Язык, мышление, действительность - Бенджамин Ли Уорф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Впрочем, страховой деятельности, языковедческих исследований и чтения оказалось недостаточно, и он нашел время для общественной деятельности, в частности начав работать в комитете по предотвращению пожаров при Торговой палате Хартфорда. Примерно с 1928 года он все чаще читает лекции в мужских клубах, исторических обществах и других подобных местах [24].
В 1920 году он женился на Селии Инес Пекхэм, от которой у него было трое детей: Раймонд Бен, Роберт Пекхэм и Селия Ли. Как и его отец, Уорф сумел пробудить в детях, словно магнитной индукцией, свое любопытство и смелое воображение.
По его собственному признанию, Уорф заинтересовался лингвистикой только в 1924 году, но можно проследить отчетливую череду интеллектуальных увлечений, которые его к этому привели. Даже в детстве, наряду с увлечением химическими экспериментами, он много читал. Он заинтересовался доисторической историей Центральной Америки, прочитав (как известно, не один раз) «Завоевание Мексики» Прескотта. Однажды его отец был занят оформлением сцены для пьесы собственного сочинения о принцессе народа майя и для этого собрал всевозможные книги по археологии майя. Юный Бен был впечатлен получившимися в результате декорациями, богато украшенными фасадами храмов майя, и, возможно, он начал задумываться о значении иероглифов. Интерес к секретным шифрам, упомянутый ранее, вероятно, усилил это любопытство, но если это и так, то данное увлечение пока таилось где-то в глубине его души. Уорф с головой погрузился в разные научные вопросы. Он заинтересовался ботаникой и выучил английские и латинские названия тысяч растений. Во время своей поездки в Мексику в 1930 году он сделал множество заметок о мексиканской флоре, а в 1936 году исписал несколько страниц одного из своих лингвистических блокнотов «тестом» по ботаническим терминам и диковинкам. Словно в противовес этому, он какое-то время сильно интересовался астрологией и развлекался составлением гороскопов для друзей. В какой-то момент у него начало проявляться нечто похожее на патологическую графоманию: в 17 лет он начал вести дневник и продолжал его вести на протяжении всей жизни. Он изобрел своего рода тайнопись, которую иногда использовал, чтобы скрыть часть содержания своих дневников, и которую он также использовал для записи своих сновидений.
Поселившись в Хартфорде, Уорф вскоре стал все больше увлекаться проблемой взаимоотношения науки и религии. Похоже, на его миропонимании оставило глубокий след воспитание в духе методистско-епископальной церкви, принципы которой зачастую противоречили современным научным идеям. Он был настолько глубоко поглощен этим вопросом, что написал работу объемом 130 тыс. слов в жанре религиозно-философского романа. Рукопись была закончена в 1925 году; он предлагал ее нескольким издателям, но никто не согласился ее напечатать. Более краткий вариант, подготовленный примерно в это же время, был озаглавлен «Почему я отказался от эволюции». Выдающийся генетик, которому она была представлена для комментария, дал хороший отзыв, заметив, что, хотя рукопись на первый взгляд кажется творением чудака, ее глубина и проницательность замечательны. Впрочем, далее ученый последовательно опроверг все аргументы Уорфа.
Тем временем, продолжая много читать самой разной литературы, Уорф пришел к убеждению, что ключ к очевидному расхождению между библейской и научной космогониями может лежать в глубоком лингвистическом толковании Ветхого Завета. По этой причине в 1924 году он обратился к изучению древнееврейского языка.
Кого-то может удивить тот факт, что интерес Уорфа к лингвистике проистекал из интереса к религии. Читателю, возможно, попутно следует напомнить о крепкой связи, которая издавна существовала между языковедческими и религиозными начинаниями: вспомним филологический подвиг авторов Септуагинты, создание Вульфилой готского алфавита, с помощью которого он смог перевести Библию, изучение сотен неевропейских языков миссионерами в XVII и XVIII веках, а также тщательные научные исследования, проводимые современными лингвистами и этнографами. Уорф, впрочем, не интересовался никаким конкретным переводом Библии, по крайней мере, в обычном смысле: он всерьез верил, что фундаментальные человеческие и философские проблемы могут быть решены путем нового осмысления самого содержания Библии. Было ли это убеждение сформировано самостоятельно, нам неведомо. Но мы точно знаем, что где-то в 1924 году его внимание привлекла книга, которая могла бы подкрепить его убеждения и которая, во всяком случае, приблизила его к лингвистике. Он сам пишет об этом в не издававшейся до сих пор статье, которая публикуется в настоящем сборнике (см. «Языковая подоплека мышления в первобытных обществах»). Эта книга, плохо известная современным ученым, была написана французским драматургом, филологом и философом-мистиком начала XIX века Антуаном Фабром д’Оливе (1768–1825). Она называлась La langue hébraïque restituée («Воссоздание еврейского языка») и была издана в двух томах в Париже в 1815–1816 годах. Уорф, скорее всего, читал английский перевод этой редкой работы, опубликованный в 1921 году, поскольку в его примечаниях фигурирует имя переводчицы Наян Луизы Редфилд [25].
Согласно французскому Большому всеобщему словарю XIX века, Фабр д’Оливе умер avec le reputation d’un fou ou d’un visionnaire [26]. Будучи довольно заурядным драматургом, он в конце жизни предался масштабным филологическим изысканиям. В вышеупомянутой работе, посвященной древнееврейскому языку, он попытался показать, что скрытые смыслы Книги Бытия могут быть прояснены путем анализа структуры трехбуквенных корней. Каждая буква древнееврейского алфавита, по его мнению, содержала в себе внутреннее значение, например, буква Алеф была «знаком силы и устойчивости идей, единства и определяющего его принципа». Буква Йод была знаком «проявленности». Таким образом, неполный корень Алеф-Йод «обозначает, – писал Фабр д’Оливе, – центр, к которому стремится воля, место, где она закрепляется, область деятельности, в которой она действует». Придя к выводу, что буква Цаде обозначает «завершение», он заключил, что трехбуквенный корень Алеф – Йод[или Вав] – Цаде означает «всякое желание, стремящееся к свершению». Принцип корня-знака был применен ко всем разделам еврейской грамматики и к толкованию нескольких сотен еврейских корней. Все это предлагалось отчасти как языковедческое исследование, призванное осветить принципы языка (он утверждал, что был в затруднении, какой язык выбрать в качестве основы для своего проекта – китайский, санскрит или иврит), а отчасти как осуществление его чаяния раскрыть тайный смысл космогонии Моисея. Сделав таким образом перевод Книги Бытия, он утверждал, что получил «сам язык Моисея,
