Свет выключенных фонарей - Дмитрий Владиславович Федоров

комиссии выдержал внушительную паузу, смахнув платком пот, с блестящей лысины, – это вообще вопиюще, – он задыхался от злобы, вращая головой, в поисках поддержки присутствующих членов комиссии. Генералы разного ранга, высокопоставленные чиновники и главы корпораций хранили гробовое молчание, тревожно ожидая окончания гневной тирады сидящего во главе стола представителя президента. – Карантин – это же прямая угроза национальной безопасности страны!

На мгновение, показалось, что глава комиссии выдохся, теребя в руках насквозь мокрый от пота платок.

– Безусловно, мы ценим ваш вклад в работу комиссии, – упрямо бубнил он. – Более того, прежде всего вам страна обязана, спасением Форта-Райли. Но тотальный карантин, – глава комиссии театрально взмахнул руками, – нет, это не просто бред. Это, это….. – Лицо представителя президента, словно калейдоскоп, меняло свой окрас, выдавая бурю эмоций. – Вы же не можете понимать, что отключив сеть, даже на ограниченное количество времени, человечество скатиться в первобытные времена.

Сидящие за столом чиновники, словно по команде, дружно зашумели. Одни вскакивали из-за стола, яростно жестикулируя. Вторые судорожно перелистовали доклад Ольги. Третьи хватались за мобильные телефоны, комично закрывая уши, от оглушительного гвалта.

– Мы и так скоро окажемся там, – мрачно произнесла Ольга, цедя каждое слово. – Это только вопрос времени, – продолжила она, словно не замечая царящего в зале переполоха.

– Оставьте ваши страшилки для желтой прессы и детских комиксов, – представитель президента отмахнулся от Ольги, жестами предлагая членом комиссии успокоиться. – Мне до сих пор непонятны ваши сомнения. Антивирус создан. Эксперименты показали стопроцентный успех. Президент требует от нас действий. В конце концов, этого ждут миллионы людей, – пафосно добавил он.

– Антивирус прошел все стадии тестирования. Он действительно действует. Но мы пока не знаем главного – его природы и источника зарождения, следовательно, не можем бороться и с пандемией, – глухо перебил его стоящий в стороне Джон.

– А это еще кто, – глава комиссии вытянул шею, и присутствующие дружно повернули головы в сторону Джона.

– Наш эксперт. Советую послушать его внимательно.

– На какое-то время мы его остановим, – кивнул Джон и продолжил. – Но со временем, сеть адаптируется к нему, как вирусы в организме человека, адаптируются к антибиотикам. И она породит нового монстра. Мы рискуем потерять управление не только атомными центрами, но и ядерными силами. Да, я говорю о потере контроля над ядерными вооружениями и полном разрушении системы ядерной безопасности. После этого веерное отключение света, системы коммуникаций и жизнеобеспечения целых стран, покажется нам детскими шалостями. И мы все, господа, будем присутствовать при закате цивилизации.

В зале повисла мертвая тишина.

– Я, и специалисты моей группы настаиваем на информационном карантине объектов государственного значения, атомных центров и системы управления ВС разных стран, прежде всего ядерных держав. Своевременное блокирование и заморозка системы управления, предотвратит летальное поражение главных узлов связи.

***

Джон, стоя на смотровой площадке небоскреба, взирал на город, усыпанный тысячами огнями ночных фонарей, окон и неоновой рекламы. Местами, встречались темные проплешины, отключенные сегменты энергосистемы города, пораженные вирусом.

– Они не понимают, Ольга, что теряют контроль над сетью. А время уходит. Тотальный карантин грозит огромными убытками. Правительство, связанное по рукам и ногам обязательствами перед корпорациями и не пойдет на этот непопулярный шаг.

Он осторожно привлек Ольгу к себе и провел рукой по ее волосам. Она вздрогнула, но отстранятся не стала, лишь крепче обняв его.

– Нет никакого врага, Ольга – ни внешнего, ни внутреннего. Вирус действительно родился спонтанно. Он продукт эволюции. Эволюции сети. Мы никогда не узнаем, что стало спусковым крючком – критическая масса пользователей или объем трафика. Это не так уж и принципиально. Важнее то, что сеть действует как единый, автономный и, – он запнулся, – живой организм. – Может показаться, что сеть накладывает на себя руки. Но это не так. Люди испокон веков страшились уничтожения всего человеческого рода разного рода нечестью, эпидемиями, метеоритами из космоса. Шло время, менялась мода на страшилки: от разгневанных богов до кровожадных инопланетян и обезумевших роботов. Однако с уничтожением самого себя человек, до поры, прекрасно справлялся и сам. Болезни – тонкий инструмент, выработанный природой для регуляции популяции видов. Так и сеть создала механизм поражающий сегменты, деформирующие ее тонкую структуру. Боюсь только, что человек, как вид, ей совершенно безразличен. Причины ее действий находятся за гранью нашего понимания и этических норм, выработанных человечеством за все время своего существования. Ей движут совершенно другие мотивы. Функциональность, целесообразность и эффективность, – с горечью произнес он, увидев, как погас еще один район, судорожно мигнув несколько раз, прежде чем окончательно погрузиться в темноту.

***

В доме было невыносимо жарко. Допотопный вентилятор не помогал. Шумя несмазанными подшипниками, он противно шумел, отказываясь выполнять свое прямое назначение. Вздохнув, Томас открыл холодильник, почесав живот, едва прикрытый засаленной майкой. Оскалившись от предвкушения удовольствия, он грохнулся на диван, нащупав толстой задницей пульт. Скуксившись от кислого пива, он переключал каналы, наблюдая одну и ту же картинку – ровную черно-белую рябь. Чертыхнувшись, он швырнул в назойливо мяукающего кота пульт от телевизора. Грузно поднявшись, он с остервенением хлопнул по телевизору, и, сплюнув от досады, открыл дверь своего трейлера.

"Надо же, как светло", – Томас икнул, и непроизвольно задрал голову. Небо, от горизонта до горизонта, расцветало ярким фейерверком. Сгорая в плотных слоях атмосферы, на землю падали спутники.

***

Уставший профессор добрел до дома, находившегося на самом краю поселения. На ворчание жены он не обращал внимания, находя каждодневные прогулки из дома в школу и обратно весьма полезными. Хотя сегодня его артрит дал о себе знать. Последние сто метров он шел до дома, закусив от боли губы. Работа в школе, учителем физики и астрономии, отвлекала от перманентной, зудящей боли в суставах, но к вечеру ему становилось совершенно невыносимо. От всех причитаний и замечаний жены по поводу его здоровья он отмахивался как от надоедливых мух. А ее слезные просьбы съездить в окружную клинику на обследование, разбивались о мрачный скептицизм мужа.

Профессор бесшумно открыл смазанную барсучьим жиром дверь и тихонько зашел домой. Жена мерно посапывала, укрывшись толстым одеялом. На столике с догорающими свечами, лежал раскрытый томик Оруэлла. Он с досадой покачал головой. Она опять забыла о его просьбе экономить свечи. Поведя от холода плечами, профессор поправил одеяло на заворчавшей во сне жене, и отправился на улицу. Ночи становились все холоднее. Приближалась зима и печку приходилось топить два раза в день. Спасали запасы газа, но их они использовали только для приготовления еды. Цена на пропан с каждым сезоном возрастала, заставляя многие семьи отказываться от газа, его доступного тепла, уюта и чуть ли не единственной оставшейся роскоши