Замуж за Германию. Мифы Золотого Запада - Мария Устим

Евгения любила повторять, что девушки, работающие на нее, должны быть ей благодарны. «Потому что другие работодатели не спрашивают девушек ни о чем. Они просто сажают их на иглу. Насильно! Я же этого ни с кем не делаю!» При этом Евгения неоднозначно и как-то по-чертовски хитро улыбалась.

Секс-бизнес и девяностые годы шли неразрывно друг с другом. И распад огромного Союза кормил таких евгений и кириякосов, которым никогда не было много, а хотелось все больше и больше…

У сутенеров менялись машины, мобильники, мебель, квартиры, дома… Оплата происходила, как у всех криминальных. На месте. Кеш. Или, как говорят немцы, «бар».

Глава 5

Жизнь в первом борделе

Заведение красного милье хоть и отвечало своему названию, встречая работниц и гостей действительно красными огнями, лампами, создающими уютную и располагающую атмосферу, все же таило в себе массу неизвестного.

В тот вечер, когда привезли Анну, клиентов в борделе было немного. Многие девушки просто сидели и думали о своем или наблюдали за происходящим. Анна осмотрелась: некоторые из них были ее возраста, кое-кто постарше, были и совсем зеленые, которым, похоже, едва восемнадцать стукнуло.

Приятная музыка так и тянула к свободе танца. Анна стала танцевать. К ней присоединилось несколько человек, остальные сидели и ждали клиентов. Чем-то это место напомнило Ане сцену в театре, однако, как потом выяснилось, играть на этой сцене нужно было совсем в других жанре и направлении.

В баре царили свои неписаные правила. Как в армии. Старослужащие девицы, особенно украсившие себя статусом замужних, числились на особом счету. Они всегда были правы, даже если просто качали права. Новенькие же были никем и ничем. Анна этого пока не знала. Как и не знала о том, что лучше в таком заведении сидеть и не высовываться. Молчать. Наблюдать. И пытаться просто зарабатывать деньги.

Условия жизни здесь были далеки от комфортных. Комнат было меньше, чем работающих, спальных мест не хватало. Зачастую девушкам приходилось спать вдвоем на одном брошенном на пол матраце. Эти стесненные условия даже близко не соответствовали тому, что было обещано при приеме на работу, и Аня решила отстаивать свои права на отдельный матрац. Она даже не предполагала, к чему это приведет…

Между девушками часто возникали трения. От монотонно-изнурительной, подавляющей и бездуховной жизни срывались многие. Не прошло и пары дней, как между Анной и одной старослужащей вспыхнул конфликт. Натравить ее на новенькую было легче легкого. Старая торчала в этих условиях уже не первый год и частенько пребывала в нормально-пьяном виде.

Поводом к конфликту стал пустяк: Анна спросила о чем-то у старой, той не понравилось, а поскольку она была, как всегда, невменяема, а от этого агрессивна, разразился спор. Тут же налетели машущие руками прибалтийки, которые только и ждали, чтоб отомстить Анне за ее независимость и желание жить отдельно. Вслед за ними по доносу на пороге комнаты выстроились сутенеры-боксеры. Увесистые мужики с засученными рукавами как следует всыпали Анне за ее новобранство и проявление индивидуальности…

Анне хватило пары ударов, и она была уже на полу, в истерике, не понимая, за что ее бьют и почему к ней прицепились эти прибалтийские секс-работницы.

Но понимать условия этого милье от нее и не требовалось. Нужно было просто жить по его неписаным правилам. Если, конечно, ты хотела выжить…

Глава 6

Второй бордель

Из первого борделя, где произошел конфликт и где заправлял мило улыбающийся, метр с шапкой, турок, не пропустивший мимо себя ни одну российскую или прибалтийскую молоденькую красотку, Анну перевели в другое заведение.

Второй бордель или, как его здесь называли, «пуф», находился недалеко от важного дорожного перекрестка, идущего к автостраде. Удобное место для клиентов: анонимно, нет никаких заведений, общественных мест поблизости. И никто не догадается, где и как муженек или коллега проводит свободное время.

В пуфе номер два жизнь у Анны текла спокойнее, а может, она поняла кое-что из опыта прошлых дней. Здесь было больше комнат и отдельных кроватей, а не просто в углу брошенных матрацев, как в первом борделе. Однако никакой обособленной жизни все равно не получилось. Поначалу все жили в комнатах по трое или четверо, но вскоре баркиперша Карла, сухая, высокая австрийка, распорядились перенести все кровати в одно большое помещение и поставить их в два ряда. Получилась настоящая солдатская казарма, только в заведении [à] l’amour. В этих условиях нашей героине предстояло провести еще неизвестное ей количество дней и ночей…

Среди работниц секса особенно выделялись две группы. К первой относились женщины, отчаявшиеся и уставшие от бардака и хаоса, которые творились в экономике и политике бывшего Советского Союза. Они хотели хотя бы таким ремеслом немного заработать и улучшить свое финансовое положение. Некоторые приезжали с подругами, и Анна им слегка завидовала – переносить тяготы вдвоем было намного легче.

Вторую группу представляли хладнокровные, уже завербовавшиеся на золотом Западе молодые девушки. Они не думали о будущем, о последствиях подобной работы и жизни и считали себя особенными, крутыми, ведь им удалось попасть сюда… Те из них, кто воспользовался фиктивным браком, все сильнее пропитывались стилем красного милье и соответствующими манерами, вульгарностью представительниц древней профессии. Этот стиль поведения состоял из мутного коктейля надменности, злобы, отчаяния и мести, которые были логичным результатом их прямой зависимости от сутенеров.

Последние же не забывали вести калькуляцию, раздавая своим рабочим лошадкам кредиты, очередные заманки и обещания, одновременно затягивая узелок потуже.

Девушки, приехавшие на работу через посредников, вынуждены были делиться своими доходами: половину с суммы заработка забирала баркиперша в счет борделя, большой кусок с оставшейся половины шел в карман сутенерам. Каждой девушке, прибывшей сюда несамостоятельно – а таких было девяносто пять процентов – оставалась лишь четверть всего заработка. Из этой суммы необходимо было не только отработать билет, который ей оплатили вперед сутенеры, но и заработать на поездку обратно – в Россию, Прибалтику, Украину или Молдавию. Кроме этого нужно было жить и поддерживать форму, поэтому расходы на бытовые нужды, аксессуары для работы – нижнее белье, косметику, туфли – были неизбежными.

В пуфе номер два Анна поняла еще одну важную вещь, которую не учитывала раньше: в подобном заведении необходим контроль и самоконтроль. Ни расслабиться, ни кому-то довериться здесь было нельзя – между работницами борделя процветали конкуренция и настоящий шпионаж. Особенно ярко проявляли себя в этом девушки из советской провинции. Самостоятельно мыслить они не умели, а потому, по их же выражению, «задницу лизали» работодателям. Сутенеров по своей наивной русской натуре они почитали благодетелями, почти отцами, которым-де, родненьким, подчиняться надо.

Кроме того, свою роль играл алкоголь. Помимо сопутствующих знакомству с клиентом обязательных трех-четырех бокалов просекко, многие пили и наедине с собой любимой. На фоне этого росли непредсказуемость поведения, агрессия. И любое неосторожное слово, сказанное товарке в таком состоянии, могло дорого обойтись. Потому приходилось молчать. Даже если молчать уже было невмоготу.

Но трудности твои здесь никого не интересовали – ни баркипершу, ни сутенеров. Их делом было только считать и получать деньги. Для этого они приезжали регулярно. Привозили большой пакет кондомов, собирали от шестерок свежие новости и нужную информацию о тех, кто о себе сам много не говорил, и, получив свой навар, спешили ретироваться.

Прибытие Анны на золотой Запад совпало с расцветом осени, временем года, которое она очень любила – серединой сентября, поэтому, несмотря ни на что, каждый день Аня проводила в надежде на чудо, на удачное будущее и встречу с хорошими, добропорядочными клиентами.

Среди постоянных клиентов борделя были и одинокие мужчины, и женатые, но неудовлетворенные своей семейной жизнью. Как правило, они относились к девушкам с симпатией, почтением и дружелюбием. Конечно, не все, но б [о] льшая часть, особенно коренные немцы. Девушки, не ощущавшие в чужой стране тепла и понимания, ценили доброе отношение и платили клиентам той же монетой внимания, прикладывая к этому все свои таланты и возможности. Между некоторыми обитательницами и посетителями борделя иногда складывались действительно дружеские отношения.

Анне везло с клиентами. Некоторые из симпатии к русской добавляли ей чаевые. Наученная жизнью Анна этого, конечно, не афишировала. Но однажды прокололась. Когда в бордель пришел владелец ателье по пошиву зимней одежды и предложил модели на продажу, Анна, собрав все сбережения, купила себе теплую куртку. Однако радость ее по поводу покупки была недолгой, – услужливые бабенки из числа пресловутых шестерок не дремали. Анна оглянуться не успела, как они тут же по телефону донесли горячую новость Евгении. Русская сутенерша потребовала Анну к телефону, отчитала и распорядилась, чтобы ей не выдавали каждодневной четверти заработка, – надо, мол, сперва за билет расплатиться. Ей и дела не было до того, что на улице стояли непривычные для Германии морозы, и Аня мерзла в своем единственном плаще.