Гондола-призрак - Родари Джани

Пока вы размышляете над этим вопросом, позвольте представить вам юнгу Хлебожуя, самого молодого члена экипажа. Этот худющий дылда был вечно голодным и поэтому носился по судну, не выпуская из рук огромный ломоть хлеба, который сосредоточенно жевал, — откуда, как вы уже поняли, и получил свое прозвище.

— Эй, Хлебожуй, — смеялись моряки, — куда, скажи на милость, проваливается весь этот хлеб? Ты вечно худой как ящерица!

Хлебожуй вместо ответа прикасался пальцем к голове, словно желая сказать: «Все идет в мозги!»

И правда: мозги у него были вечно в движении.

Когда Тарталья жестом подозвал его на капитанский мостик, тот сразу понял, что капитан хочет сказать ему о чем-то очень важном.

— Х… Х…

— Хлебожуй, — любезно подсказал поименованный, отправляя в рот кусок, которым можно было бы накормить быка.

— Вы… Вы… Выясни, что…

— Я понял, капитан: «Выясни, что везут в своем огромном сундуке два венецианских купца».

— Мо…

— Спасибо, — прервал юнга. — Знаю, что молодец. Потому что я уже это выяснил. Они везут там тело.

— Т?..

— Мертвое тело. Я сам помогал занести сундук на борт, и пока синьоры располагались в каюте, приподнял крышку и видел его собственными глазами.

Тарталья стукнул кулаком по столу. Гнев переполнил его до такой степени, что слова хлынули наружу безо всякой запинки, как косяк сардин через дырку в сети:

— Ах они проклятущие! Превратили мой корабль в мертвецкую! Вот так «купцы»! Да это же настоящие убийцы! А кстати, убитый — он-то кто таков?..

— Я бы у него охотно спросил, — сказал Хлебожуй. — Только вот сомневаюсь, что он ответит.

«Долг велит мне арестовать обоих злодеев, посадить в шлюпку и отправить обратно в Венецию, — быстро рассудил Тарталья. — Вместе с покойником, разумеется. И немедленно, сию минуту, пока мы еще не отплыли далеко».

Капитан не стал тратить время на то, чтобы довести свое распоряжение до Хлебожуя, а просто взял юнгу за локоть и потащил за собой с мостика. Тот послушно пошел за ним, не забыв запихнуть в рот очередной огромный кус хлеба. Но мы не последуем его примеру, а перенесемся, ради разнообразия, на борт «Султановой бороды», где беседа Али Бадалука и Омара Бакука как раз приняла оборот, неблагоприятный для последнего.

ГЛАВА ШЕСТАЯ,

в которой Омар Бакук рискует лишиться еще одного пальца

очь миновала, — говорил Али Бадалук, неторопливо поглаживая бороду, — а синьор Панталоне так и не появился. Излишне добавлять, что сын халифа также отсутствует. Совершенно очевидно, побег из Пьомби провалился, несмотря на то что звезды прямо сказали вам обратное. Как вы объясните это удивительное явление, о почтеннейший Омар Бакук?

И в этот самый момент с мачты раздался крик впередсмотрящего:

— Слева по борту венецианское судно!

Али Бадалук немедленно вскочил на ноги, всмотрелся в указанном направлении и действительно увидел корабль, несущийся на раздутых парусах.

— «Святой Марк», — прошипел корсар сквозь стиснутые зубы. — Как же, как же, знакомо нам это судно. Сколько раз я за ним гонялся, да все без толку — уходило, проклятое! Но уж теперь врешь — не уйдешь! Вместо того чтобы ждать понапрасну синьора Панталоне с его высокородным пленником, зададим-ка лучше урок мессеру Тарталье.

Али Бадалук мигом скомандовал своим канонирам дать предупредительный бортовой залп. «Святой Марк» в ответ поднял дополнительные паруса, надеясь и на этот раз уйти от пиратов. Но Али Бадалук бросил свой корабль наперерез и через несколько часов погони, когда она шла уже на широте Анконы[22], оба судна сошлись нос к носу.

Раззадоренные пираты столпились на шканцах «Султановой бороды», с нетерпением ожидая приказа «На абордаж!»[23]

Али Бадалук велел сделать еще пару выстрелов. Но единственное, чего эти выстрелы достигли, — разбудили Арлекина и Линдоро, которые спали в своей каюте как тутовые шелкопряды в коконе[24].

— Кажется, гроза собирается, — произнес Линдоро с видом знатока.

— Если это гром, то я — Зевс-громовержец, — проворчал Арлекин. — Это пушечная пальба, дорогой мой. Сдается мне, что Яснейшая республика обнаружила наши проделки и снарядила погоню.

Арлекин мигом оделся, проверил, плотно ли замкнут сундук с пленником, сунул ключи в карман и взлетел на палубу. Первым, с кем он там столкнулся, оказался Хлебожуй, силившийся запихнуть в рот десятую за это утро булку.

— Везет же тебе, — буркнул Арлекин. — Нас собирается перехватить стража Республики, а ты знай себе перехватываешь одну булку за другой.

— Кто бы жаловался, — ответил Хлебожуй с полным ртом. — Мы с капитаном как раз собирались вас арестовывать, когда нелегкая принесла «Султанову бороду».

— Что-что? Причем здесь «Султанова борода»?

— А при том. Соблаговолите перевести свой взор на северо-восток и сами все увидите.

Арлекин так и сделал и, убедившись, что по крайней мере венецианская полиция тут не замешана, испустил вздох облегчения.

— Радуйтесь-радуйтесь, — заметил Хлебожуй. — Убийцы и пираты всегда друг другу рады. Так и вижу: вы преподносите в дар Али Бадалуку своего покойника из сундука, а он в благодарность делает вас своим адъютантом.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ,

в которой, наконец, подает голос персонаж из сундука

орское сражение между «Святым Марком» и «Султановой бородой» оказалось недолгим. В считанные минуты персидские корсары захватили венецианское судно. После чего перекинули на него широкие сходни, покрыли их драгоценным персидским ковром и выстроились по двум сторонам, вскинув кулаки в радостном жесте.

Наконец на мостках появился Али Бадалук. Высокий, вальяжный, он казался не пиратом, а ученым мужем, отправившимся на морскую прогулку. Позади него семенил Омар Бакук, то и дело забегавший то слева, то справа, чтобы убедиться, что сражение точно закончилось. Капитан Тарталья ждал их у грот-мачты. Вид у него был весьма мрачный. Возможно, он выбрал бы другое место для встречи со своим заклятым врагом, но это было не в его власти: капитан был привязан к мачте множеством веревок, что делало его похожим на толстую болонскую колбасу-мортаделлу[25].

Али Бадалук вперил взгляд в поверженного врага, а потом отвесил ему издевательский поклон.

— Звезды благоприятствовали мне, мой господин. А звезд не ослушаешься. С вашего позволения, мои молодцы сейчас перенесут ваш груз на мое судно. А потом, уж не обессудьте, я прикажу отрезать вам уши: левое скормлю рыбам, правое засушу на память.

Капитан Тарталья хранил молчание. Да и что он мог сказать? Сотни раз сталкивался он с пиратами, сотни раз отбивал их атаки, а порой переходил в атаку и сам, захватывая их суда и привозя в Венецию богатые трофеи. Так что на дружеское расположение Али Бадалука рассчитывать не приходилось.

В этот момент из открытого люка высунулась голова Арлекина и, разинув рот, проверещала:

— О сиятельнейший Али, да пребудет с тобой мир!

— Это еще кто? — обернулся к своим людям Бадалук. — Почему он не связан?