Армии самураев. 1550–1615 - Стивен Тернбулл

(6) Гёрин («рыбья чешуя»). В таком порядке обычно выстраивается армия, уступающая по численности противнику, если ставится цель его разгрома в типично самурайском стиле. Напоминает «тупой наконечник стрелы», предназначенный не столько для стремительной атаки противника, сколько для осуществления постоянного давления на его боевые порядки. Своим названием обязан форме построения авангарда и второго отряда.

(7) Энгэцу («полумесяц»). Применяется для обороны в ситуации «спиной к стене». Армия еще не окружена противником, но понесла тяжелые потери, и есть большая вероятность того, что может оказаться в окружении. Разгромленные корпуса оттягиваются назад, а передовой отряд и другие выстраиваются в форме полумесяца, которая может меняться по ходу ситуации. Аркебузиры выстраиваются в глубине оборонительных порядков впереди длинных шеренг копейщиков и лучников.

Существует множество других порядков, представляющих главным образом вариации описанных выше. «Голова тигра» — это модификация построения «птицы в полете», рассчитанного на вдвое меньшую армию. «Длинная змея» давала возможность для атаки с обеих сторон, а «лежащий дракон» являлся разновидностью «головы тигра» и применялся для построения на вершине горы.

От умения полководца зависело, как долго его войска смогут сохранять описанные боевые порядки, прежде чем самураи не загорятся отвагой и не начнут самостоятельно сражаться с противником. Во время летней кампании при Осака в 1615 г. гарнизон осажденной крепости, состоящий в основном из ронинов (самураев, лишенных имущества), занял позиции напротив великой армии Токугава. Несколько ронинов из передних рядов начали стрелять из аркебуз, несмотря на команду не открывать огонь, — в результате их преждевременных действий была испорчена тщательно спланированная наступательная операция.

Стремление любой ценою добиваться славы всегда господствовало в среде самураев. Особенным почетом пользовались те, кто первыми вступали в сражение, и можно привести множество примеров, когда необдуманная поспешность приводила к неудаче всей операции. Наиболее красноречивым примером может служить недисциплинированное поведение Фукусима Масанори и Икэда Теру-маса, которое они проявили в 1600 г. Иэясу отправил их с войсками для захвата замка Гифу, гарнизоном которого контролировались две главные дороги, ведущие из столицы Иэясу Эдо (Токио) на запад. Для успешного осуществления стратегического плана Иэясу, кульминацией которого стала битва при Сэкигаха-ра, необходимо было как можно быстрее овладеть замком Гифу. Вместо этого Икэда и Фукусима принялись оспаривать друг у друга право первого удара по замку и были даже готовы ради этого выйти на поединок, однако здравый смысл восторжествовал и они согласились на компромисс: Фукусима атаковал замок с фронта, а Икэда — с тыла.

Кроме этих традиционно японских проблем, полководцам приходилось иметь дело с обычными в этих случаях трудностями — очень часто была затруднена связь между различными подразделениями. Токугава Иэясу однажды заметил:

«Ошибочно полагать, что сражения можно выигрывать, сидя на складном стуле и отдавая приказы с жезлом в руке, как это делают многие… Командир никогда не победит, если будет видеть перед собой только спины своих подчиненных. В сражении лучше всего стремительно двигаться вперед…»

Сам Иэясу в сражениях принимал гораздо более активное участие, нежели многие из его современиков и обычно руководил ими, сидя на коне. Современник отмечал, что он начинал сражение достаточно спокойно, направляя действия войск командирским жезлом, но в разгар битвы воодушевлялся и принимался колотить по луке седла кулаками, выкрикивая: «Какарэ! Какарэ!» («На них! На них!»). В последней своей битве при Осака, когда ему было уже семьдесят три года, он настолько приблизился к противнику, что был ранен копьем.

Визуальные сигналы подавались генералами, и командиры самураев действовали согласно указаниям генеральского жезла. Этот жезл назывался сайхай и представлял собой короткое древко с кисточкой из кожи или бумаги. В качестве командирских жезлов могли также использоваться веера. Утива, применяемые сегодня судьями в борьбе сумо, были жесткими и имели форму восьмерки. Младшие офицеры носили тэцутэн, выглядевший как обыкновенный веер, за исключением внешних пластин, которые (а иногда и все пластины) были металлическими. Они обтягивались пергаментом и декорировались рисунком с изображением восходящего солнца. Популярными были рисунки, выполненные в черных, красных и желтых тонах.

Звуковые команды подавались барабанами, трубами из раковин и гонгами.

Для командного пункта выбиралась удобная позиция, например, на вершине горы. Командный пункт огораживался маку — ширмами высотой в человеческий рост, которые подвешивались на столбах, закопанных в землю. На маку обычно красовалось крупное изображение — мон (герб) командующего. По окончании сражения победивший полководец занимал место внутри маку и приступал к церемонии осмотра голов. В течение веков лучшим доказательством победы считалась голова поверженного врага, но к периоду Момояма обычай осмотра вражеских голов стал приобретать черты ритуала. Командующий облачался в полное боевое снаряжение и усаживался на лакированный складной стул, зачастую покрытый медвежьей или тигровой шкурой, с сайхаем или утива в руке. После этого самураи подносили ему головы наиболее известных противников, а командующий их осматривал, сопровождая это дело комментариями. Перед осмотром каждая голова вымывалась, причесывалась и устанавливалсь на деревянную квадратную доску со штырем посередине, на котором она и держалась. Головы подносились пешим самураем, а если деревянных подставок не хватало, вместо них использовались боевые вееры, присыпанные листьями, впитывающими кровь. К узлу волос на отрубленной голове крепилась записка с именем самурая, добывшего эту голову.

Даже полководцы уровня Иэясу были людьми суеверными и большими знатоками различных примет. Древние полководцы нередко отказывались от наступления только потому, что оно должно было вестись в направлении, которое считали неблагоприятным именно в этот день, и остатки этих верований еще продолжали сохраняться. Самураи придерживались древней традиции съедать перед сражением три «благоприятных» блюда. Эти блюда — вяленые аваби (моллюски), комбу (морские водоросли) и каштаны — подавались на лакированном подносе вместе с сакэ (рисовой водкой) и должны были принести удачу съевшему их самураю.

Если в условиях полевого сражения нарушения воинской дисциплины почти исключались, поскольку влекли за собой неизбежную гибель нарушителей, то на марше или в лагере командиру приходилось нередко прибегать к очень строгим мерам по укреплению дисциплины и порядка. Любопытный приказ издал Токугава Иэясу, когда в 1590 г. стал лагерем под стенами замка Одавара:

«1. Если кто-то без приказа выступит на врага, будет наказан.

2. Каждый, кто выдвинется слишком далеко вперед, даже ради совершения воинского подвига, будет наказан.

3. Каждый, кто перейдет в другой отряд без уважительной на то причины, будет лишен коня и оружия.

4. Если войско движется маршем, никто не вправе покидать его рядов. Порядок движения должен строго соблюдаться. Если же кто-то его нарушит, командир подразделения будет наказан.

5. Каждый, кто не подчиняется приказам бугё („комиссаров“), будет наказан.

6. Когда войско находится на марше, все знаменосцы, аркебузиры, лучники и копейщики должны двигаться в установленном порядке под командой бугё. Любой нарушитель будет наказан.

7. Длинные копья разрешается носить только в походном строю.

8. Каждый воин, лошадь которого отобьется от лагеря, будет наказан.

9. Что касается обоза, необходимо строго следить за тем, чтобы его служащие занимали отведенное им место, не смешиваясь с остальными воинами. А кто это сделает, будет казнен на месте. (Обратите внимание, что это было первое нарушение, которое наказывалось смертной казнью).

10. Без приказа никто не может схватить мужчину или женщину. Воинам передового отряда запрещается без приказа поджигать дома на землях противника.

11. Строго запрещается насилие в отношении торговых людей. Замеченные в этом будут казнены на месте.

12. Любой, кто покинет лагерь без приказа, будет наказан».

Войско на марше, должно быть, представляло внушительное зрелище. Когда Хидэёси выступал на войну с кланом Одавара, улицы Киото были запружены народом. Были даже соружены деревянные трибуны, чтобы горожане могли лучше видеть проходящее войско. В 1578 г. Хидэёси (занимавший тогда более скромное положение) по приказу своего хозяина Ода Нобунага выступил из Киото на войну с кланом Мори. Тогда его армия двигалась в следующем порядке: