерикальная, так и куртуазная, – была подчинена политическим интересам. Язык и стиль нарочно упрощались, чтобы можно было достичь желаемого результата в той среде, к которой эта литература обращалась. Произведения стали народными, но уровень их понизился.

В XVI веке при Густаве Васе развитие в этом направлении завершилось. Вся литературная продукция сосредоточилась теперь в Стокгольме, под властью короля, а старая клерикальная и куртуазная литература иссякает. Осень средневековья постепенно сменяется зимой, которая менее всего благоприятна для процветания поэзии.

Конец средневековья означал, что в Швеции возникла единая для всего государства литература, вместо двух или трех прежних. Централизация государственной власти послужила основой для литературного расцвета в период шведского великодержавия в XVII веке. Но она же породила и националистическую концепцию истории, согласно которой средние века представлялись мрачными, а древность – светлой. Миф об отчем доме мешал нам увидеть истинное значение древних текстов. А стремление нашего времени развенчивать старые мифы усложнило ситуацию еще больше.

Постичь средневековое художественное творчество – все равно что изучать так называемый палимпсест, рукопись на пергаменте, где поверх старого текста писался новый. Взгляд иногда тщетно скользит по нему в поисках соскобленного фрагмента. Но подчас внезапно, из темноты проступает местами старый текст. Словно в ночном небе зажигаются звезды.

Тексты родового общества (IX–XIV века)

Литературные жанры в эпоху древности в двух основных моментах несли на себе отпечаток родового общества. Во-первых, они часто передавались из уст в уста, составляя традицию данного рода. Во-вторых, они повествовали о жизни рода, об отношениях между соперничающими родами и т.п.

Эти особенности проявляются наиболее ярко, когда речь заходит о таком жанре, как исландская родовая сага, в которой сообщаются подробные сведения из истории родов. Кроме того, песни Эдды и скальдическая поэзия также отражают это родовое сознание, описывая конфликты родового общества.

Саги, песни Эдды, поэзия скальдов – таким образом, мы перечислили три главных жанра древнескандинавской поэтики. Первый – жанр сугубо эпический: прозаические саги спокойно и неторопливо повествуют о событиях прошлого. Второй относится к жанру эпическо-драматическому, с элементами дидактики: в поэтических сценах наглядно предстают мифы о богах и их поучения, жизнь легендарных героев. Третий жанр – лирический, который в усложненной поэтической форме прославляет события современности.

Каждый из этих основных жанров имеет свою особую нишу и систему правил. Они известны нам прежде всего по исландской литературе, но также и по немногочисленным текстам шведской литературы, главным образом по руническим надписям.

Прежде чем мы перейдем к этим трем жанрам, нам необходимо упомянуть и малые, вроде бы незначительные явления в древнескандинавской жанровой системе, – поэтические речевые обороты, пословицы, загадки и пр. Начав с таких простейших формул, мы легче сможем понять, как строятся более крупные и сложные жанры. Имеет смысл изучить сперва кирпичики, чтобы затем постичь, как из них складывается поэтика устной культуры. В данной традиции творческий процесс происходит путем сочинения или составления комбинаций из устойчивых формул, по определенным правилам.

Есть и другой повод начать изучение именно с малых и на первый взгляд ничтожных речевых оборотов, которые выступали не только в больших поэтических произведениях, но и в обиходной речи. Ибо таким образом мы сможем представить себе и тот коммуникационный процесса повседневной жизни, благодаря которому изначально передавались произведения устного народного творчества. Формула

Древнескандинавское творчество основывалось на аллитерационных формулах в стиле следующей:

Скот мрет,Сродник мрет.

Эти строки составляют один стих, включающий в себя четыре ударных слога с короткой цезурой в середине, между строками. По обе стороны цезуры находится ударный слог с аллитерацией, – в данном случае на букву «с». В целом вся формула производит впечатление краткой пословицы, которая успешно могла использоваться в разговоре о смерти и бренности всего земного. Между «скотом» и «сродником» нет сколь-нибудь существенной разницы, – во всяком случае тогда, когда речь заходит о жизни и смерти. Формулы, или речевые обороты, подобного типа сохраняются в языке крестьян с эпохи древности и до наших дней.

Но подобная же формула может сложиться в краткую дидактическую строфу, так называемую «лаусавису». И в лучшем случае результат будет следующим:

Скот мрет,Сродник мрет,Однажды и ты умрешь,Одно знаю,Что не умрет —Суд над умершим.

Эта строфа может рассматриваться как краткое стихотворение в размере Эдды «льодахаттр», который часто использовался именно в дидактической поэзии. Строки 1–2 и 4–5 в подобной строфе похожи на «основную формулу», т.е. они содержат по два ударных слога и цезуру, в то время как число безударных слогов может варьироваться. Строки 3 и 6 – иные по характеру: в них – по три ударных слога. Подобная строфа прекрасно подходит для насыщенного эллиптического речевого оборота, который в устной форме придает вес и значительность тому, кто его произносит, – например, хёвдинг, выступающий на тинге перед бондами.