Однажды в зоопарке - Александр Ефимович Курляндский

Куры тихо переговаривались. Они не догадывались, что Радж всё понимает.

«Самим есть нечего, а они слона привели…»

«Жарища, духота, а тут ещё слон…»

«Будет храпеть, сбежим отсюдова…»

Раджу было неловко от таких слов. Он не хотел никому причинять неприятности. Хоть он был и слон, но «у него была тонкая кожа». Так говорят про чувствительные и ранимые натуры.

С утра все приступили к работе.

Мама и Маня перебирали картошку, а папа с Раджем разбирали сарай.

Радж подхватывал брёвна хоботом и относил их в дальний конец участка.

Потом возили навоз. От коровьей фермы.

Папа не мог нарадоваться на слона. Во-первых, трактор заказывать не надо. А во-вторых… Если Раджа хорошо кормить, то и коровий навоз не потребуется. Своего хватит.

Потом обедали.

Радж помнил слова кур и старался есть поменьше.

— Ты ешь, ешь, Раджик. Не стесняйся, — говорила мама.

— Как кто ест, так и работает, — говорил папа.

— Я уже сыт, — отвечал Радж.

— Какой сыт? При твоём-то весе. Тебе знаешь сколько есть надо? Как стаду быков!

Куры возмущались:

«Ешь, Раджик, не стесняйся…»

«А нас никто не уговаривает…»

«Яйца им каждый день неси и неси…»

Прошло несколько дней.

Днём работали, а по вечерам Маня с Раджем гуляла. Под ручку. Точнее — под хоботок.

Они неторопливо пошли по деревенской улочке. В самый конец деревни. Мимо фермы, до леса. И обратно. До леса и обратно. До леса и обратно.

Пока совсем не стемнеет.

Жара в эти дни стояла африканская. Или индийская. Как хотите, так и называйте. Радж легко переносил жару. А вот куры, утки и корова Дуська — хуже. Но ещё хуже переносил жару огород. Вернее — он совсем её не переносил. Земля на огороде растрескалась, как корочка на печёной картошке. Зелень пожелтела, пожухла. Будто склонилась на милость победителя.

Всё Манино семейство без устали поливало огород. Иначе овощи и фрукты превратились бы в сухофрукты и в сухоовощи.

Вечером, чуть спадала жара, Раджа впрягали в телегу. На телегу ставили бочки, и он вёз их к озеру на опушке леса.

Озеро почти высохло. Только в самом центре оставалось небольшое водяное пятно. К нему никто не мог подобраться: сначала ноги уходили в чёрную жижу. А потом и сам смельчак. Если вовремя не выбирался на берег.

И только Радж на своих высоких и крепких ногах мог спокойно добраться до самой воды.

По колено в грязи он шёл и шёл вперёд. Как вездеход. Пока не добирался до чистой воды.

Вся деревня завидовала Маниному семейству. Ни у кого не было такого слона. Повышенной проходимости. Вода из колодцев ушла, и все возили воду из речушки, за десять километров.

Но однажды произошла история.

Дело было так.

Поливали огород.

Радж, как всегда, набирал воду из бочки и распылял её дождём на огородные грядки.

Вдруг ему захотелось пить. Так захотелось, что он не удержался и отхлебнул глоточек. Совсем маленький. С четверть бочки.

Мама это заметила. Если б не жара, она сделала бы вид, что не заметила. Сдержалась. Точно бы сдержалась. Ничего бы не сказала. Но стояла жара. Жуткая. Африканская. Жара-ааа!

— Ну и глоточек! — сказала мама.

Она сказала тихо. Очень тихо. Как бы самой себе.

Но папа услышал.

— Воды пожалела, — сказал он.

Если б не жара, и он бы сдержался. Сделал бы вид, что не расслышал. Ничего бы не сказал маме. И всё бы обошлось. Но стояла жара. Жара-ааа!

Мама сразу обиделась. Ведь папа обвинил её в жадности.

— Я жадина, да? Жадина?!

— Я этого не сказал, — сказал папа. — Я только сказал, что воды пожалела.

— Раз я пожалела, значит, я жадина!

Мама не на шутку обиделась. Но и папа обиделся. Мама никогда раньше ничего никому не жалела. Последним куском хлеба готова была делиться. А тут… Из-за глотка воды…

На самом деле — не из-за глотка. Из-за жары.

Папа промолчал. Ничего не ответил. Он не хотел дальше ссориться. Промолчала бы мама, и всё. Не случилось бы ничего.

Но стояла жара!

— Сколько он ест — я хоть слово сказала? — не выдержала мама.

Она намекала на аппетит Раджа. Хотя он и старался есть поменьше, но ведро овощей на завтрак, пару вёдер на обед, ведёрко на ужин. Не слабо, да?

— Ты у нас добренький, — продолжала мамочка. — А погреб почти пустой, впереди зима.

— Скоро капуста поспеет, свёкла… Успокойся.

— Я-то успокоюсь, — сказала мама. — Мне много не надо. Я ведь не слон.

— А кто слон? Я? — спросил папа.

Вот что делает с людьми жара! Милые, замечательные, добрые люди…

Поругались из-за ерунды.

«Всё из-за меня!» — решил Радж.

Он так расстроился, что сделал неловкий шаг и наступил на грядку.

Тут уж ему досталось по полной программе!

Ночью Раджу приснился сон.

Какие-то люди в чалмах. Башенки с золотыми куполами, улицы, заполненные велосипедистами.

Радж понял — это Индия.

Его ИНДИЯ!

И он решил уйти в Индию! Там никто не будет его попрекать. Что он слон, что много ест. Там на каждой ветке растут бананы, ананасы и манго. Потряси ветку хоботом — они падают к ногам. А пить захотел — наступи ногой, вот тебе и сок! Стопроцентный. Без всяких консервантов.

Радж встал с подстилки и направился к дверям сарая. За дверью была тихая лунная ночь. Всё светилось и переливалось. Кусты шиповника, деревья — всё казалось нереальным, сказочным. Казалось, вот-вот появится волшебник и начнётся необыкновенный и прекрасный спектакль.

Корова Дуська проснулась. Она сразу всё поняла. Она была старая и умная корова. По жирности её молоко не уступало датскому. Жила бы Дуська за границей, её портреты в журналах бы печатали. На блестящих обложках. Не то, что здесь.

— Куда это ты собрался? — спросила Дуська.

— В Индию, — ответил Радж.

— В Индию?

— Прощай, Дуська.

Дуська вздохнула:

— Да. Понимаю. У вас коров уважают. Священными животными считают. Была б помоложе, с тобой пошла.

Она смахнула хвостом слезу:

— Привет им передавай. От наших коров.

— Передам, — пообещал Радж. — Обязательно передам.

Куры недовольно зашептались:

— Кормили его, поили… А он… Вот они, иностранцы…

— Цыц! — оборвала их Дуська. — Обидели его. Не видите? И слона обидеть можно!

Радж отодвинул хоботом засов и открыл ворота.

Он вышел на улицу, осмотрелся. И сразу взял направление на юг. В сторону капустного поля. В сторону родной Индии.

В лунном свете кочаны капусты сверкали, как огромные ёлочные шары.