Рассказы про Франца - Кристине Нёстлингер

Потом Франц вспомнил, что мама не любит мыть свою машину. Он взял три листа бумаги и разрезал каждый на четыре части. Получилось двенадцать карточек. Франц отнес их Йозефу.

— Пожалуйста, — сказал он, — напиши на каждой карточке ПОДАРОЧНЫЙ ТАЛОН НА МЫТЬЁ МАШИНЫ. Только чтоб получилось красиво!

— Зачем это, клоп? — спросил Йозеф.

— Я подарю это маме на Мамин день! — сказал Франц.

— Не выйдет, — сказал Йозеф. — Это я дарю ей подарочные талоны на двадцать раз! А зачем маме, чтобы ей мыли машину тридцать два раза? Её тачка не такая уж грязная!

Франц был уверен, что у Йозефа никаких подарочных талонов для мамы нет. И ничего такого он не придумывал. А просто украл идею младшего брата!

Но так как Франц не особенно любит мыть машину, возражать он не стал и решил: «Придумаю что-нибудь получше!»

Вечером Франц вместе с мамой смотрел альбомы с фотографиями. Маме и Францу очень нравится это делать. Листая альбомы, они нашли фотографию родной прабабушки и двоюродной прабабушки Франца. Прабабушка была в красивом платье и шляпе. Шляпа была с вуалью. И с бантами. И с розами. На двоюродной прабабушке тоже было красивое платье. И на голове шляпа. Ещё больше, чем у прабабушки. На шляпе были длинные перья. И лента, широкая, как шарф, развевалась на ветру.

Мама посмотрела на фотографию, вздохнула и сказала:

— Какие раньше были чудесные шляпы! Жаль, что теперь таких шляп больше нет!

И тут Франц понял, что можно подарить маме!

На следующий день Франц достал из кладовки гигантское сомбреро. Раньше мама надевала его в отпуске. Но потом оно продырявилось, разлохматилось и разонравилось маме.

Франц тайком принёс сомбреро в свою комнату. Два дня он собирал разные украшения для будущего подарка.

Чего он только не нашёл: красные, белые и синие пластмассовые розы, выигранные в тире на ярмарке, шёлковые ленты от конфетных коробок, кружева от нижней юбки, кусок тюлевой занавески и клетчатый шёлковый шарф. А Габи подарила ему замечательную кисточку от тирольской шляпы, перья фазана, бантики и ещё много-много бумажных цветов.

Три вечера подряд Франц, запершись в своей комнате, мастерил подарок. Он извёл четыре тюбика клея и два рулона липкой ленты. И сто раз уколол себе пальцы во время шитья. Но накануне Маминого дня, в девять часов вечера, шляпа была готова.

Это было просто чудо какое-то, а не шляпа! От старого сомбреро не осталось и следа. Сверху его поля украшали пластмассовые розы. Снизу к ним была пришита тюлевая занавеска. И бантики. И кружева от нижней юбки. В тулью шляпы Франц воткнул тирольскую кисточку и бумажные цветы. Сзади приделал фазаньи перья и ленточки от конфетных коробок.

Потом Франц принёс альбом, нашёл фотографию с прабабушками и сравнил свою шляпу с их шляпами. Его шляпа была гораздо, гораздо красивее! Франц был очень горд!

В Мамин день Франц проснулся рано-рано. Он взял шляпу и побежал в спальню. Мама и папа ещё спали.

— Поздравляю с Маминым днём! — крикнул Франц.

Мама повернулась в постели, пробормотала: «Спасибо, Франц», — и натянула одеяло на голову.

— Посмотри на мой подарок! — крикнул Франц.

Он протянул маме шляпу и подёргал за одеяло. Мама высунула голову из-под одеяла и заморгала. Потом зевнула и спросила:

— Что это за красота такая?

— Это шляпа, конечно, — сказал Франц.

Глаза у мамы сделались круглыми. Франц подумал: «Прямо видно, как она радуется!»

И крикнул:

— Давай! Вставай! Примерь её!

Мама встала с постели. Села на пуфик перед зеркалом. Франц надел ей шляпу.

— Ты в ней очень красивая, — сказал Франц. Мама посмотрела на себя в зеркало. И не сказала ни слова.

Франц подумал: «Проглотила язык от радости!» Но тут же у него самого отнялся язык. Потому что проснулся папа. Он сел на кровати и засмеялся.

Очень громко. А в двери спальни возник Йозеф. Он тоже засмеялся. Тоже очень громко. И оба, папа и Йозеф, показывали на маму и взвизгивали:

— Ой, что это у тебя на голове?

Папа подпрыгивал на кровати и смеялся. Йозеф подпрыгивал у двери и смеялся. Папа держался за живот и хрюкал:

— У меня уже всё болит от смеха!

Йозеф держался за живот и хрюкал:

— Я сейчас в штаны наделаю от смеха!

Тут Франц сорвал у мамы шляпу с головы, убежал в свою комнату и бросил шляпу под кровать. А сам упал на кровать и заплакал. Так сильно, что вся кровать тряслась. Франц плакал, пока слёзы в нём совсем не кончились и внутри всё не пересохло. Но он всё равно всхлипывал. А когда он совсем уже ослабел от плача, к нему пришла мама.

— Франц, — сказала она, — не обижайся. Шляпа замечательная! Правда-правда! А эти двое в шляпах просто не разбираются.

— Это ты нарочно так говоришь, — пискнул Франц.

— Да нет же, — сказала мама. — Честное-пречестное слово! Твоя шляпа — лучшая в мире!

Мама подняла правую руку и вытянула указательный и средний палец вверх.

— Клянусь, — сказала она.

— Светом очей твоих? — пискнул Франц.

— Светом очей моих, — сказала мама.

Франц проверил, не скрестила ли мама пальцы, ведь тогда клятва не считается. Но мамины пальцы были совершенно прямыми, как и положено при настоящей клятве. И Франц понял, что счастлив.

Он был так счастлив, что запел. И пел весь день. Даже за обедом. Хотя пение с полным ртом — довольно трудное занятие.

После обеда мама сказала:

— Ну а теперь идём гулять!

Мама надела новый костюм, а папа и Йозеф — традиционные тирольские куртки.

— Франц, выходи! Мы уже все готовы, — позвала мама.

Франц вышел из своей комнаты. Вместе со шляпой.

— Мама, не забудь надеть шляпу, — сказал он.

— Кажется, дует сильный ветер, шляпа его не выдержит, — сказала мама.

— Моя шляпа всё выдержит, — сказал Франц.

— Но это, наверно, больше летняя шляпа, — сказала мама.

— Солнце светит, сегодня почти как лето, — сказал Франц.

— Но это всё-таки скорее праздничная шляпа, — сказала мама.

— Так Мамин день — это праздник, — сказал Франц. И мама надела шляпу.

— Нет! — воскликнул папа.

— Нет! — воскликнул Йозеф.

— Да, — сказала мама.

Папа снял тирольскую куртку.

— Что-то у меня живот разболелся, — сказал он. — Останусь-ка я лучше дома!

Йозеф тоже разделся.

— Что-то у меня голова разболелась, — сказал он. — Я лучше останусь дома!

Так что мама и Франц пошли гулять одни. Все люди на улице смотрели на мамину шляпу. Некоторые даже спотыкались. Потому что они оборачивались на маму и забывали передвигать ноги.

— Они восхищаются твоей шляпой, мам, — сказал Франц.

От радости, что все так восхищаются, у мамы сделалось очень красное лицо.

К сожалению, прогулка продолжалась недолго. У мамы вдруг заболела нога.

— Франц, — сказала она, — правая туфля мне жмёт. Натирает пятку. Там наверняка уже огромная мозоль.

И мама с Францем снова пошли домой. Мама шла очень быстро. Франц даже удивился, что с натёртой пяткой можно идти так быстро.

Дома Франц внимательно осмотрел мамину правую пятку. Мозоли видно не было. Но ведь так бывает — что-то болит, а ничего не видно.

С тех пор мама шляпу не надевает. Она говорит, что сначала надо купить платье, которое подходит к шляпе. Самое-самое-самое лучшее платье! Но такая вещь стоит очень дорого. Мама говорит, что ей придется долго копить деньги. И Франц уже размышляет, не смастерить ли такое платье маме на день рожденья?

Послесловие

Взрослые полагают, что дети должны быть счастливы «по определению» — просто потому, что они дети.

Но даже совсем маленьким детям свойственны глубокие, порой драматичные переживания, которые часто оказываются неразделенными: окружающие о них просто не догадываются. А неразделенное переживание рождает чувство одиночества. Одиночество могут ощущать даже абсолютно благополучные внешне дети.

Ослабить и даже развеять такое настроение иногда помогает хорошая, правильно выбранная книга.

«Рассказы про Франца» Кристине Нёстлингер — как волшебное зеркало, в котором отражается ребенок: не только и не столько его поступки и действия, сколько его чувства. Смешные и порой нелепые действия в книге могут описываться гротескно, но в описании детских чувств автор абсолютно психологически точен. И главным, что вынесет из этой книги маленький читатель, станет открытие: «Оказывается, не только я так думаю и так ощущаю происходящее. Я не один такой на белом свете».

В лице героя книги, маленького Франца, ребенок на время чтения обретет друга, с которым можно разделить самые сложные, потаенные переживания.