Мышеловка на Эвересте (СИ) - Данила Врангель

— Чистота расы расплывчатое понятие, - медленно проговорил блондин, глядя на дефилирующую кошку. - Адольф и Ницше продвинули эту идею так далеко, что почти убили её легитимность.

— Вот-вот, - сказал представитель. - Почти.

«Поцелуй иуды»

Стальной гребень бронепоезда ввинтился в дремучий лес пригорода и пополз меж деревьями как механическая огнедышащая гусеница, неистово вращая свои суставчатые изгибы-шарниры и втягивая в себя колею, проложенную двести лет назад и рассекающую тёмный лес дипольной рапирой.

Шла гражданская война, наступившая после войны мировой. Электричество было практически отменено, нефтеперерабатывающие комплексы уничтожены и наступило время, которое безмолвно ждали сотни паровозов, стоящих на запасных путях в предшествии реинкарнации своего существования.

Дождались.

Ядерные взрывы противоракетного заслона вывели из строя все спутники GPS, ГЛОНАСС, а также прочие космические аппараты во всем их коммерческо-шпионском многообразии, включая МКС. Стратегические центры промышленности, атомные электростанции, гидроэнергетика и прочие объекты прекратили своё существование подлетом беспилотных самолетов и крылатых ракет, которые ещё успели попользоваться наведением GPS. И дело быстро завертелось. Наше дело, кто-то мог бы сказать.

Гламур ушел в подполье. В Париже бродили тройки лошадей. Духи выпили. Туристы стали местными. Местные жители стали злыми чертями антигуманоидами. Как, впрочем, и население всех мегаполисов.

Самогонная промышленность моментально заняла место наркокартелей, успев захватить контроль над запасами сахара. Наркокартели сжались в малые точечные предприятия с ограниченной ответственностью по причине невозможности передвижения в физическом пространстве. В Афганистане все рынки завалили опиумом, который не успел попасть в Европу и стал заполнять окружающее пространство в геометрической прогрессии явления неликвидного продукта. Наркоманы дергались в судорогах перехода на синий продукт, который, как и положено депрессанту, гнал их в петли и полеты с крыш многоэтажек, которые уцелели после ударной волны.

Презервативы выросли в цене на три порядка. В туманной бесконечности войны детей боялись как чумы. Бартер предусматривал один кондон за литр водки, которая шла один к десяти за сто грамм хлеба. Хлеба не было. Был тротил и тысячи тонн патронов.

— Послушай, а кто будет принимать груз? - спросила медсестра у майора, руководившего управлением огнедышащего чудовища при помощи двух кочегаров и бронзовых рукояток управления.

— Мне до лампочки. Но груз доставлен будет.

По ходу движения бронепоезда были предприняты неоднократные попытки нападения отрядов неведомой принадлежности. Кумулятивные шершни гранатометов пробили в бортах поезда несколько отверстий, разорвавшись внутри адом напалма, но скорострельные пулеметы веером выбросили несколько сотен пуль, послав в нокаут отряды самообеспечения, и груз был спасен. Правда, экипаж поезда сильно поредел.

— Комбат, - сипло прохрипел кочегар с нашивками сержанта. - Уголь на исходе. - Сплюнул и закурил самокрутку.

— Осталось двадцать километров. Дотянем.

— Нет, ты представляешь, мышь кусает слона за пятку...

— А что, такое бывает?

— ... и тот сдуру прыгает в бассейн с гиппопотамом. Это головастая образина...

— Да, бывает всё.

— ... успевает ухватить за ногу уборщика вольера и тот кричит в мобильный, что напали террористы...

— Так мобилы не работают.

— Тогда работали.

— ... и отряд быстрого реагирования начинает штурмовать Зимний дворец. В итоге мобилы не работают, нет света и нефиг жрать, - провели диалог кочегары.

— Хва болтать, - резюмировал комбат. - Мало давления. Конфетку хочешь?

— Давай, - ответила медсестра и взяла леденец в шоколаде. Томно провела взглядом по неизбежному либидо комбата. Тот посмотрел на кочегаров. Те глядели в топку паровоза и курили самосад.

— Мышь, говоришь? Ххха!

Надрывно загудел гудок паровозной сигнализации.

— Опять дорогу перегородили, - злобно выговорил майор. Заорал в селектор акустической трубы: - К бою!!!

4

— Тем не менее, "почти" не считается, - проговорил блондин. - Совершенство физиологической генной конструкции очень часто, да почти всегда, параллельно совершенству интеллектуальной конструкции. Эта вся политкорректность сетевой болтовни про ум дегенератов перечеркивается фактическими данными статистики - идеальная форма тела человека в девяноста процентах случаев соответствует высочайшему уровню интеллекта. - Помолчал. Добавил: - Однако это не касается духовной составляющей.

— Конечно не касается, - сказал представитель. - Какое отношение имеет воспитание к устройству генома?

— Как сказать, - ответил блондин. - Воспитание это ещё не всё. Врождённое зло очень стимулирует интеллект. Более сильно, чем врождённое добро. Однако на выходе этой всей жизненной бетономешалки в большинстве случаев остаются интеллектуалы под знаком добра, оставив интеллектуалов под знаком зла в истории депрессионных состояний. Хотя добро на коротких ножках не столь эффективно как стремительное зло, но, как это ни странно для некоторых, в итоге финиш признает приоритет интеллекта белого цвета. Любопытно, в любом случае.

— Вы говорите в самом деле как прозаик. Финиш признает приоритет. Да уж...

«Французский поцелуй»

Ласковый нежный ветерок шелестел кронами катальп, цветущих белыми бутонами больших цветов, похожих на субтропическую изморозь. Море словно сползло с гор и лежало на побережье, как серебристо-соленое одеяло ультрафиолета, проникающего в душу невидимо, но неизбежно, как мысли о прошлом. Морская чаша дышала шелестом волны, шуршаво набегающей на песок многокилометровых пляжей, мертвых уже много лет, пустующих сожженными приспособлениями для туристов и одинокими пальмами побережья, взирающими на горизонт, выглядывающий из глубины границы неба и воды. Низко над водой пронеслись, оставляя белый фарватер рассечения моря, два боевых истребителя. Дали ракетный залп, и пошли в отвал, изогнувшись траекторией полета, как танцовщица стриптиза на шесте.