Истинное наказание, или (не) пара для Дракона (СИ) - Элен Славина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но с тех пор я ненавидела музыку и всё, что с ней было связано.
Эту гостиную я тоже ненавидела.
— Виви, — услышала я голос своего брата и вся сжалась, словно пружина.
— Да он издевается, — процедила сквозь зубы и посмотрела в сторону лестницы. По ней спускался мой младший брат, отрада для материнских глаз и главный наследник состояния Эрлингов — Эйндром Рихард Эрлинг.
— Кажется, ты забыл, как меня зовут, любимый братец! — Фальшиво улыбнулась и заметила, что за полгода брат ещё вытянулся и возмужал. Раздался в плечах, скулы стали острее, взгляд серьёзнее и опаснее. Он уже обратился и слился со своим драконом, как мне писала мать в своих письмах, и сейчас ему подыскивали достойную истинную.
— Тебя зовут Виви.
— Вивьена. Моё имя Вивьена. — Фыркнула и прошла мимо.
— Не хочешь обняться с любимым братцем?
— Желания что-то не возникает. Видимо, это твой запах.
— О каком запахе ты говоришь? — Нахмурился Эйндром.
— От тебя несёт взмыленным зверем. — Закрыла ладонью нос и рот и побежала по лестнице наверх, в свою комнату.
— Так и должно быть, тупица! — Крикнул брат и ударил кулаком по перилам. Громкий треск и наследник Эрлингов вновь не смог справится с силой своего дракона.
Засмеявшись, я остановилась у своей двери и выдохнула. На самом деле от него ничем не пахло. Но теперь он точно будет чаще мыться. Надо ему розовое мыло подсунуть, чтобы от него пахло цветами, как от девчонки.
— Вивьена, — услышала голос отца за спиной, — как переоденешься, спустись ко мне в кабинет. Нас ждёт серьёзный и очень важный разговор.
Повернувшись, я увидела только широкую спину своего отца, внутри у меня затряслись поджилки и моментально вспотели ладошки.
Такие разговоры никогда ни к чему хорошему не приводили. И я знала, что в этот раз будет так же.
Глава 4. Разговор с матерью
Я распахнула двухстворчатые двери и впорхнула в свои покои. Осмотрелась и поняв, что здесь ничего не изменилось, направилась прямиком в гардеробную комнату.
Платье хотелось снять неимоверно.
Оно мне порядком поднадоело. Кажется, выкройки, по которым я шила это платье, были неверные, а может, мои руки, которые раньше никогда ничего не шили, меня подвели.
— Да чтоб тебя! — Выругалась, развязывая шнуровку и пытаясь стянуть его с себя. Но оно вцепилось в меня клешнями и не отпускало. Пуговицы, казалось, приросли к ткани, шнуровка запуталась в узлы, и шёлк платья не казался более приятным и ласкающим мою кожу.
Поискала глазами ножницы, но поняв, что в гардеробной их нет, быстрым шагом, придерживая соскальзывающее декольте, направилась в ванную комнату.
Кажется, я видела их в тумбе, около мраморной ванны. В прошлый раз, когда я приезжала домой на Новогодие, по дурости, я чуть было не обрезала свои волосы. Мне так надоело быть шатенкой, что я захотела избавиться от этих тусклых локонов.
Кажется, всё дело было в том, что Элла, женщина Таира Вира была брюнеткой. Как же мне хотелось стать похожей на неё. Красивая брюнетка с карими глазами, большой грудью и невероятно притягательной фигурой.
Во мне не было ничего притягательного.
Я была худой, высокой и почти бесцветной. Фигура была мальчишеской, передние зубы немного торчали и напоминали сумасшедшего кролика. Нос слишком вздёрнут. А ещё эти зелёные глаза, которые мама называла изумрудными. Фу, кажется, они напоминали траву.
К тому же у меня не было попы. Точнее, она была, но чтобы её найти в складках платья, нужно было хорошо постараться.
В общем, я была бледной копией своей матери, и меня это очень удручало. Мне так хотелось стать Эллой, что я постоянно, что-то с собой делала. Обрезать волосы тогда не получилось, какая-то неведомая сила меня остановила, и ножницы упали в наполненную горячей водой ванную. Грудь-зараза расти не хотела и чтобы я с ней не делала, как не колдовала над ней, как не применяла различные примочки и снадобья, первый размер каждое утро словно издевался надо мной.
Глаза из зелёных никак не хотели становиться карими. И даже особые капли господина Вентилиана не помогли. Зрачки стали больше и когда я взглянула на себя в зеркало, чуть не свалилась во внезапный обморок. Зелень травы, казалось, заполнило всё пространство глаза, и я напоминала себе хамелеона.
— Вивьена? — Услышала я голос матери за дверью и вздрогнула. — С тобой всё хорошо?
— Мама, — открыла ей дверь и посмотрела на неё виноватыми глазами. — Помоги мне снять это платье.
— Конечно, милая. — Вошла в ванную комнату и осмотрела меня со всех сторон. — Какое-то знакомое платье.
Коснулась ткани и нахмурилась.
— Кажется, я видела похожее у себя в шкафу.
— Его там нет, — прошептала я. — Я его взяла в долг… у тебя… на время.
— Украла. Ты хотела сказать, украла.
— Не-е-е-е-ет. — Замялась я и села на бортик ванной, — одолжила. Я же хотела вернуть его тебе. Как раз таки сегодня.
— Только сейчас оно перешито да и размер не мой.
— Прости мам, я просто хотела быть красивой.
— Дочка, ты уже красивая. — Повернула меня к зеркалу и встала рядом. — Ты только посмотри на себя.
— Я вижу красивую тебя. — Ответила я и посмотрела матери в глаза.
— А я тебя. — Поцеловала в щеку и обняла меня. — Однажды ты посмотришь на себя и увидишь то, что вижу я.
— Когда? — Затаила дыхание, словно боялась пропустить ответ.
— Скоро. Немного осталось подождать. Поверь мне. — Её ловкие руки расшнуровали платье, а затем она помогла мне его снять.
Кружевное бельё, которое никто не видел, сейчас видела мама.
— Ой! — Закрыла я кусочки ткани ладонями, но это меня не спасло.
Громкий вздох матери ударил сильнее плети.
— Хорошо, что отец тебя не видел в этом. Его бы удар хватил. — Вышла из ванной комнаты, но вдруг резко остановилась и посмотрела на меня. — Таир же не видел тебя в этом?
— Нет. Он не захотел меня. — Опустила голову на грудь, и жгучие слёзы потекли по щекам. — Я не красивая. Он не любит меня.
— Вивьена, — подошла ко мне и села передо мной на колени, — посмотри на меня, дочка.
Я подняла глаза и всхлипнула.
— Ты красивая. Запомни это. Ты словно нераспустившийся цветок перед самым рассветом. Чтобы показать свою красоту, ему не хватает солнца. Но как только оно покажется из-за горизонта, цветок потянется к нему и распуститься. И тогда весь свет увидит, как прекрасен цветок.
— Я цветок?
— Самый прекрасный цветок, которому
