Знак предсказателя - Татьяна Полякова

Наши отношения обрастают ненужными сложностями. Почему я могу вести себя естественно с Димкой, Вадимом, с кем угодно, но не с ним? В тот вечер этот вопрос грозил остаться без ответа.

Я вышла из ванной, Вадим, взглянув на меня, присвистнул.

– Не перебарщивай с комплиментами, – предупредила я, а он растянул рот в улыбке.

– Ты сама-то видишь, как офигенно красива?

– У меня зрение плохое, а носить очки стесняюсь… Значит, у нас, возможно, появится клиент? – сменила я тему.

– Это только мое предположение, точнее, робкая мольба к Господу. Еще немного, и придется клянчить деньги у Джокера в счет будущих гонораров.

– Возьми у меня.

– Брать деньги у женщины неприлично, – хмыкнул Вадим. – Их как раз на женщин и надо тратить.

– Мне нравится ход твоих мыслей, – кивнула я.

– А я тебе нравлюсь?

– Еще как. Ну что, поехали?

Покинув квартиру, мы спустились во двор, где стояла машина Волошина. Вадим распахнул дверцу и помог мне сесть, а я спросила:

– Как думаешь, почему он стал заниматься расследованиями? Есть масса способов заработать деньги.

– Ты имеешь в виду Джокера?

Я молча кивнула, Вадим завел машину и выехал со двора.

– Что у Джокера в голове, знает только он. Так что тут я тебе не помощник.

– А ты сам?

– Я? Особо выбирать не приходилось. Главный айболит в госпитале прямо заявил, что не имеет права выпускать в народ убийцу, прошедшего соответствующую подготовку, если он не в состоянии держать свои таланты при себе. Как видишь, в выражениях не стеснялся. Я думал, что так и загнусь в психушке, начну пускать слюну и ждать прибытия инопланетян со дня на день. Но тут появился Джокер, и поперла везуха.

– Почему ты там оказался?

– В психушке? Непременно как-нибудь расскажу, обнажив одну из граней моей личности. Тот же айболит заверил: подобная откровенность должна вызывать у людей желание со мной подружиться.

– У Димки особого выбора тоже не было?

Вадим пожал плечами.

– Димка верит, что мировое зло будет наказано. Сам-то я этой верой так и не обзавелся. Детка, – вздохнул он, – если тебе что-то от меня надо, придется намекнуть прозрачнее. В смысле чтения между строк я абсолютно безграмотен. Как большинство мужиков, кстати. По крайней мере, я других не встречал.

– Это ты сейчас о чем? – нахмурилась я.

– К Джокеру у тебя все тот же интерес или вдруг появился новый?

Зло фыркнув, я отвернулась.

– По-твоему, я в активном поиске? – спросила сквозь зубы.

– Даже если и так, что с того?

– Господи, – простонала я, – иногда я всерьез жалею, что с вами связалась. Трое конченых психов, правда, каждый на свой лад.

– И я из всех самый симпатичный, – радостно закивал Вадим.

Волошин припарковывал машину, когда возле дома Максимильяна появился Димка, так что к дверям особняка мы отправились вместе. Открыла нам Лионелла. Обладательница столь редкого имени работала у Джокера долгие годы, называла себя экономкой, боготворила своего хозяина и, подозреваю, недолюбливала нас. Хотя кто знает.

Воин молодцевато выпятил грудь и, рассчитывая сразить ее улыбкой, отчаянно скалил зубы, успев пропеть:

– Счастье мое, вы сегодня обворожительны.

Ответом она его не удостоила, целиком сосредоточившись на Димке. Тот явился в джинсах и клетчатой рубахе навыпуск. Парень из тех, кто сам толком не помнит, что надел с утра. Лионелле пора бы к этому привыкнуть, но она упрямо старалась привить ему некие правила, без которых обходиться не могла, а вот он, напротив, обходился, и прекрасно.

– Хозяин, кажется, покупал вам костюм? – осведомилась она, выговаривая слова с такой ветхозаветной строгостью, что я всерьез заподозрила: небеса сейчас потемнеют и плотный рой саранчи поднимется над горизонтом.

– Вам надо почаще выходить из дома, – в ответ съязвил Димка. – Двадцать первый век на дворе, мужчины носят юбки…

– Оборванец, – отрезала Лионелла и зашагала по коридору.

– Черт бы побрал эту старушенцию, – бормотал Димка. Он был раздражен, вряд ли это слова Лионеллы так подействовали. Значит, была еще причина.

Друг за другом мы вошли в столовую. Бергман сидел в кресле, листая толстый журнал, наверняка какой-нибудь каталог. Заметив нас, отложил его в сторону и поднялся навстречу.

Вот уж кто знал толк в костюмах. На этот раз он был в темно-сером, оттого, наверное, глаза Бергмана отливали сталью. Черные кожаные туфли, дорогущие, поблескивали мягким глянцем, черный шелковый галстук под воротником снежно-белой сорочки завязан безупречным узлом. Он был не просто красив. Великолепен. Прочие мужчины становились в его присутствии неловкими увальнями. Впрочем, возможно, они-то этого не замечали или им попросту наплевать. Димка точно не замечал, а Вадим поплевывал. Примерно так. С обоими Бергман поздоровался за руку и обнялся, точно встретились они после долгой разлуки. Меня тоже обнял и поцеловал. Почему бы и нет? Быстро оглядел с макушки до пят, словно просканировал. Я попробовала настроиться на него, заведомо зная: ничего не получится. Попытки считать его эмоции неизменно заканчивались провалом. Так и вышло. Оставалось лишь наблюдать за ним, что я и делала.

Он прошел к своему креслу за столом, а я в который раз подумала: в нем есть что-то такое, к чему нельзя прикасаться. Его обычную сдержанность можно приписать равнодушию или хорошему воспитанию, но я-то знала: в глубине бездонного колодца под названием Бергман беснуется огненный вихрь, который он научился смирять, а может, и вовсе отрицал у себя его наличие. Однако я видела его так же ясно, как перстень на пальце или запонки на манжетах.

Он вдруг в упор посмотрел на меня и усмехнулся, словно отлично знал о моих мыслях. Вполне вероятно, действительно знал. О его истинных возможностях оставалось лишь догадываться. Но в его присутствии не раз возникало чувство, что мир, вырвавшись из заведенного порядка, погрузился в тревожный сумрак, что в нем существует нечто неизведанное, если не сказать потустороннее. Именно это и мешало всецело доверять ему. То, что непонятно, поневоле вызывает подозрение.

Некоторое время я была уверена: Бергман мошенник, умело манипулирующий людьми. И даже попыталась навести справки о некоторых фактах его биографии, ведь, по сути, никто из нас ничего о нем не знал, кроме самых общих сведений: в городе он появился несколько лет назад, купил бывший купеческий особняк в центре, отреставрировал его, на первом этаже открыл букинистический магазин. На прочих размещались его покои, где за порядком следила Лионелла, странноватая тетка, похожая на злую колдунью из сказки. Я пробовала выведать у нее тайны хозяина, не сомневаясь, что они есть, но не преуспела. Впрочем, как и во всем остальном. Вадим предупреждал: если Бергман не хочет, чтобы о нем что-то знали, значит, никто не узнает. И оказался прав, как бы ни было болезненно для моего самолюбия с этим согласиться.

В общем, Максимильян по-прежнему человек-загадка, но в ходе предыдущего расследования я несколько поменяла о нем мнение. Если бы он не пичкал нас байками о клятвах в прошлой жизни и прочей фигне, я бы согласилась с тем, что он отличный парень… Впрочем, я действительно так считала, решив попросту не обращать внимания на некоторые особенности его многогранной личности.

Теперь отношения наши носили дружеский характер, однако в тот вечер ничего хорошего от нашей встречи я не ожидала и оттого злилась. Мы заняли привычные места за обеденным столом, Вадим справа от Бергмана, Димка слева, а я напротив. Лионелла с нами за стол никогда не садилась, предпочитала есть в кухне. Старушенция была так предана Максимильяну, что я некоторое время не сомневалась: она близкая родственница, и даже записала ее в родные бабки. Правда, доказательств кровных уз так и не нашла. При этом Лионелла всегда подчеркивала: Бергман ее хозяин, а она ему служит. Согласитесь, для двадцать первого века отношения не совсем обычные. Впрочем, как необычен и сам хозяин особняка. Так что чему удивляться?

Лионелла поставила на стол супницу, торжественно объявив:

– У нас крабовый суп.

Передала тарелку Бергману, он, поблагодарив, сказал:

– Пахнет божественно.

Старушенция кивнула и разлила суп по нашим тарелкам, после чего не менее торжественно удалилась, плотно прикрыв за собой дверь.

Надо сказать, готовила она отменно. Вадим вскоре полез за добавкой, за супом последовало мясо по-французски. Мужчины, занятые едой, по большей части молчали, а я спросила Бергмана:

– Куда ездил?

– На пару дней в Лондон. Потом в Италию, – пожал Максимильян плечами. Уточнять зачем, не стал, а я не стала приставать с расспросами, уже по опыту зная: то, что сочтет нужным, Бергман сам расскажет.

Где-то через час перешли к десерту, хозяин нахваливал вино, Вадим согласно кивал, не забывая подливать его в свой бокал, Димка пялился в тарелку, избегая смотреть в мою сторону, я имитировала оживление и расточала улыбки, пока Бергман не произнес: