Пилот особого назначения - Александр Зорич

— Условии. Вместе со мной упекли хорошего человека — Комачо Сантуша. Это пилот из клана «Алые Тигры». Пилот он отличный, Тремезианский пояс знает, как свои пять пальцев. К тому же он мой друг. Или вытаскивайте нас обоих, или я вас знать не желаю — пусть меня клоны вешают.

— Сантуш? — Александра поджала губы и нахмурилась, словно что-то припоминая. — Ах, ну да. Знакомый персонаж! Только ведь ему тоже придется работать на нас.

— Именно. Вам одни плюсы: два хороших пилота вместо одного!

— А он согласится?

— Вот у него и спросите.

Конечно, Сантуш согласился.

Я думаю, что клонам легче было бочку гноя выпить, чем расстаться с «Сигурдом». Я и Комачо — так, бесплатное приложение. Нас таких красивых по десять штук в каждую дверь входит, а вот эта вкуснятина — другое дело.

Но наши державы — союзники. А Сашенька имела при себе мандат полномочного представителя Объединенных Наций. Полномочного представителя! Девочка в чине капитана с такой бронированной бумажкой!

Так что деваться им было некуда.

Нам тоже.

И полетели мы в родные пределы, за грани дружеских штыков, как говорил поэт.

Я тогда еще подумал: какая ты непростая персона, товарищ Браун-Железнова! И какое у тебя непростое начальство!

Впрочем, мне тогда только предстояло узнать, насколько непростая организация накрыла нас сенью крыл двуглавого орла!

Глава 2

«Левиафан»

Декабрь, 2621 г.

Космодром Новогеоргиевск.

Планета Грозный, система Секунда, Синапский пояс.

Срочно, секретно.

Приказываю приступить к формированию штаба Главного Ударного Флота, несмотря на неполную готовность матчасти. Командующим назначить адмирала Н.Т. Иноземцева, начальником штаба — контр-адмирала К.Л. Доллежаля. Остальные должности остаются на усмотрение указанных товарищей.

Главком Пантелеев.

— А это, товарищи, будет наш офис, — Александра Браун-Железнова обвела рукой немаленькое помещение.

Пожалуй, его размеры были единственным зримым достоинством. В смысле офисном, конечно. Здоровенный ангар очень мало походил на административное строение. Зато склад из него получился бы отменный.

Впрочем, почему «получился бы»? Получился! Фактически! На двери имелась табличка: «СКЛАД № 5» — то есть не я один такой умный.

Мы гуляли. Знакомились с рабочей обстановкой. Врастали. А Саша вызвалась нашим добровольным Вергилием.

Где гуляли?

Извольте видеть: родные пределы, куда меня с Сантушем занесла судьба изящной, но твердой рукой Александры, были планетой Грозный, что в системе Секунда, Синапский пояс. Город Новогеоргиевск, одноименный космодром и его родной брат Новогеоргиевск-Военный.

На военном космодроме проходило формирование Эскадрильи Особого Назначения. Без всякой помпы, тихо, незаметно. За колючим забором, периметром телекамер и детекторов движения, за лазерной сигнализацией и внимательными прицелами осназа ГАБ. В Секторе 13, куда не было хода никому. Даже коменданту космодрома.

Есть, есть у каждой звездной гавани свой секретный уголок. «Зона Омега», «Участок Б», «Ангар 18» — не в названии дело. Дело в том, что это вотчина ГАБ или Главного Разведуправления Военно-Космических Сил. Куда, извините, ходят только люди с допусками, и плевать, будь ты хоть адмирал — на входе тебя встретят хмурые парни с автоматами и малиновой выпушкой на погонах. И очень вдумчиво обыщут.

Малиновая выпушка — традиционный опознавательный знак парадной формы ГАБ. Если участок застолбила флотская разведка — тогда есть варианты. Скорее всего, парни будут наряжены в обычную повседневную форму флота, но с маленькой нашивкой «Санконтроль», потому что нет у ГРУ ВКС своей формы. Ни парадной, ни какой иной.

Таким же «бесформенным» соединением и планировалась наша ЭОН — Эскадрилья Особого Назначения.

Только еще хуже, еще секретнее. Ибо слова «Санконтроль», «Управление по борьбе с эпидемиями» (УБЭ), «Кинологическая служба» (КИС) и просто «Террариум» — слышали все. Пусть краем уха. Что логично — есть флот, значит должна быть и разведка.

А о нас никто не слышал. Потому что нас не было. Но об этом ниже.

Кстати, на гражданке свято верят, что «Санконтроль» — это псевдоним контрразведки ГАБ. Не вполне верное убеждение. Ибо контрразведывательные функции в большинстве экипажей и гарнизонов ВКС выполняет пятый отдел ГРУ.

Сложно для цивильного мозга понять глубинную разницу между Особым Отделом в ведении ГАБ и флотской «Пятеркой», и на хрена они вообще сдались, если функции стопроцентно дублируются!

Ну да ладно, сие замечание чисто информативное и к делу не относится.

— Холодно, — пожаловался Сантуш, когда мы покинули склад и проследовали в столовую для немедленного принятия пищи внутрь.

Он зябко ежился, занимаясь инстинктивным, но совершенно бесполезным делом — всячески напрягал мышцы организма в надежде согреться. Южанин, что поделать! Да и отвык за долгие годы в стерильном искусственном климате орбитальных станций и купольных городов от нормальной зимы.

— Это ничего! — Сказала Саша без всякого сочувствия. — Вот сейчас покушаем — станет теплее.

— Покушаем… — проворчал я. — Водочки бы грамм двести!

Комачо определенно желал схожего:

— Вот-вот. Глоток текилы не повредил бы!

«Ну сейчас Александра тебе выдаст, насчет армейской дисциплины!» — Подумал я и ошибся.

— Текилы не обещаю, а водочку найдем. — Ответила она. — Только про детоксин не забудьте, пожалуйста — нам через два часа надо быть на Складе № 5 — товарищ Иванов прилетает. Будем знакомиться.

— Ну вот… детокси-и-ин. — Протянул Сантуш разочарованно. Его, да и меня, не покидало желание крепко выпить с целью перезагрузки мозга.

— Гос-с-споди! Мужчины! Вечером напьетесь! Да и я с вами. — Неожиданно резюмировала Саша и пошла в сторону приземистого двухэтажного здания, где помещалась фабрика по переработке органики в калории — столовая, короче говоря.

Комачо пристроился чуть позади, беззастенчиво лаская взглядом ладную попку провожатой.

Широкие улицы не отличались многолюдством и на нас откровенно пялились. На лицах прохожих читалось любопытство, а на лицах патрулей — подозрительность. Еще бы!

Сногсшибательная кралечка-капитан вела двух хмырей в зимних парках без знаков различия. Причем один, в верхней полусфере бритый налысо и шикарно небритый в районе щек, отличался наружностью выраженно неславянской и выраженно невоенной: антрацитовые волосы, горбатый нос, кинжальная борода и смуглая кожа — двенадцать баллов из двенадцати по шкале смуглости.

Приземистое здание, обсаженное елочками араукарий, из дверей выходят, в двери входят, а на улицу вырываются вкусные запахи. Офицерская столовая. Да еще в закрытом секторе. Никто не питается под барабан, все тихо, я бы даже сказал интеллигентно. И очень вкусная еда. Почти домашняя, бальзамом на наши желудки, измученные концентратами и полуфабрикатами.

Саша не обманула. На отдельном подносике к столу приплыл потный от холода графин на двести грамм с парой стопок. И таблетками детоксина, служившими явственным напоминанием: вы, парни, теперь на службе, пора привыкать!

Отобедав, выбрались на улицу.

Не успели шагнуть за шеренгу араукарий, как товарищ Саша встала столбом, упершись в спину незнакомого майора.

Майор тоже остановился не по своей воле.

На нас глядели внимательные глаза двух бойцов осназ и не менее внимательные зрачки автоматов «Нарвал».

Взор направо, налево… Да вся улица оцеплена!

— Товарищи, — сказал «спец» с погоном сержанта, — подождите, пока на тротуар выходить нельзя.

— А в чем дело? — Поинтересовалась Саша.

— Спецгруз. — Коротко пояснил сержант.

Ну, тогда понятно. Спецгруз. Зачем только всю улицу огораживать? Кого стеречься за стенами закрытого сектора?

Воздух взрезала сирена. Короткий, тревожный рев. И голос из скрытых репродукторов:

— Весь персонал, внимание! Идет спецгруз! Воздержитесь покидать здания! Выход на тротуары запрещен! В случае нарушения бойцы осназ имеют приказ стрелять без предупреждения! Весь персонал, внимание! Идет спецгруз!..

Из-за поворота в конце дороги зарычало.

Показался БТР, кажется это был новый осназовский «Тарпан», раньше мною не виденный. За ним еще один. Башни развернуты «елочкой», перекрывая пространство.

Дальше в пешем строю две шеренги солдат в тяжелых скафандрах.

А между ними шестнадцатиосный тягач.

И еще один.

И еще.

Проблесковые маячки, красота.

И знак на бортах фургонов: желтый круг с тремя радиальными секторами черного цвета.

— Ядерный поезд, — сказал незнакомый майор.