Красный снег - Сигизмунд Кржижановский

Шушашин, отмахиваясь рукой, хотел мимо, но клянчащая голова перегораживала путь. Тогда он толкнул её. Выскользнув из рук, она плюхнулась в красную лужу и покатилась под ноги Шушашину. Он споткнулся о красный шар и, еле удерживая равновесие, пнул его прочь. Пунцовая сырная голова запрыгала с деревянным стуком по булыжнику.

Шушашин, не оглядываясь, почти бежал вперёд и вперёд. Предчувствие рассвета — синими прожилками — ввивалось в чёрный тяжкий мрамор ночи. Случайно мелькнул знакомый перекрёсток. Переходя из шага в бег, Шушашин быстро взял один квартал, за ним другой, мимо глаз пронеслась в сыром предутрии витрина с дюжиной таких же вот деревянных и кровавых голов, убегающие в землю ступеньки «скоропочинной», подворотня, двор, подворотня, двор — и вдруг Шушашин стал, как врытый, и сердце рванулось в нём, будто пробуя сорваться с жильных тяжей. Все окна, что против глаз, были темны, и только одно, его, шушашинское окно горело ярким светом.

Шушашин дико вскрикнул и... проснулся. Комната и воздух за окном были черны. Но напротив, красной прорезью в ночь, горело чужое окно. Шушашин лежал па спине, головой в жаркую подушку. И не успел он приподняться на локте, как свет уже защёлкнулся. Сидя на своей кровати, подбородком в колени, Шушашин думал: «Да, если нх глушить, они всплывают, но только мёртвые».

1930

Впервые — Октябрь, 2006.

«...Настроение, общую подавленность и насторожённость тех дней Кржижановский отразил в рассказах „Красный снег" и „Воспоминания о будущем"», — писала А. Бовшек.

В данном случае «рассказы — не обозначение жанра: стостраничную повесть «Воспоминания о будущем» куда вернее было бы назвать «романом». Но так Бовшек именует в мемуарах все сочинения Кржижановского.

Повесть — единственная прозаическая вещь Кржижановского, написанная в 1929 году.

В двух сохранившихся, составленных писателем перечислениях написанного датою 1930 помечены три заглавия: «Чужая тема», «Материалы к биографии Горгиса Катафалаки» и «Красный снег». Два из этих трёх произведений опубликованы мною полтора десятка лет назад, их машинописи существуют, как минимум, в пяти известных мне экземплярах.

Вообще все вещи (кроме ранней новеллы «Лес карандашей», напечатанной в 1918-м и сгинувшей вместе с еженедельником-однодневкой), обозначенные в перечислениях, удалось найти и прочитать. Кроме одной.

«Красного снега» не было нигде.

Искать его стоило уже хотя бы по одному тому, что им, в сущности, почти завершаются пять наиболее интенсивных и ярких лет в творчестве Кржижановского-прозаика, когда написаны почти все самые значительные, знаковыеего новеллы и повести — те, которые ныне определяют совершенно особое место этого писателя в русской литературе, и не только в ней (добавить можно разве что появившийся годом позже «Мост через Стикс»)...

Можно понять, читатель, думаю, в том уже убедился, почему Анна Бовшек не рискнула не только доверить это сочинение государственномуархиву, но и просто выпустить из рук под любознательные глаза. При жизни оно было смертельно опасно для автора, после смерти — для его наследия. И тем более опасно, если речь об одном из самых художественно завершённых и совершенных сочинений Кржижановского.

Кто хорошо знает предмет, то бишь судьбу литературы советской поры, поймёт, что одного такого текставполне могло хватить для того, чтобы все произведения автора канули бы в беспамятство, в бездну спецхрана: мост через Стиксперейти им было бы не дано...

Судя по машинописи (а рукописи нет, да, не сомневаюсь, и не было — достаточно сравнить новеллу с возникшей тогда же «Чужой темой»: и строй, и ритм этой прозы наводит на уверенность в диктанте), судя, повторю, по машинописи, и Кржижановский, и Бовшек отдавали себе в том отчёт. Рискну предположить, что печатала этот диктант — единственный случай — она сама. Неумело, на старенькой с истёртыми литерами машинке, то и дело запинаясь на неутомимо сгущающей строки авторской правке, на всех этих вымарках и вставках, перестановках слов и фрагментов. Ни на одну из прежде виданных мною машинописей Кржижановского эта решительно не похожа...

Примечания

1

Красный снег — совершенно в духе автора «Поэтики заглавий: ассоциация-рифма с «Красным смехом» Леонида Андреева (1904), заглавие-камертон, сразу настраивающее на чтение.

2

э к з е р ц и с — упражнение.

3

...фон уличного фотографа — ср. очерк «Коллекция секунд» (1925 — I, 559-566).

4

...писаки из «Безбожника»... — одноимённые антирелигиозные газета и журнал (до 1932 г. с общей редакцией), выходившие в Москве (газета с 1922, журнал с 1925 — по лето 1941); в пору написания новеллы у них был и общий редактор — главный большевистский безбожник Емельян Ярославский (1878-1945).

5

...вправлены в своё старое пространство, как пни на месте срубленного леса — ср. новеллу «Пни» (1922 — I, 206-209).

6

intellectus — ум, intelligentia — понимание ( лат.)

7

...предпочитаю не быть, но сознавать ср. во Второй ЗТ: «Я выбрал: лучше сознательно не быть, чем быть, но не сознавать».

8

столичные шантеклеры — намёк на пьесу Э. Ростана «Шантеклер», где одноимённый главный герой — петух.

9

На квадрате: по четырём углам четыре знака — A, E, I, O — здесь Кржижановский вспоминает о том, что все логические суждения делятся на четыре класса: A (обще-утвердительные явяления: «все S суть P»), E (обще-отрицательные: ни одно S не есть P ), I (частно-утвердительные: «некоторые S суть P»), О (частно-отрицательные: «некоторые S не суть P»), а отношения между классами принято представлять в виде схемы, называемой «логическим квадратом».

10

Contradictio — противоречащие ( лат.)

11

М в «S есть P» речь идёт о строении силлогизма — формы умозаключения, в которой из двух суждений необходимо вытекает третье; исходные суждения называются «посылками» (praemissae), а новое суждение — «заключением» (conclusio); в Записных Тетрадях Кржижановского есть фрагмент: «Моя художественная логика: Все люди смертны. Кай — смертен. Следовательно, Кай, хоть немножко, да человек»; в «нехудожественном» варианте этот силлогизм выглядел бы так Все люди суть смертные. Кай (есть) человек. (Следовательно) Кай (есть) смертный»; заключение силлогизма состоит из двух терминов субъекта (S = Кай) и предиката (P = смертный); термин, который присутствует в посылках, но отсутствует в заключении, — это средний термин (М, terminus medius= человек), то есть средний термин М, по определению, отсутствует в заключении «S есть P».

12

сипловатое профундо — т. е. бас-профундо самый низкий, грудной мужской голос.

13

... вместо «Baroco» ткнули «Barbara», а вместо «Bocardo» — «Bramantip» — любой силлогизм можно предсгавить как последовательность трёх букв, обозначающих большую посылку, меньшую посылку и заключение; суждения могут комбинироваться не как угодно, но сообразно правилам логики. Число правильных силлогизмов 11, а если к тому же учесть положение среднего термина в посылках, то получим 19 правильных видов силлогизма (19 модусов), распределённых на 4 класса (4 фигуры); учащихся гимназии времён Кржижановского заставляли запоминать эти 19 модусов наизусть, для облегчения заучивания придумали для учебника логики стихотворение, написанное гекзаметром (подобно тому как в учебник русского языка был сочинён стишок для заучивания исключений с «ять»): Barbara, Celarent, Daril, Ferioqueprioris; Cesare, Camestres, Festino, Baroko,secundae; Tertia Darapti, Disamis, Datisi, Felapton, Bokardo, Ferisonhabet; Quarta insuper addit Bramantip, Camenes, Dimaris, Fesapo, Fresison.  Три гласные из каждого набранного курсивом слова означают отдельный модус AAA, EAE и т. д. таким образом, каждый модус силлогизма можно представить либо в виде сочетания трёх букв (например, AOO или AAA), либо в виде звучного снова ( Barokoили Barbara); «раздача логизмов стоящим в очереди гражданам» отсылает к «распределению логизмов» в логике; таким образом, в тексте новеллы некий гражданин два раза подряд нуждался в частно-отрицательной посылке, а ему дважды вместо неё предлагали обще-утвердительную.

14

Помилуйте, решительно ничего — ср. из монолога профессора Наслышки «...если бы я укрывал какую-нибудь мысль, если бы у меня вот тут ( защищая пальцами лоб) этакий какой-нибудь силлогизм, — я понимаю, за это можно и ответить, но, товарищи, ей-богу же — ни-ни, чисто, хоть шаром, как честный человек...» («Писаная торба», Акт второй, Ситуация).