Женщина в жутких розочках - Надежда Нелидова

Сейчас Рита обратилась бы к дамам в возрасте: не торопите пенсию, дурашки! Всю жизнь у человека есть Цель. Родился – прямая тебе дорога в ясли. Из яслей в садик. Из садика в школу. Из школы в вуз. Из вуза на работу. С работы на пенсию. С пенсии – …?

То-то и оно. Всегда туда успеем. Чего вам Рита и советует: не то-ро-пи-тесь. Все там будем.

Будь жива мама – была бы маленькая семья. Но мама ушла в одночасье, сильно подведя Риту. Дом продолжал быть туго набит присутствием мамы: её запахом, её вещами, эхом её басовитого голоса.

Откроешь книгу – а оттуда выпадет, вместо закладки, открытка, присланная маме с другого конца страны каким-нибудь учеником-раздолбаем, а нынче большим человеком.

Или на титульном листе – в весёлых, совсем не учительских завитушках, надпись: «Милому Ритёнышу в День её Ангела». Целый шкаф книг, подписанных «Ритатусиками» и «Ритусёнышами», искапанных Ритиными слезами. Мама была очень тонким человеком, но с сюсюкающими прозвищами вкус её явно подводил.

Однажды Рита вытерла слёзы, решительно связала книги в пачки и вызвала такси. На пару с таксистом забили целый багажник и поехали туда, где книги нужнее всего: в местное СИЗО.

Там стукнули в первое попавшееся оконце в кирпичной стене: «Книги нужны?» – «Нужны». Вышли два дюжих хлопца в тюремных робах. Без лишних слов, под присмотром библиотекаря нагрузились связками, как верблюды, скрылись в скрежещущих до мороза по коже, железных лабиринтах. По тому, как парни жадно, только что не облизываясь, поглядывали на книги, Рита поняла: не ошиблась адресом.

А сама осталась томиться в полупустой квартире дальше. Оказалось, время – вполне живое и материальное понятие. Рита ощущала его, времени, вязкую, плотную консистенцию вокруг. Оно сгущалось, уплотнялось, молчаливо выжидало, подступало, обволакивало, сдавливало, душило безглазой безмолвной массой. Сводило с ума.

Будь у Риты муж – совсем другое дело. Но муж объелся груш ещё в первый год супружества. Есть народная примета: если жена повесит сушиться бельё и пойдёт дождь – значит, муж изменяет. Рита постирала паласы и ковры, развесила на верёвке во дворике – и хлынул ливень с градом и девятибалльным ураганом. Вы представляете себе количество и качество измен?…

Муж был неплохой человек, но они с Ритой не совпали. Медлительной Рите нужно было время проснуться от холодноватого девичества. Ожить, расправить чуть мятые листочки, протереть сонные глаза: ах, весна! ах, солнце! А он был нетерпелив, горяч, требователен…

Не ищите ландышей в месяце апреле. Ну да чего там, дело прошлое. Муж скрылся за горизонтом, свински утянув с собой не родившихся Ритиных детей и внуков.

Возможно, Рита нашла бы, от кого родить. Но мужчин (так считали окружающие) пугала её манера одеваться. Даже мама говорила: «Рита, посмотри в зеркало, на кого ты похожа?» А она одевалась, изо всех сил стараясь привлечь к себе внимание, ибо коротенький век ландыша увядал, он сморщивался и желтел.

Трикотажные старомодные платья не скрывали, а выпячивали фигуру «яблоко». Все силы и средства были брошены на яркую крупную бижутерию и аксессуары. Броши в виде великанских насекомых-мутантов, совершенно как будто живых, с их жвалами и хелицерами. Казалось, вот-вот они оживут и, шевеля усиками и скрипя хитином, переползут с Ритиной кофточки на вас. Бр-р! Риту за глаза называли «женщина с тараканами».

После сорока резко поменяла энтомологическую тематику на сентиментальную флористическую. Перешла на совершенно невозможное количество искусственных цветов и цветочков, приколотых, пришпиленных повсюду: от шляпки до подола.

Дешёвые заколки, браслеты, ожерелья в виде постукивающих пластмассой чашелистиков, тычинок и пестиков. Аляповатые цветастые платья. Предпочтение отдавалось розам: от гигантских, похожих на капустные кочаны, до микроскопических, от которых рябило в глазах. Теперь, хихикая за спиной, её называли «женщиной в жутких розочках».

Много они понимали.

Рита разлепляла глаза в девять часов. По привычке взглядывала на будильник, тоже вышедший на заслуженный отдых. Вставала, вяло махала руками-ногами: делала гимнастику. Не умывшись и не почистив зубы (а для кого?), варила кофе. И, послонявшись по квартире, ложилась смотреть телевизор. То есть сначала садилась в кресло, но оказалось, что идеальная поза для смотрения телевизора – лёжа на диване.

Выяснилось: пока Рита 25 лет работала, в телевизоре кипела собственная бурная жизнь. Появились свои любимые и нелюбимые передачи. Потом бурно обсуждали с подружками.

«Давай поженимся» было предсказуемо и оттого скучно. По престарелым женихам сразу угадывалось, кто умный, а кто лопух. Умный выбирал ум и доброту. Лопух – красоту и молодость. Думал не головой, а головкой.

Медицинские передачи иногда напоминали день открытых дверей в дурдоме. Теперь было ясно, почему в районной поликлинике остро не хватает врачей: все они дружненько двинули на телевидение в шоу.

«Модный приговор» тоже не потрафил Рите с подружками. Стилисты халтурили: одевали красотку с фигурой 90 х 60 х 90 в растянутые треники, смывали макияж, стягивали немытые волосы резинкой – и выпускали на подиум. Так любой дурак сможет, Рита обижалась. А вы попробуйте преобразите толстушку или худышку с нестандартной фигурой, например, «яблоко».

Впрочем, секреты женского преображения Рита с подружками быстро вычленили в трёх китов: корректирующее бельё, причёска и прямая походка с улыбкой. Всё. Собственно одежда играла десятую или даже сто десятую роль. Не проведёте, милочки.

А вообще… У Ильфа и Петрова жители города Н. рождались лишь затем, чтобы побриться, остричься, освежить голову вежеталем и быть погребённым конторой «Милости просим!» Нынче, по замыслу телевизионщиков, люди рождались для того, чтобы:

– сделать ремонт в доме,

– принять участие в кулинарном шоу,

– вылечиться от грибка стопы,

– уйти и не вернуться с экстрасенсами в поисках умерших.

Одна отрада: канал «Старое доброе кино». В тысячный раз смотрела фильмы из детства, из юности. В «Маленькой Вере» переживала больше не из-за перипетий в судьбах героев, а сочувствовала соседям. Каково им было, бедным: с полуночными разборками Негоды, Соколова, Назарова и Зайцевой? С громкой музыкой, ором, суицидальными попытками и кровопролитием…

У Риты за стеной жила такая нескучная семейка. Маленькая Вера местного разлива, её мама и муж Валик. Маленькая Вера была отнюдь не маленькая, а имела очень даже крупную комплекцию. Она служила охранницей на заводе.

Рита подозревала: для приёма в охранники для всех женщин мира существовал свой корпоративный фейс-контроль. Сожжённые пергидролью блондинки, с килограммом туши на ресницах, одетые в юбки по это самое. Прочие соискательницы конкурс не проходили.

Мама Маленькой Веры трудилась санитаркой в интернате для детей-инвалидов. Интернат находился на окраине города, окружённый трёхметровой бетонной стеной. Когда завод развалился и заводскую охрану расформировали, устроила к себе дочку. Туда же паровозиком протащила зятя Валика.

Именно протащила: в интернат для детей-инвалидов можно было устроиться только по крутому блату. Брали людей проверенных, трудились династиями, передавали должности, как самое ценное наследство.

Маленькая Вера и её мама имели педагогическое образование, но идти в нормальную общеобразовательную школу – ещё чего, не дождётесь! С нынешними неуправляемыми школярами реально справиться разве что до зубов вооружённым вертухаям на вышках. То ли дело детки в инвалидных домах: ангелочки, любо-дорого с ними работать.

Валик вернулся из армии с испорченными нервами. Тёща жалела зятя: в части молоденьких солдатиков гнобила этническая группировка. Валик изгонял из памяти негативные воспоминания водкой, матом и агрессией. «Эх, мама, если б вы видели, как нас… Если б знали!»

Маленькая Вера не разделяла материнской жалости и исправляла Валика грубыми физическими методами. От этих методов Ритина стена по ночам тряслась и осыпалась штукатуркой. А если запикивать несущиеся при этом от соседей нецензурные вопли, то получился бы один сплошной большой «пик».

И вот эти люди работали с маленькими ангелами за трёхметровой бетонной стеной и контрольно-пропускным пунктом. В КПП сидел развалившись Валик и играл в танчики. Когда его отвлекали посетители, он нервничал и едва сдерживал ярость. Иногда не сдерживался.

В этот раз он тоже было рванулся, заскрипев зубами. Но узнал тёщу с соседкой тётей Ритой, смягчился и пропустил их на строго засекреченную территорию. Рита шла и замирала от собственного безумства. Дело в том, что она хотела усыновить ребёнка-инвалида. Или хотя бы взять опеку.

Мама Маленькой Веры отговаривала её, что это заведомо проигрышная затея. Что здоровых-то не больно дают, а уродов (она крутила пальцем у виска).