Овум - Анастасия Окада

их дом. Доехав до перевала, они поубавили скорость и с осторожностью миновав старый мост вновь помчались изо всех сих, гоня лошадь. Клубника продолжала скулить, а Амик как на зло задремал и забыл где он. В его голове вдруг отчётливо появился Чародей, который с моноклем уставился на него.

— Чего смотришь? А ну отойди, дай я погляжу.

И отодвинув Амика в сторону чародей присел над Клубникой и внимательно рассматривал на ней блох.

— Она же умрёт, если вы ей не поможете: промямлил вялым голосом Амик.

— Все обойдётся!: вдруг заорал над ухом голос отца.

Амик проснулся, они все ещё гнали повозку и Клубника скулила, а мать недовольно возилась с ней. Она гладила беднягу и выбирая блох приговаривала:

— Говорила я тебе не водится с этим бандитом. Ты видишь, он тебе блох передал и хлопоты материнства. Думаешь он будет тебя навещать, когда ты кормящая и усталая станешь занята своими детьми? Он даже не подумает тебе помочь, потому что у него собачья служба! А дети твои? Куда мне их пристроить? В селе никому не нужны бродячие псы!

И от этих слов глаза Клубники округлились, что она и выть перестала. Начало светать и уже можно было разглядеть очертания приближающейся деревне. Где-то по другой дороге тоже загрохотала повозка и отец припустил скорость. Заехав в село Амик видел, как люди выходят за ограды своих домов, что бы поглядеть на них. Лошадка порядком устала от такой гонки и теперь, даже когда её подгоняли она ехала с одинаковой скоростью. Клубника снова завыла, а на землю выползли первые лучи рассвета. Ещё немного и они проедут пол села и там к часам восьми глядишь доберутся до лекаря, что их и не ждёт вовсе.

Катясь по разбитой дороге, повозка то и дело вздрагивала. Собака скулила, мать на неё ругалась. А Амик пересел ближе к отцу и теперь будто бы управлял лошадью. Интересное это дело! Если бы обстоятельства были иными, он бы непременно попросил отца дать ему поводья. Так он хотел научится водить коня, хоть на повозке, хоть как угодно. Но ситуация была неподходящая. Хаты редели и вот у опушки завиднелась крыша дома лекаря. Солнце уже давно вышло. Но вокруг были деревья и заслоняя его они облегчили долю собаки, не давая лучам её мучить. Повозка остановилась, отец спрыгнул и побежал к калитке.

— Быстрее, помогите! Нам нужен врач! Скорее врача!

Дверь отворилась и из неё вышел лекарь. Одет он был в белоснежную кандуру и на голове у него свисал колпак. Лицо его было серьёзным и Амик на минуту подумал, что он похож на Верховного Чародея из его сна. Повозку оставили у калитки, а лекарь и отец уложив собаку в покрывало, потащили её внутрь дома. Долго они не выходили, затем появился отец и начал таскать воду с колодца, будто хозяин этого дома. Потом они снова заперлись и долго ещё не было слышно, что происходит за дверью. К калитке подходили люди и спрашивали, зачем сюда пожаловали, по какому делу и охая уходили. Время обеда давно прошло. Затем наступил полдень и Солнце сухо освещало крыши домов и их спасала лишь тень деревьев разросшегося сада. Амик разглядел яблоки белый налив, висевшие не собранными и сорвал пару штук. Он передал несколько штук матери и та покорно их приняла, не отчитывая за воровство. Другие он отнёс коню. Потом сообразил, что лошадь тухнет от жажды и набрав ей корыто воды, что стояло у калитки, молча смотрел как она поглощает питье. Они были сонными и уставшими, ведь никто и глаза не успел сомкнуть за ночь. Хотелось спать, но события были слишком нервозными. Из дверей так никто и не выходил, потому Амик просто облокотился на забор и прикорнул. Он не спал и никакие дивные сны его не посещали. Лишь заслышав скрип двери он очнулся и резко встал.

Первым вышел отец, за ним не спеша, следовал лекарь. Клубники не было. Приглядевшись Амик заметил, что кандура лекаря измазана кровью, а колпака и вовсе нет. На лице отца была гримаса застывшего ужаса. Он лишь промямлил:

— Все обошлось.

— Приходите через пару недель не ранее. А то может и через три. — начал лекарь, но Амик бесцеремонно его перебил:

— Извините, но где наша собака? Она жива?

Он был взволнован. Не раз приходилось ему ощипывать питуха или резать кроликов. Но собаку убить — ни за что! Он не переживёт, если станет ясно, что щенята погибли и Клубника тоже. Хоть как мать не ругалась на неё, а ему хотелось что бы родились прелестные щеночки.

— С ней все в порядке. Ваш отец помог мне провести кесарево сечение и она, и её детёныши в порядке, приезжайте … — и он не успел договорить, как Амик подбежал к лекарю и начал упрашивать.

— Пожалуйста можно я посмотрю?

— На что? Животное все ещё под наркозом и детёныши находятся в стерильной обстановке их нельзя тревожить.

— На кесуво сечени… — Амик так разволновался, что не мог повторить это новое сложное слово и лекарь ухмыльнулся.

— Нет ничего интересного, когда живому организму вспарывают брюхо при родах. — И от этих слов мать Амика чуть не потеряла сознание. Но Амик не унимался.

— Уважаемый дядя лекарь, я не буду ничего трогать и помою руки перед тем как зайти. Я хочу увидеть, что такое по медицински вспарывать брюхо, что бы не убивать а лечить.

— К сожалению юноша я не могу вам показать свою операционную в данный момент. Ибо животное тревожить не следует. Но я могу предложить вам посещать занятия по медицине каждый понедельник.

— А что он будет вспарывать на ваших занятиях? — вмешался отец Амика — Сможет потом мне вылечить лошака, если тот прохворает? Но не так что б лечить и потом… — и он провёл пальцем вдоль горла, скривился и расхохотался.

Лекарь улыбнулся и как бы выпроваживая объяснял родителям Амика, что занятия по медицине каждый понедельник. А потом они стали у двери и разговорились о том, что детей стоит обучать точным наукам и астрономии тоже.

— Он уже умеет считать! Дед его научил. Зачем ему школа? —