История Испании. Том 1. С древнейших времен до конца XVII века - Коллектив авторов

Основные культуры сельского хозяйства Испании – это зерновые, виноград и оливки. На равнинах и плоскогорьях основную часть площади занимают зерновые (прежде всего пшеница), особенно к северу от Тахо, в низменностях Эбро и Гвадалквивира. В горах сеют рожь. Главные районы виноградарства – юг полуострова, долина Эбро и Левант, а также долина Дуэро. Зона оливководства в основном располагается на юге.

В Испании издавна широко распространено скотоводство, составляющее для жителей засушливых районов основу существования. Главное место занимало овцеводство, но во многих районах важную роль играло разведение крупного рогатого скота.

Географические условия повлияли на типы поселений в разных зонах. Так, например, в горных местностях Астурии, Галисии, Кантабрии, Басконии, где было достаточно воды и где было развито скотоводство, веками преобладали отдельные дворы; на равнинах, где главную роль в хозяйстве играло земледелие и население концентрировалось близ источников воды, господствовала система поселения деревнями.

Отары овец в Старой Кастилии

Испания богата полезными ископаемыми. Наличие железных руд издавна способствовало изготовлению и использованию железных орудий. С античных времен добывались золото, серебро, медь и свинец (хотя золотые и серебряные рудники в основном истощились еще в древности), столетиями важную роль играла добыча ртути в Альмадене.

В целом природные условия на полуострове были менее благоприятными для хозяйственного роста, в частности для интенсивного земледелия, чем в некоторых других регионах Европы, но не препятствовали достижению такого уровня производства, который необходим для динамичного общественного развития. В то же время они определяли главные направления ее внешней политики, а близость Африки до сих пор является важным фактором в жизни страны.

Историческое сознание и представления о прошлом страны уже не одно столетие находят свое выражение в богатой и разнообразной историографической традиции Испании, их влияние сказывается и за рамками академических трудов, учебников истории и музейных экспозиций.

В конце 2007 г. испанские парламентарии приняли закон о расширении прав тех, кто подвергся преследованиям или насилию во время Гражданской войны и диктатуры Франко, получивший краткое и емкое название – Закон об исторической памяти. Закон долго готовили и обсуждали (с 2005 г.), и он вызвал столь живую реакцию среди испанцев, что было очевидно: речь идет о чем-то более значительном, чем обычная политическая дискуссия между сторонниками и противниками правящей партии, инициировавшей принятие закона (это была Социалистическая рабочая партия Испании). Основные положения закона касались следующего: все приговоры, вынесенные во время Гражданской войны и диктатуры франкистскими судами сторонникам прежнего режима, объявлялись незаконными. Размеры пенсий и компенсаций жертвам франкизма и их семьям увеличивались, участники интернациональных бригад получили право на испанское гражданство без необходимости отказа от своего, были уточнены права на гражданство потомков политических эмигрантов. Государство взяло на себя обязательство финансировать поиск и идентификацию захоронений времен войны и репрессий. Все символы, связанные с франкизмом или прославляющие его, должны быть удалены с архитектурных сооружений и из публичного пространства (за исключением тех, которые являются неотъемлемой частью архитектурного ансамбля). Мемориал «Долины павших» приравнен по статусу к местам религиозного культа, где запрещены любые акции политического характера. И, наконец, было объявлено о создании в Саламанке Исследовательского центра исторической памяти (Центра по изучению документов исторической памяти).

Позицию критиков этого закона, несмотря на разнообразие аргументов, можно свести к следующему: закон односторонен и ущемляет права той части испанцев, которые не были активными противниками режима или поддерживали его. Это противоречит официальной позиции, которая была провозглашена в эпоху перехода от диктатуры Ф. Франко к парламентской монархии и принята большинством общества. Социалистов обвинили в пересмотре итогов войны и попытке взять реванш за события прошлого.

Закон принят, страсти со временем улеглись. Однако остался вопрос, задававшийся многими, прежде всего теми, кто по роду своих занятий связан с изучением прошлого: имеет ли право государство заниматься проблемой «исторической легитимности»? Можно ли регулировать законодательно, что́ обществу следует помнить и о чем забыть? Большинство из тех, кто высказывался по этому поводу, сочли, что принятое постановление создало опасный прецедент и что политики использовали неадекватные средства: закон не может и не должен стать средством прямого и непосредственного воздействия на историческую память.

История более отдаленных эпох также порой порождала жаркие споры, в которых научная и общественно-политическая позиция оппонентов сложно переплетались между собой. Так, в середине прошлого столетия внимание испанских медиевистов было поглощено решением вопроса, имевшего не только и даже не столько научное значение: обсуждалась проблема складывания испанского национального характера – время его зарождения, причины и суть своеобразия испанского народа. В 1948 г. уже известный к тому времени филолог, историк и политический деятель Америко Кастро (1885–1972) опубликовал книгу «Испания в истории: христиане, мавры и иудеи» (Castro A. España en su historia: cristianos, moros y judíos. Madrid, 1948), в которой изложил ряд идей, вызвавших самую длительную и значительную по последствиям дискуссию в испанской историографии. А. Кастро считал, что испанский национальный характер складывался в период противостояния с иноверцами – мусульманами и иудеями. Он детально разработал значение фактора «инаковости» при оформлении национального самосознания: только при наличии «другого» складывается народ как таковой. Именно эпоха Средних веков, когда взаимодействие между сообществами христиан, мусульман и иудеев было наиболее тесным и длительным, стала временем появления «испанского характера».

Оппонентом А. Кастро выступил другой историк и также политический деятель (был депутатом кортесов, министром, главой совета министров Республики в изгнании) Клаудио Санчес Альборнос (1893–1984). Он полагал, что основные черты национального испанского характера оформились еще в древности и что о прославившихся в античности уроженцах Пиренейского полуострова – вожде восставших лузитан Вириате, философе Сенеке, императоре Траяне – можно говорить как об испанцах. С его точки зрения, мусульманское завоевание в начале VIII в. сильно замедлило, почти прервало процесс складывания национального самосознания (Sánchez Albornoz C. España, un enigma histórico. Buenos Aires, 1956). К. Санчес Альборнос считал теорию А. Кастро плохо аргументированной, поскольку тот опирался главным образом на литературные тексты, игнорируя данные документов и исторических сочинений.

Существенным обстоятельством, оказавшим влияние на всю дискуссию, стало то, что оба оппонента были политическими эмигрантами, покинувшими Испанию во время Гражданской войны, – К. Санчес Альборнос жил в Аргентине, А. Кастро – в США. Их спор одновременно был и продолжением интеллектуальной традиции, которая сложилась в работах литераторов и философов, принадлежавших к «поколению 98 года», и попыткой объяснить себе и всему миру истоки той национальной драмы, которую переживала Испания в годы Гражданской войны и установившегося после нее политического режима, который несколько десятилетий удерживал страну в изоляции от общеевропейских процессов. В этих условиях размышления об особом пути Испании и ее национальном характере были практических неизбежны.

Благодаря усилиям К. Санчеса Альборноса, стремившегося обнаружить и показать особенности национальной истории во всех возможных сферах, новый импульс в своем развитии получили сугубо научные изыскания по истории таких феноменов, как Реконкиста и феодализм. А в трудах А. Кастро оформилась концепция «convivencia» – сосуществования и взаимовлияния трех культур (христианской, мусульманской и иудейской), которая легла в основу многих исследований по истории и культуре прежде всего Аль-Андалуса. Если разработка проблем, связанных с испанским феодализмом и Реконкистой, в последнее время вызывает дискуссии почти исключительно в сообществе профессиональных исследователей, то представления о том, как в истории страны развивались межконфессиональные и межэтнические отношения, актуальны для более широкого круга общественности Испании.

Радикализация настроений части мусульман, проживающих в Испании, и трагические события марта 2004 г. (теракт в Мадриде, когда в результате трех взрывов в поездах погиб 191 человек) стали причиной изменений в историческом сознании на всех уровнях общества. Кульминационным на сегодняшний день моментом в оспаривании концепции «convivencia» можно считать выступление авторитетного историка, академика М. А. Ладеро Кесады с докладом «Мудехары[1] в средневековой Испании» в цикле лекций, организованном Королевской Академией истории в апреле 2004 г. под названием «Три культуры». Он заявил, что в Испании не существовало такого явления, как гармоничная «convivencia» трех религий, речь может идти лишь о вынужденном сосуществовании («coexistencia»), и то в очень ограниченных масштабах. Но эти немногочисленные случаи мирного соседства иноконфессиональных групп должны служить, по мнению историка, положительным примером для современного мира. Осенью того же года в своем выступлении на презентации издания материалов упомянутого цикла (Las tres culturas. Barcelona, 2004) М. А. Ладеро Кесада заметил, что между мусульманами и христианами в современном мире возможны мирные отношения, если они перестанут апеллировать к Средним векам в своих взаимных претензиях.