Порошок идеологии (сборник) - Панов Николай Николаевич

– Оптовый заказ! – через весь двор кричал он дворнику при отправке. – Харашо торгую: в Казань отправляю товар, в Тверь отправляю, в Тулу отправляю! Скоро будэм богаты-ввва!

Однажды вечером сам Вачнадзе с женой и с приказчиком сидели в жилой комнате магазина. В комнате было тепло и чисто, горела висячая лампа, люлька со спящим ребенком качалась у белой хозяйской кровати. Странный тройной стук раздался в кухонную входную дверь.

– Василий, ты? – шёпотом спросил Николай. Он открыл дверь и впустил высокого лохматого человека. Василий остался жить здесь. Но ни хозяин дома, ни дворник, ни жильцы даже не подозревали о существовании этого пятого непрописанного жильца…

Теперь пришло время в двух словах познакомить читателя с событиями, которые предшествовали снятию лавки веселым кавказцем и описанным выше происшествием в охранке.

В один жаркий июльский день к товарищу Эн, члену местного комитета российской социал-демократической рабочей партии, живущему недалеко от центра, стукнула в дверь его квартирная хозяйка и сообщила, что его хочет видеть какой-то подозрительный субъект.

Член комитета уже догадывался об этом посещений. Уже несколько минут стоял он у окна и наблюдал за странным поведением неряшливо одетого типа в длинном пальто с кепкой, надвинутой на глаза. Тип этот, подойдя сначала к подъезду, отошел на ту сторону улицы, оглядел дом со всех сторон, поколебался и потом, видимо, решившись, снова перешел улицу и взялся за ручку двери.

Еще тогда с неприятным чувством товарищ Эн подумал, что этот визит может относиться к нему. Он подумал, что странный тип очень походит на одного из тех шпиков, знакомство с которыми крайне нежелательно для каждого революционера. И он уже наспех обдумывал слова, которые скажет при первом допросе в охранке.

– Марья Петровна, – крикнул он на сообщение хозяйки, – меня нет дома! Я же сказал, что сейчас ухожу. Пусть зайдет в другой раз.

Для всех окружающих товарищ Эн совсем не был членом городского комитета Р.С.-Д.Р. П. Он был бедным студентом, учащимся в университете, живущим на деньги, получаемые от иногородних родных. А потому хозяйка обращалась с ним без всякого особого уважения.

– Чего уж там в другой раз! – проворчала она. – Здесь он стоит, в передней! За долгом, что ли, пришел? Денег опять нет, что ли? Ладно, отбрехаешься! Я впущу?

– Хорошо, впустите, – вздохнул член комитета. Он взглянул вокруг, соображая, что можно успеть уничтожить до обыска.

Подозрительный субъект вошел в комнату и, прикрыв дверь, прежде всего запер ее на два поворота ключа. Потом подошел к столу и снял картуз. Потом осторожно отклеил и положил на картуз свои великолепные усы.

– Товарищ Николай! – ахнул член комитета.

– Так точно! – Николай широко улыбнулся. – Честь имею явиться. Бежал с каторги, прибыл в ваше распоряжение. В городе со вчерашнего дня. Явок нет, потерял связь со всеми. Сначала думал зайти к Петерсу, потом решил прямо к вам. А что, напугал я вас, товарищ?

– Напугаешься! – товарищ Эн устало улыбнулся. – Ну, и везет же вам, товарищ! Говорите, к Петерсу хотели? Что же, ехать бы вам сейчас обратно в Сибирь!

– А что? – удивился Николай.

– Петерс и другие арестованы, явки провалились, – член комитета заходил по комнате. – На квартирах у них, вероятно, засады… Были массовые аресты, мы почти разгромлены, с трудом собираем силы. Я-то пока на свободе, – не знаю, на долго ли. Потому и струхнул немного, увидев вас!

Лоб Николая нахмурился, губы напряженно сжались. Он взглянул на говорящего.

– А в центре, за границей?

– Вы знаете, меньшевики захватили совет партии. Товарищу Ленину замазывают рот!

– А рабочие здесь?

– Наш город всегда будет большевистским, рабочие за большевиков, за группу Ленина. Да здесь другая беда! Революционное движение растет, на заводах стачки, а злободневной литературы не хватает. Скверное положение!

– Плохо шлют из центра? – поднял брови Николай.

– Не то что плохо, а не хватает. Слишком большой спрос у рабочих. Комитет думал организовать местную подпольную типографию. Но теперь, при отсутствии товарищей…

Николай посмотрел ему в глаза.

– Товарищ, скажите, у вас есть для меня срочная работа?

– Срочная работа? – Член комитета улыбнулся. – Работа всегда есть. Да вы это к чему?

– А я к тому, – сказал Николай, вставая, – что я попытался бы наладить вам эту типографию!..

Следующие дни Николай провел в бурных хлопотах. Он налаживал, узнавал, подбирал товарищей. Через два дня он уже делал доклад на собрании работников комитета.

– С типографией дело устроим, – сказал он. – Подобрал товарищей – народ надежный. Но есть обязательные условия.

– Какие? – поинтересовалось собрание.

– Здесь нужна строжайшая тайна. Мы открываем торговое предприятие, типография будет при нем. Места, где находится подполье, не будет знать никто. Литературу будем доставлять куда хотите. Работаем, конечно, до заданиям комитета.

– Хорошо, – задал вопрос кто-то. – А кто будет работать в типографии?

– Во-первых, моя жена, Ольга. – Павлов загнул палец. – Она опытный работник, партийка. Кроме того, у нее ребенок, это будет хорошим прикрытием. Будет числиться женой Вачнадзе, хозяина предприятия. – Это товарищ с Кавказа. Наконец, Василий, рабочий-партиец. Он будет работать в самой типографии. Идет?

Партийцы одобрили план. Николай и Вачнадзе стали подыскивать помещение. И в поисках помещения наткнулись на тот старый дом, в котором должна развернуться будущая тайная работа…

Как-то днем Николай Павлов, приказчик торговли восточными товарами, сидел в задней комнате магазина и раскачивал люльку со спящим ребенком. Его лицо совсем не было похоже на ту вечно улыбающуюся вежливую маску, которую видели хозяин дома, дворник и покупатель. Он хмурился, кусал губы и смотрел то на стенные часы, то на закрытую дверь кухонного хода.

Легкий стук, почти царапанье, раздался у двери. Николай вскочил. Вошла Ольга, мнимая жена Вачнадзе.

Она была в кофте и в темном платочке. Ее белокурые волосы растрепались, красивое лицо было напряжено. Она как-будто несла большую тяжесть, каждый шаг стоил ей чрезмерных усилий. Но в руках ее не было ничего.

Она подошла к стулу и почти упала на него. Николай запер кухонную дверь. Он кашлянул, заглянув в магазин.

Вачнадзе сидел там возле мешков с разной снедью и, что-то мурлыча, смотрел на улицу. У него тоже было совсем другое, грустное и строгое лицо. Он вздрогнул, услышав кашель Николая. Он повернулся и кивнул головой.

Николай запер дверь в магазин, заложил крючок и вернулся к Ольге.

С полузакрытыми глазами сидела она на стуле. Он расстегнул и снял ее верхнюю кофту. Сквозь материю блузы в нежное тело впились два узких поперечных ремешка. На конце каждого из них было по небольшому мешочку, свисающему на спину и на грудь.

Павлов подхватил их и снял с Ольгиных плеч.

Мешочки были очень тяжелы. Они разом оттянули руки Николая. Ольга глубоко вздохнула. Николай опустил их на пол. Они легли с металлическим звуком.

– Все в порядке? – спросил Николай, – Никто не заметил?

Ольга кивнула головой. Она провела рукой по мокрым волосам, румянец возвращался на ее щеки. С улыбкой она посмотрела на Николая.

– Ну, и тяжело же было! – сказала она. – Понимаешь, в них ведь фунтов тридцать весу. Если взять с прежним, теперь у нас больше двух пудов. Вот мученье! Понимаешь, иду по улице, делаю вид, что гуляю, а мешки тянут вниз, так и хочется упасть на колени. Да нет, никто не заметил. Я следила. Никто…

– Только бы не провалиться! – бодро сказал Николай. – Дело на мази. Помещение готово, машина собрана, печатать будет знатно!

– Коля, а как с землей? – спросила Ольга.

– С землей как-будто хорошо. – Николай почесал затылок. – Все грузы приняты, только от Андрея нет ответа. Ну, да, верно, просто запоздал. Завтра пойду на явку, узнаю, в чем дело…

Он расстелил на полу большую газету. Развязал первый мешочек и опрокинул его над ней. Серый свинцовый поток типографских литер хлынул на бумагу…