Дети - Максим Горький

Костя (слишком громко). В-ваше сиятельство…

Князь (отодвигаясь). О…

Зобнин (тихонько). Не ори, балда!

Татьяна (Марье). А говорили – глухой!

Кичкин (тревожно). Кум! Ты чего молчишь? Говори!

Костя. Мы все тут собрались, ваше сиятельство, простые русские люди этого края… и чувствуем честь посещения вашего палестины древней… где ваши знаменитые потомки…

Типунов (шепчет). Что ты? Предки, предки…

Костя. И предки истощились в трудах среди невежественного народа, который ничего не понимает доброго и… любит дикое безобразие… и не снабжён никакой культурой, кроме древних дворянских родов… которые в трудах на пользу отечества от младенчества до гроба остаются всё такими же, тогда как другие… (Постепенно запутываясь в словах, он говорит всё тише. Евстигнейка приотворяет дверь, ожидая удобного момента, и, закрывая, хлопнул ею. Кичкин, услыхав этот звук, оглянулся, поглядел на дверь и считает публику.)

Пассажир (Типунову). Вы – буфетчик?

Типунов (вежливо). Извините… нисколько!

Пассажир (задумчиво). Странно!

Костя (снова поднимая голос). И вот, мы, простые люди захолустья… предлагаем вашему сиятельству выпить за… за ваше драгоценное здоровье! Ура!

(Все кричат ура.)

Князь. Очень благодарен! Это – неожиданно, я не думал, что мой род пользуется… но я знал, что простой русский человек – это чистая, детская душа…

Кичкин (наблюдая за дверью). Простой-от? Мужик-от? Ну уж нет… Он – ого-о! Он…

Типунов. Верно, ваше сиятельство! Необыкновенно даже просты мы… до седых волос – дети ваши!

Зобнин. Выкушайте, ваше сиясь… это местная, наша…

Князь. Да? С наслаждением… (Пьёт сразу. Изумлённо открыл рот и смотрит на всех, часто мигая глазами.)

(Все смотрят на него, радостно улыбаясь. Бубенгоф взял рюмку, понюхал, выпил и – смотрит в потолок. Костя, утомлённый речью, отошёл к столу и там тоже выпивает. Марья – около него что-то говорит, гримасничая.)

Пассажир (Татьяне). Прекрасная буфетчица, позвольте и мне…

Татьяна. Вовсе я не буфетчица!

Пассажир (берёт рюмку). Всё равно!

Марья (любезно). Вы – в свите князя?

Пассажир. Я? Нет! Я просто люблю в дороге выпить…

Князь (слабо). Это… из чего… сделано?

Зобнин. Можжевельник! На чистом спирте настояна! Вы – грибком её погладьте! Она требует сопровождения маринованным грибом-с!

Кичкин (Типунову, тихо, указывая на дверь уборной). Кум! Там кто-то есть…

Типунов. А ты следи за делом-то! (Быстро распаковывает кулёк.)

Князь. Вот этим грибом?

Зобнин. Самым этим!

Князь (взял гриб в рот и – жалобно). Тоже… на спирте?

Татьяна. В уксусе отварены… пожалуйте, возьмите ещё!

Князь. Благодарю… довольно! Вот, Бубенгоф, попробуйте… это удивительно!

(Бубенгоф взял гриб в рот и ходит по комнате, глядя на всех со строгим удивлением. Вышел за дверь, тотчас воротился и внимательно рассматривает закуски.)

Князь (осторожно). Вы… часто употребляете это?

Зобнин. При досуге – позволяем себе…

Татьяна. По праздникам!

Марья. Ах, ваше сиятельство, они ужасно много пьют… просто как лошади!

Князь. Да?

Кичкин (строго). Ты знаешь сколько – много-то?

Типунов (суёт в руки Марье бутылку и рюмку). Вот, ваше сиятельство, тоже замечательный напиток! На чае и берёзовых почках. Вам который есть князь русский, надобно знать все продукты места, и – позвольте ещё раз за ваше светлое здоровье…

(Марья, улыбаясь, подаёт ему рюмку, князь – беспомощно оглядывается, что-то говорит Бубенгофу, тот кивает головой. Все взяли рюмки)

Князь. Когда такие милые ручки… я не смею отказаться… хотя это крепко…

Костя. В крепости и сила, ваше сиятельство! Взять, примерно, Порт-Артур: сколько около него врага погибло… Ура!

(Кричат ура. Бубенгоф выпил раньше всех и мотает головой. Князь, поклонившись дамам, выпил, наклонил голову и отошёл к окну. Все за ним наблюдают.)

Бубенгоф. Этот напиток есть очень опасен для жизнь…

Пассажир (Татьяне). Превосходный буфет у вас, королева!

Татьяна. Кушайте, если вы с князем! Но только это не буфет…

Пассажир (удручен). Нет? Странно… Что же это?

Татьяна. Приём! Разве вы не понимаете?..

Пассажир (наливая водки). Чрезвычайно странно… (Выпив, он смотрит на часы и – хохочет. Идёт к двери, пошатываясь, и исчезает за нею.)

Марья (Косте). Ой, нехорошо ему…

Зобнин (робко). Ваше сиятельство…

Князь (живо обернулся). Нет, больше я не могу… Я вот… смотрю… какой широкий горизонт у вас…

Зобнин (находчиво). Стараемся, ваше сиясь!..

Князь (решительно). Бубенгоф… Нам надо торопиться!

Бубенгоф (Кичкину). У вас имеет лёшад?

Кичкин. Лошади? Пять у меня их…

Бубенгоф. Вы везёте мой и этот князь?

Кичкин. Кум! Чего он говорит?

Князь (заметно оживился, Марье). Вам не скучно здесь, а?

Марья (растерялась от неожиданности). О, но! Же сюи…[6] очень довольна… жэм боку ля натюр…[7] тишину е ле флер…[8] (Окончательно смутилась, сделала реверанс. Костя укоризненно качает головой. Зобнин радостно шепчет что-то Косте, Татьяна – довольна, хихикает.)

Кичкин (мрачно). Она в гимназии пять лет училась.

Бубенгоф (усмехаясь, говорит Типунову, постукивая себя по лбу пальцем). У этот шеловек очень много нет мозги…

Типунов (ласково). Нам, господин, много-то мозгов и не требуется… мы от избытков своих всем с нищими делимся…

(Евстигнейка всё чаще приотворяет дверь уборной. Это заметила Татьяна; сначала смутилась, но потом, узнав Евстигнейку, устроила себе развлечение: как только он приоткроет дверь, она открывает рот, точно собирается крикнуть. Евстигнейка – испуганно прячется, Татьяна – хихикает.)

Князь (смущённо Зобнину). А как вы… как, например, у вас ископаемое богатство?

(Все подозрительно смотрят друг на друга.)

Зобнин (находчиво). Да что ж, ваше сиятельство, копаемся, конечно, понемножку…

Типунов. Люди мы – заштатные, силы у нас – невеликие…

Марья. Ах, это не то! Ископаемое – это что в земле лежит…

Кичкин (сурово). А ты – молчи! В земле! В земле-то покойники лежат! (Решительно.) Вот что, ваше сиятельство, давайте говорить попросту…

Зобнин (торопливо). Вот, ваше сиятельство, я, стало быть, желаю…

Кичкин. И я…

Типунов. Мы имеем к вам дельце…

Князь (теряется). Очень рад… очень! Бубенгоф, – что же лошади?

Бубенгоф (пожимая плечами). Здесь нет лёшади… это совсем другой звери… я – не понимайт никому…

Кичкин. Кум! Говори, чёрт, подробно!

Зобнин (князю, ласково). Лошадки вам у меня готовы, и помещение – готово, пожалуйте!

Кичкин (свирепо). Как это?

Князь. Благодарю вас…

Костя (отталкивая Кичкина). Пожалуйте, ваше сиятельство! У нас всё готово!

Кичкин (орёт). Угарно у него! У него в третьем году тёща от угара умерла, коли он её подушкой не задушил…

Костя (плюёт). Ну, прорвало! Эх вы, дикарь…

Князь (испуганно, Марье). Mademoiselle… объясните мне…

Марья. Ах, авек плэзир…[9]

Кичкин (кричит). Они – тёмные люди…

Зобнин (Типунову). Уйми ты его…

Типунов. Вот я сейчас…

Костя (князю). Вот видите, среди каких лиц проходят младые дни юности! (Берёт его под руку.) Пожалуйте на лошадей…

Кичкин (хватая Костю). Кум! Гляди…

Типунов. Позвольте, не спешите! Ваше сиятельство! Позвольте вам объяснить причину ожесточения…

Князь (жалобно). Я – очень хочу понять! Пожалуйста! И, если можно… мне пора ехать…

Типунов. Вот наша речь: мы трое, здешние люди торгового сословия, желаем снять ваш лес, – вот мы все здесь – Мокей Зобнин, Иван Кичкин и я, Пётр Типунов…