Cекрет Коко - Ниам Грин

– Ну конечно, старый добрый Перри. Мне кажется или он правда похудел? – спрашивает Рут, пока он идет к нам через весь аукционный зал. На моем вечном сопернике сегодня твидовая тройка, а обут он в башмаки от «Черчиз».

– Даже не думай, – предостерегаю я ее.

– А что я? – невинно хлопает ресницами она.

– Рут! Коко! Как ваши дела? – Перри уже подошел, и я не успеваю закончить мысль.

Рут поднимается с места и приветствует его, сердечно расцеловывая в обе щеки.

– Перри, милый! Прекрасно выглядишь, – мурлычет она.

– Здравствуй, Перри, – отзываюсь я, пытаясь украдкой подглядеть в его каталог – вдруг он пометил для себя что-то из вещей, на которые собираюсь ставить я? Но он ловко – и при этом явно нарочито – прячет его в карман, этот старый лис.

– Выглядите сногсшибательно, леди, впрочем, как всегда, – учтиво отвечает он с этим своим безукоризненным британским акцентом, хотя все мы знаем, что родом он из маленького городка в ирландском графстве Каван. По легенде, его родители были из нетитулованных дворян и в возрасте четырех лет отправили Перри учиться в пансион – отсюда и акцент, и эти старомодные манеры.

– Ты, Перри, нам ни в чем не уступаешь, – тепло улыбается ему Рут. – Сбросил вес? Такой стройный!

Перри по привычке поглаживает себя по животу и гордо улыбается.

– Целых девятнадцать фунтов. Сижу на «доисторической» диете, – хвалится он.

– На доисторической? – переспрашивает Рут, пытливо глядя на него. – И в чем же она заключается?

– Ее принцип – есть только то, чем питались наши доисторические предки, Рут, – охотно поясняет он. – Мясо, овощи… можно употреблять любую натуральную пищу, только не то, что прошло химическую обработку, – вот мой ключ к успеху.

– Должна сказать, диета и в самом деле помогает – выглядишь потрясающе, – отвечает Рут.

– Спасибо, – смущенно благодарит он и снова поглаживает живот: – Но не помешало бы еще немного сбросить.

– Не преувеличивай! Ты и так буквально таешь на глазах, – восклицает Рут. – А вот мне, может, и стоит попробовать эту диету, кажется, я слегка поправилась.

После этих слов она легонько щипает себя за воображаемый жирок и недовольно морщится.

– Тебе, Рут, это точно ни к чему, – галантно уговаривает ее Перри. – Ты всегда была стройной и остаешься такой по сей день, ты прекрасна, как…

Тут он умолкает, будто осознав, что сказал лишнего, и повисает неловкая пауза – он лихорадочно придумывает, как сменить тему.

– Коко, а как твои дела? – обращается он ко мне.

– Все хорошо. Ем все, что под руку попадется, к сожалению, – отвечаю я с непроницаемым лицом. Да и как можно удержаться от соблазна и не поддразнить его?

– Ясно, – кивает он и нервно покашливает, не понимая, должно быть, шучу я или говорю всерьез. – А как поживает твой друг? Тот фермер, кажется, его зовут Том? Чудесный парень.

Рут набирает полную грудь воздуха, чтобы прекратить этот разговор, – я почти физически ощущаю ее дыхание у своего правого уха.

– Перри, Том…

– Да все в порядке, Рут, – перебиваю ее я. – Никто ведь не умер, ничего страшного не произошло.

Перри непонимающе переводит взгляд с меня на Рут, на его изрядно похудевших щеках появляется смущенный румянец. Диета и правда работает – впервые за все то время, что мы с ним знакомы, стали видны очертания его скул.

– Месяц назад Том уехал в Новую Зеландию, Перри, – спокойно поясняю я. – Хочет завести там собственную ферму. Для него это отличная перспектива.

– Понятно… – Перри растерянно смотрит на меня, не зная, что еще сказать по этому поводу. – А как же ты? Поедешь за ним?

Тут я снова слышу, как бабушка тяжело вздыхает. Бедняжка. Она пережила всю эту историю гораздо тяжелее меня. Том ей нравился.

– Не поеду, – твердо отвечаю я. – Моя жизнь меня полностью устраивает.

И снова Перри переводит взгляд на меня, заметно, что он всерьез над чем-то задумался. Я буквально слышу, как поскрипывают шестеренки в его мозгу: если Том – там, а я – здесь, это значит…

– Мы расстались, Перри, – подсказываю я, избавляя его от чрезмерного умственного напряжения.

– Ясно, – он неловко переплетает по-прежнему мясистые пальцы; да, доисторической диете тут еще работать и работать. – Прости за все эти расспросы, Коко.

– Что ты, все в порядке, – отвечаю я, сама удивляясь своей жизнерадостности. И все же известие об отъезде Тома изрядно меня удивило. До самого последнего момента я надеялась, что он убедит меня поехать с ним. Мы встречались целых восемь лет, думаю, и он, и все наши знакомые были уверены, что я отправлюсь вместе с ним в Новую Зеландию или по крайней мере пообещаю, что буду ждать его возвращения. Поэтому, когда я бросила его, удивились абсолютно все. И в первую очередь – я сама.

– А как твои родные, Перри? – спрашивает Рут, меняя тему.

– Спасибо, Рут, у них все хорошо. А ты знаешь, что совсем скоро у меня появится правнук?

– Изумительно! – всплескивает руками она. – В семье будет малыш!

Я замечаю, как они искоса поглядывают на меня, и прихожу в бешенство. Все думают, что мой поезд продолжения рода ушел вместе с Томом. Конечно, никто не говорит этого напрямую, но я-то знаю, что у них на уме: ей уже тридцать два, и она порвала с хорошим парнем, биологические часы бьют тревогу. А может, я просто не хочу детей. И уж совершенно точно я понятия не имею, что значит быть матерью.

Тем временем люди в зале подыскивают себе свободные места в широких рядах. Стулья тоже выставлены на продажу, поэтому некоторые из них смотрятся гораздо лучше прочих.

– Тебя правда это совершенно не беспокоит? – спрашивает Рут, как только Перри уходит в своих сияющих кожаных башмаках, а мы усаживаемся на линялые стулья эпохи королевы Анны, источающие едва уловимый аромат. – Или пыталась сделать хорошую мину при плохой игре для Перри?

– Правда, – уже слегка раздраженно отвечаю я. – Сколько можно повторять?

Рут справляется о моем эмоциональном состоянии едва ли не каждый час с тех пор, как самолет Тома оторвался от земли. Знаю, все это она делает лишь потому, что любит меня и заботится обо мне, но, господи, это сводит меня с ума. Иногда меня так и подмывает инсценировать какой-нибудь нервный срыв исключительно для того, чтобы оправдать ее надежды.

– Ты совсем по нему не скучаешь? – продолжает гнуть свою линию она.

– Совсем-совсем. То есть понимаю, что должна бы, но меня это действительно мало беспокоит.

– А я скучаю, – признается она, больше самой себе.

– Мне кажется, тебе просто нравилось, что у меня был парень.

– Не в этом дело, Коко. Он такой хороший мальчик, всегда мне нравился, кроме того, вы были чудесной парой.

В чем-то она была права – мы и правда отлично подходили друг другу. Как говорится, мы поладили, научились уживаться друг с другом. Останься он здесь, со мной, мы бы, наверное, и по сей день были вместе. Но он улетел: теперь нас разделял добрый миллион миль. И как бы он ни старался, ни уговаривал меня поехать вместе с ним, начать новую жизнь, ничего бы из этого не получилось. Мне нравится жить здесь. Да и, к слову, когда твой парень сообщает, что уезжает от тебя на другой конец света, а единственное, что ты испытываешь по этому поводу, – облегчение, это тоже не самый добрый знак.

Я чувствую на себе пристальный взгляд Рут, она будто бы пытается прочесть мои самые сокровенные мысли. Так она пытается понять меня – еще с тех пор, как я была подростком и все беспокоились обо мне после смерти матери. Она – воплощение доброты, но слишком любит говорить о чувствах, и этот встревоженный, немигающий взгляд – обычно верный признак того, что назревает такой «разговор». Все дело в том, что, в отличие от Рут, мне совсем не нравится говорить о своих переживаниях. Мне было это не по душе тогда, много лет назад, и я терпеть этого не могу сейчас. Перекинуться парой слов по этому поводу – вполне нормально, пару раз упомянуть тему нашего разрыва – тоже терпимо, но глубочайший анализ моего эмоционального состояния в связи с отъездом Тома? Нет уж, увольте.

Все мое внимание приковано к возвышению, на котором Хьюго усаживается в кресло за высоким узким столом: оттуда он и будет проводить аукцион. Нужно сказать что-нибудь, чтобы отвлечь внимание Рут, иначе от этого взгляда мне не избавиться и, значит, не получить от торгов ровным счетом никакого удовольствия.

– Допустим, нам хорошо было вместе, – сдаюсь я, – но ты сама-то можешь представить меня на каком-то ранчо у черта на куличках? С меня толку никакого, ты же знаешь, я ненавижу возиться со скотом. Все эти животные… так воняют.

На этих словах я сама заливаюсь смехом, на случай, если она не оценит мою маленькую шутку.

– Ты ведь могла хотя бы попытаться, Коко. Нельзя вот так взять и все бросить. Но еще не все потеряно. Я только не хочу, чтобы ты оставалась здесь лишь для того, чтобы заботиться обо мне. Я совершенно…

– Говорю же, я осталась здесь не ради тебя. И я знаю, что ты прекрасно справишься и без меня, Рут. Может, закроем эту тему?