ВА - Элан Жени

– Чем? – Лаптев медлил с ответом. – Ну, отвечаю и все, – промямлил он из западни.

– Ну и что это за отвечание такое! Ответь деньгами.

«Ну вот ведь не отстанет, пока деньги не выцыганит» – Лаптев нахмурился.

– Как деньгами?

– Деньгами. Положи вот сюда на стол деньги. Не выполнил работу – положи деньги!

– Ну, я же не виноват! Почему я деньги должен ложить?!

– Вот именно, что никто никогда не виноват, как до денег доходит. Только на словах все отвечают.

– За свои поступки я отвечаю.

– Хватит. Значит, меня интересует… когда?

– Ну, потерпите немного, мы все сделаем. Честно!

– Я не терпила! Терпеть не буду! Мне нужно, чтобы сегодня.

– Вы без ножа режете! Это невозможно! – Лаптев несогласно затряс головой, сделал неловкое движение, чтобы высвободиться из объятий Родькина Первого, в которых опять оказался, совсем незаметно.

– Что значит невозможно! Я отказываюсь это понимать! Это же просто, возьмите и убейте ее. Сейчас это сделайте.

– Да вы совсем что ли! Сами возьмите и убейте! Отпустите! Для этого есть операторы. Но у них утвержденный график. Совсем голову закружили. Нет никакой возможности взять и из-за вас нарушить весь порядок! Вы же сами прекрасно знаете, какая очередь!

– Вы знаете, что такое себестоимость? Вы знаете, сколько денег я трачу? Почему же вам непонятно, что от вас ждут профессионализма! Давайте, убейте!

– Хорошо, я попробую уговорить оператора. Остановитесь. Я не могу вальсировать без музыки.

– Да это ж просто: раз, два, три… раз, два, три…

– Я перезвоню.

– Не верю!

– Дайте мне немного времени, час-другой.

– Нет. Я не хочу терять деньги. Уж точно не по твоей милости!

– Да боже упаси! У вас и оснований никаких нет так беспокоиться за деньги! Вас же не обокрали, в конце концов!

– Неизвестно. Вот управляющий трубку не берет. А мне хотелось бы знать: где мои деньги? Вот ты можешь ответить мне на этот вопрос?! Если уж деньгами ответить не можешь, так хоть на простой вопрос ответь!

Лаптев знал, что Родькин Первый не любил, когда кто-нибудь проявлял осведомленность о его заграничных счетах, и ввернул:

– Говорят, у вас счета есть в Германии, может, там.

Родькин Первый побагровел.

– Доведите свою работу до конца, – отрезал он.

– Я ухожу, – с другой стороны отрезал Лаптев.

– Нет. Не ухо́дите.

– Нет. Ухожу! Не станете же вы меня силой удерживать!

– А как же девочка!

Но Лаптев уже был в прихожей, где к удивлению своему вновь поскользнулся на повидле и наткнулся на Родькина Второго.

– У вас известный талант убеждения, – бросил ему Лаптев. Пытливо осмотрел Валю. – Уговорите ее саму себя на тот свет отправить! – и испарился.

Валя стояла в двух шагах от бродяги. Он постоянно звал ее по имени. И она импонировала ему. Она никогда не видела таких людей. Лицо его было одержимо подвигом. А каким оно было, когда бродяга вытолкнул ее из-под пресса? – Валя не видела. Потому что лежала с закрытыми глазами. Также лежала, как он теперь лежит. Только никого не звала. Думала о пользе, которую должна была принести. Зато теперь можно было поиграть с «ВА».

– Ва… – выхрипнул подвиг.

– Ля… – пропел сияющий шар. Он рождался изо рта, опирался на губы. Губы потрескавшиеся и черные. Старые, ненужные, но гордые и одинокие – они приготавливали шар, чтобы улететь. Не понятыми никем не хочется оставаться вместе. //И раз и// В месте, в котором все равно останешься, потому что сияние померкнет, соскользнет с губ, как лопнет шар.

Тогда Родькин Первый пожаловался в остывшую кружку:

– Ну вот. Во-первых, никто работать не хочет! Слышали? И Лаптев туда же. Я не виноват. А что я мог сделать. Я за бомжей не отвечаю. – Родькин Первый примерил образ Лаптева. – Во-вторых, не понятно, где Управляющий. В-третьих, кровь. Нужна кровь. Но никто этим заниматься сегодня не будет. А не будет крови – не будет денег. Вот так вот. Родькин Первый думал о конце дня. Еще есть немного времени. Можно в «веришь – не веришь». – Начинай! – предложил он Родькина Первой жене.

Она собралась с мыслями, и полагая, что страхи Родькина Первого накручены им же самим, спросила:

– Веришь, что Управляющий присвоил все проценты и скрылся с ними?

Родькин Первый верил. Но признайся в этом – тут же проиграл. Не верить – следует подтвердить данными. А таких данных нет. Он замешкался. Стало понятно, что Родькин Второй это заметил, и теперь его провести будет почти невозможно.

– Верю, – сказал Родькин Первый и перевел ход к Родькину Второму. – Взял проценты, взял возвращенное тело кредита и скрылся со всем этим. Веришь?

– Минутку, – возразил Родькин Второй. – Мне кажется, что вон тот бродяга в прихожей на диване и есть возвращенное тело кредита. Стало быть, Управляющий его не взял. Оно здесь. Посмотрите. Вот оно. Как с этим быть?

Возвращенное тело кредита все еще лежало на диване в прихожей. И что с этим делать, не было понятно. Действительно, представить тело умирающего бродяги возвращенным телом кредита было очень просто, и в то же самое время совсем невероятным было получить вместо денег тело человека. Свои сомнения озвучила Родькина Первого жена:

– Я ни капельки с этим не согласна. Ни в одном договоре займа не прописано такого, чтобы заемщик взял кредит деньгами, а возвращать долг обязался человеческим телом, – скороговоркой выразила мысль Родькина Первого жена и помедлив добавила. – Или телами. Я в такое не верю.

– А ты читала договор? – предательски поинтересовался Родькин Первый. – Я не верю, что ты его читала.

– Конечно, читала.

– А я думаю, – продолжал настаивать Родькин Первый, – что ты его давно не читала. Скорее всего, ты его читала когда-то, но кто может дать гарантию, что текст договора не был изменен без согласования. Ты можешь это гарантировать?

– Гарантировать, что текст договора не изменили в любое другое время, произошедшее после того, как я читала текст договора? – уточнила Родькина Первого жена.

– Да.

Родькину Первому показалось, что Родькина Первого жена задумалась. Но это было не так. Родькина Первого жена находилась в легкой прострации после таких заявлений Родькина Первого. Ей хотелось кинуть ему в голову чайником.

– Нет, – тем не менее ответила Родькина Первого жена. – Как я могу такое прогарантировать?

– Ну вот, хоть это тебе хватило ума не гарантировать! А то у женщин есть такая манера – делать заявления, основанные на эмоциях, а не на фактических данных. Просто хочется быть правее мужчины, – улыбнулся Родькин Первый.

– А ты на полном серьезе считаешь, что в текст договора прокралась фраза, дающая право заемщику вернуть долг человеческим телом?

– А почему нет! Как еще объяснить нахождение этого бродяги в нашем доме?! Давай почитаем договор, – предложил Родькин Первый.

Родькина Первого жена вытащила из ноутбука один из последних договоров и быстро пробежала глазами по тексту.

– Вот, – подытожила она. – Никаких тел здесь нет, – она подразумевала человеческих тел.

– А ну-ка, – договор просмотрел Родькин Первый. – Ну вот, – вынес он вердикт. – Здесь нет уточнений, каким телом следует возвращать кредит. Следовательно, что не запрещено, то разрешено.

Рука Родькина Первого жены машинально потянулась к чайнику. Но чайника на этом месте не было теперь. Он находился там утром, и у нее этот момент запечатлелся как последний момент нахождения чайника, хотя позже она собственными руками отнесла его в столовую.

– Сама посмотри, здесь написано, что заемщик обязан в определенный срок вернуть тело кредита в такой-то сумме и проценты за пользование займом. А о том, что тело кредита следует непременно вернуть деньгами, нет никакого упоминания.

Родькина Первого жена какое-то время изучающее разглядывала текст договора, и так его посмотрела, и этак, скорее, просто собиралась с мыслями. На самом деле никакого упоминания о деньгах в договоре не было. Даже выдача кредита и та могла быть в чем угодно. Родькина Первого жене стало совсем неловко, ей казалось, что ее обманули. И обманули очень давно, с самого начала сознательной жизни. Вероятно еще в институте. И почему так долго она не задумывалась об этом, и в чем еще она может быть обманута на сегодняшний день? Становилось очень страшно. Ей казалось, что она обнажена перед всем белым светом. Не защищена! Уязвима! И никакой, даже самый каменный дом не защитит ее от юридической казуистики.

Родькин Второй согласно качнул головой:

– Да, это очевидно, – сказал он.

Родькина Первого жена сдалась.

– Ну, – не понимала она, того что сейчас произнесет. – Получается, что займ можно погасить любым телом! И даже человеческим!

– Я бы даже сказал: и даже мертвым.

– Умирающим, – поправил Родькин Второй. – И все-таки важно не то, каким телом осуществлен возврат, а в чьих руках, под чьим контролем находится возвращенное тело кредита. А учитывая тот факт, что управляющий пропал, и все согласны с тем, что он прихватил с собой кое-какие активы, какие пока нам неизвестны, то вполне вероятно, что если он хоть и не взял с собой тело кредита пока, но еще может его взять. Веришь?