Охота за святым Георгием - Лев Самойлович Самойлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Бизнес Орлова, — сказал майор, — как мне представляется, сводится к следующему: Орлов занимается «левым» показом непрокатных фильмов, а выручку, само собой разумеется, кладет в карман или делится с организаторами дополнительных, нелегальных сеансов. К сожалению, подобные факты не часто, но имеют место.
Польщенный вниманием полковника из утро, майор Огуренков продолжал:
— Кое-какие фильмы, главным образом заграничные, а иногда и наши, долгое время не появляются на экранах, иногда вообще не выходят в свет. Причин много… Не подходят по идеологическим соображениям, антиморальны, всякое бывает. Но некоторые творческие дома, преимущественно в системе кино, литературы, театра, получают разрешение показать тот или иной фильм режиссерам, актерам, сценаристам. Так сказать, поспорить, обменяться мнениями…
Как-никак, коллеги по оружию…
По всем статьям ваш преуспевающий киномеханик пользуется льготами своего Дома творчества. Он там нашел доходное место, кормушку. Покрутит фильм, перемотает ленту, спрячет в чемоданы — и айда на гастроли! Турне на два с половиной — три часа, и, глядишь, пятьдесят, семьдесят, а то и все сто рублей в кармане.
— Рискованная затея, — покачал головой Гончаров. — Ведь без сообщников трудно пойти на такую авантюру.
— Рыбак рыбака видит издалека, — улыбнулся майор. — Вы читали рапорт старшины Носова. За Орловым даже машину подают.
— И кажется, заграничную.
Майор милиции внимательно посмотрел на Гончарова.
— Это усложняет расследование. Один из проходящих по делу иностранец, и, глядишь, еще знатный.
— Студент, — рассмеялся Федор Георгиевич. — Кстати, возможно, Орлов и не в курсе, кто приезжает за ним.
— Допускаю, — согласился майор. — Это мы выясним на первом же допросе.
— Хотелось бы, чтобы вы не торопились с вызовом и допросом. — Прочтя удивление на лице собеседника, Гончаров пояснил: — У меня ощущение, что это маленькая щучка, я имею в виду Орлова, не более чем карась…
— Ощущение? — майор из ОБХСС пожал плечами. — Товарищ полковник, даже вам, при всем вашем опыте, достаточно ли одного ощущения, чтобы разрешить человеку, нарушающему закон, продолжать разгуливать на свободе?
Федор Георгиевич протянул руку, прощаясь.
— Оставим решение этого вопроса за комиссаром, — предложил он. — Спасибо за подробную информацию, товарищ майор. По-моему, все-таки главное — не форсировать событий.
…Итак, почти все обо всех. По разным каналам товарищи из установочной группы собрали материалы о людях, в той или иной мере связанных между собой. И пожалуй, только связь всех этих людей со старой Бухарцевой пока что намечена пунктирно, напоминает ниточку, которая может оборваться в любую секунду, в любое мгновение.
— Ладно, посмотрим, что сотворил Загоруйко.
Гончаров закрыл дверь за майором, поудобнее уселся за письменный стол и, вооружившись карандашом, точь-в-точь как учитель, проверяющий контрольные работы своих учеников, стал внимательно читать, попутно комментируя отпечатанные на машинке страницы донесения помощника.
— «…Бухарцева Ангелина Ивановна… тысяча восемьсот восемьдесят третий…» Н-да, почтенный возраст. «Квартира из четырех комнат и дача закреплены пожизненно. Замкнута, необщительна, никого у себя не принимает… Надменна, горда…» Ишь ты, каким слогом заговорил! «Помимо дорогостоящей старинной обстановки, Бухарцева является обладательницей немалых фамильных драгоценностей. Но истинным богатством ее является коллекция древней русской живописи, состоящая из уникальных картин и икон кисти знаменитых русских художников и иконописцев…» Странный вы человек, гражданка Бухарцева, только жизнь себе и нам усложняете. Сдали бы картины в Третьяковку — и дело с концом. — Федор Георгиевич укоризненно покачал головой, будто вел полемику с незримым собеседником. — «…Из родственников… племянник Бухарцевой Виктор Орлов тысяча девятьсот сорок четвертого года рождения…» О молодом человеке я уже кое-что знаю… «Не любит, не посещает… единственный наследник…» Ясно! «Настя Колтунова тысяча девятьсот сорок седьмого года рождения, из Крутоярска, студентка театрального училища… В доме выполняет хозяйственные поручения, следит за квартирой…» С этой девушкой следует лучше познакомиться. Чем черт не шутит! Может, она влюблена в кинобизнесмена или, наоборот, он в нее. Анатолий Васильевич утверждает, что Настя отрицательно характеризовала Орлова. Может, только видимость. А, собственно, зачем это притворство?
Федор Георгиевич резко отодвинул листки, встал, потянулся.
— Пора домой. Утро вечера мудренее!
Глава III
ДЕВУШКА ИЗ КРУТОЯРСКА
Какой серьезный вид и недовольный взор.
Да я не знал, что вы такой актер.
Лермонтов, «Арбенин»
В театральное училище мы отправились во второй половине дня. Каникулы еще не кончились, и я считал, что в училище мы встретим безмолвие, спокойствие, тишину. Какое там! Десятки молодых людей шныряли из кабинета в кабинет. Двери не закрывались ни на минуту. С портфелями, рюкзаками, кипами книг, чем-то озабоченные, носились по этажам будущие Ермоловы, Садовские, Качаловы.
Мы с Федором Георгиевичем являли собой не особенно приятное исключение — пожилых людей среди молодых талантов в священном доме Мельпомены. На всем пути до заветной комнаты, куда меня уверенно вел Гончаров, мы не встретили ни одного человека старше тридцати лет.
Создавалось впечатление, что весь преподавательский состав прославленного училища поспешно ретировался, предоставив юности неограниченные возможности бурлить и действовать как ей заблагорассудится.
«…Исполнен долг, завещанный от бога мне, грешному», — густой юношеский бас рокотал в конце коридора. Чуть поодаль верещал тонкий девический голосок: «Ах, Чацкий, я вам очень рада…»
Оглядывался только я. Для остальных все это, видимо, было настолько обыденно и привычно, что никто не обращал внимания ни на почтенного Пимена, ни на кокетливую Софью.
Вот мы и пришли. Федор Георгиевич толкнул дверь и вошел в комнату. Я следом за ним.
Настенька!
Настя чинно сидела на диване возле стены, скромненькая, притихшая. По всей видимости, она ждала нас, так как при нашем появлении вспорхнула с места, всплеснула руками и сказала речитативом, чуть нараспев:
— Наконец-то! А я уж притомилась, забеспокоилась.
Ну точь-в-точь как у Островского или в «Аскольдовой могиле»… Ну и дивчина! Сразу не поймешь, что у нее от сцены, что от жизни.
Видимо, такого же мнения был и полковник милиции, потому что, взглянув на Настю, он в тон ей ответил:
— Притомилась, закручинилась, а его все нет да нет. — И сразу же, не дав Насте опомниться, продолжал: — Вот что, девица, или мы как взрослые люди поведем разговор, или будем продолжать спектакль.
Настя опустила глаза, долго молчала. Тем временем Федор Георгиевич прошел в глубину комнаты, по-хозяйски сел за стол, как раз под портретом Константина Сергеевича Станиславского, и широким жестом пригласил нас обоих сесть поближе.
— У меня
