Бог смерти не любит яблоки - Алиса Чернышова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В век виртов всё изменилось. Потому что теперь от голоса…. нет, от Голоса никуда не деться. Где бы ты ни был, чем бы ни занимался, хочешь ли слышать или нет, но обращение Канцлера достигнет всех. Оно будет передано прямиком на вирт-чипы каждому, кроме офицеров, находящихся при активном исполнении. Искусственные нервные волокна воздействуют на мозговые центры, отвечающие за все органы чувств. Таким образом, Канцлер остаётся всегда рядом с каждым альданцем, буквально в голове. Он — Голос, от которого не скрыться.
У Танатоса Голос с самого начала вызывал ощущение сродни боли, какую-то непонятную тошноту, для которой не было физиологических причин. В самом начале он не понимал, почему так происходит. Единственное, что он осознавал достаточно ясно — техникам и кураторам не стоит знать об этой деффектной реакции. Во избежание дополнительных тестов и отладки.
Как и все боги новой эры, Танатос ненавидел тесты и отладку… Хотя, конечно, эмоционально окрашенное слово “ненависть” он научился применять к себе намного позже. И только глубоко в разуме, там, куда не дотягивались лапы Голоса.
Когда тобой руководит такой вот Голос, единственное место, где ты можешь быть относительно свободен — собственная голова. Или, по крайней мере, та её часть, куда не дотягиваются контролирующие программы и маски. А ещё — на тех уровнях вирт-пространства, которые просто недоступны людям относительно стандартных моделей. Когда-то Танатос прочёл слова: “Мысль — единственная и лучшая свобода раба; жаль. Жаль, что это больно, потому малое количество рабов разрешает себе мыслить.”
Танатос лучше прочих знал, о чём речь.
Со временем он понял, что причина странных реакций на Голос не имела отношения к объективным факторам и была скорее психосоматической. А ещё он научился отгораживаться от Голоса, не слушать его, пренебрегать им — маленький, беспомощный внутренний бунт, который, тем не менее, каким-то образом помогал сохранить самого себя. У каждого из “богов новой эры” было нечто подобное, то, что потом преобразилось, заострилось и обернулось вполне настоящим заговором. Тем самым, который сейчас висел на волоске.
Перед внутренним взором каждого солдата появился диро Эласто во всём великолепии образца генетического совершенства: золото длинных волос, идеальная синева глаз, чётко просчитанные пропорции лица и тела. Диро Эласто был подлинным образцом идеальной работы генетиков… так считалось. Но Танатосу, привыкшему анализировать все показатели, с самого начала чудился в Верховном Канцлере Альдо какой-то изъян. Он долго не понимал, что именно не так, но в какой-то момент осознание пришло: генетически совершенный, созданный по всем стандартам лучшими специалистами, Канцлер совершенно безумен.
Жаль, что некому проверить его ментальное соответствие: у Канцлера нет техников или кураторов. Зато есть боги новой эры в подчинении. И, по законам военного времени, абсолютная власть.
— Славные воины Альдо, — звучал Голос, — сегодня вы совершили ещё один важный шаг на пути к миру и порядку в этой галактике. Наше общество разумного генетического контроля стоит перед важнейшим вызовом…
Слова лились. Танатос механически фиксировал их — просто на случай, если в этом пафосном потоке удастся вычленить полезное зерно. Сомнительно, конечно: всё важное Канцлер скажет лок-генералам лично. Это наверняка будет не настолько многословно, совсем не идеологично и предельно конкретно.
“Уничтожь их всех, Танатос, — вот что услышал он в последний раз. — Никто не должен вырваться из звёздной системы Гэлло. Любые методы уместны.”
Так что прислушиваться к речи не было нужды.
Конечно, Танатос не мог просто смахнуть эту пафосную ерунду со своего внутреннего экрана, не имел права параллельно включить нечто другое или уйти на другой уровень вирта: последние годы подобное приравнивалось к государственной измене. Тем не менее, у него всегда оставался дом разума. То, что внутри. Вещи и моменты, не позволяющие сойти с ума; свободное пространство, в котором он мог быть собой.
Раньше это, как правило, были воспоминания о кратких моментах, когда удавалось без свидетелей пообщаться с Деймосом, Амано и Гипнос, урвать толику личной свободы — без контролирующей маски, без присмотра со стороны техников, без “правильных” и “неправильных” тем. Поначалу такие мгновения случались реже, чем планеты с разумной жизнью, но потом, когда Долос создал их личное вирт-пространство, многое стало проще.
Года три назад Танатос взял за привычку просматривать встречи с Ли-11, пока звучал Голос. И странное дело: с каждым разом Голос становился всё тише, влиял всё меньше…
Пока не стал где-то в глубине души просто голосом. С маленькой, почти что жалкой, бессмысленной буквы.
Разумеется, Танатос не рисковал никуда записывать вирт-встречи с Ли. Даже на теневые сервера, даже на внешние базы данных — нигде, где даже теоретически это могли бы отследить. Но у него оставалась собственная память: идеальная база данных, которую никто не взломает и которая никогда не подведёт. Это у людей стандартной модели базовая память ненадёжна, подвержена множеству когнитивных искажений и крайне зыбка; Танатос был создан так, что помнил всё. И при желании мог погрузиться в воспоминание с головой.
— …храбрые воины Коалиции сражаются за наши идеалы, за то, чтобы вся галактика следовала разумным принципам совершенства…
Голос стихал, отодвигался на задний план. Куда важнее становился другой разговор…
-
— Однажды придёт день, когда я тебя перелетаю, — сказала она, небрежно болтая ногами.
Танатос хмыкнул и поднял бровь. Он обожал эту особенность вирт-пространства: эмоции можно было проявлять. Так, как будто он — человек. Так, как будто он — настоящий. Так, как будто он — свободен…
— Ты никогда не перелетаешь меня, — сказал он, добавив в голос насмешки и снисхождения.
На самом деле, разумеется, это был просто факт: как бы ни была механически усовершенствована Ли, её скорости никогда не сравниться с его. Здесь, в витальном мире “Последнего турнира”, Танатос осознанно замедлял свою реакцию, чтобы отработать тактические навыки и сойти за человека.
И чтобы почувствовать себя человеком.
— В реальном бою я бы перелетала тебя!..
-
Никогда он не думал, что этот “реальный бой” между ними имеет хоть какие-то шансы состояться. В каком же отчаянии Королева, если загоняет в тренировочные лагеря даже кибер-спортсменов? Зато это объясняет, почему чем дальше и хуже разворачивалась война, тем реже Ли появлялась на “Последнем турнире”. Ей больше не нужны были бои на стимуляторах — хватало и реальных…
Танатос прокручивал перед глазами последнее столкновение, кадр за
