Стихи Веры Полозковой разных лет - Вера Полозкова

Солнце в тесной палате бесится

И Голгофою на полу –

Крест окна. Я четыре месяца

Свою смерть по утрам стелю

Вместо коврика прикроватного, –

Ядом солнечного луча.

Таня? Тихая, аккуратная…

И далекой грозой набатною –

Поступь мерная главврача.

***

Сухо в жилах. Не кровь – мазутная

Жижа лужами разлита

По постели. Ежеминутное

Перевязыванье бинта

Обнажает не ткань багровую –

Черный радужный перелив

Нефти – пленкой миллиметровою –

Будто берег – меня накрыв.

Слито. Выпарено. Откачано

Все внутри – только жар и сушь.

Сушь и жар. И жгутами схвачены

Соконосные токи душ.

Слезы выжаты все. Сукровицу

Гонит слезная железа

По щекам – отчего лиловятся

И не видят мои глаза.

***

День как крик. И зубцами гнутыми –

Лихорадочность забытья.

День как дыба: на ней распнуты мы –

Моя память – и рядом я.

Хрип,

Стон, –

Он.

Он.

День как вихрь в пустыне – солоно,

А песок забивает рот.

Днем – спрессовано, колесовано –

И разбросано у ворот.

Лязг.

Звон.

Он.

</i>Он</i>.

***

Свет засаленный. Тишь пещерная.

Мерный шаг – пустота идет.

Обходительность предвечерняя –

А совсем не ночной обход.

Лицемерное удивленьице:

«Нынче день у Вас был хорош!» –

Отчитаться. Удостовериться –

Да, действительно,

Ты умрешь.

Просиявши своей спасенностью,

«Миновала-чаша-сия» –

Не у ней же мы все на совести –

Совесть

Есть

И у нас

Своя.

…Утешения упоительного

Выдох – выхода брат точь-в-точь, –

Упаковкой успокоительного:

После вечера

Будет ночь.

***

Растравляющее,

Бездолящее

Око дня – световой капкан.

Боже, смилостивись! – обезболивающего –

Ложку тьмы

На один стакан.

Неба льдистого литр –

В капельницу

Через стекла налить позволь…

Влагой ночи чуть-чуть отплакивается

Моя проклятая

Люболь.

Отпивается – как колодезной

Животворной святой водой.

Отливается – робкой, боязной

Горной речкою молодой –

Заговаривается…

Жалится!..

Привкус пластиковый во рту.

Ангел должен сегодня сжалиться

И помочь перейти черту.

***

Пуще славы велеречивыя,

Громче бегства из всех неволь –

Слава, слава, Неизлечимая

Безысходность Твоя, Люболь!

Звонче! – в белом своем халатике

Перепуганная сестра –

Воспеваю – Хвала, Хвала Тебе,

Будь же лезвием преостра!

Пулей – злою, иглою – жадною!

Смерти Смертью и Мукой Мук!

Я пою тебя, Беспощадная

Гибель, Преданный мой Недуг!..

Сто «виват» тебе, о Великая…

Богом… посланная… чума…

Ах, как солоно… Эта дикая

Боль заставит сойти с ума…

Как же я… ненавижу поздние

Предрассветные роды дня…

Таня! Танечка! Нету воздуха!

Дверь балконную для меня

Отворите…Зачем, зачем она

Выжигает мне горло – соль…

Аллилуйя тебе, Священная

Искупительная Люболь.

Ночь с 12 на 13 января 2004 года.

@@@

Так бесполезно – хвалы возносить,

Мрамор объяв твоего пьедестала…

Отче, я правда ужасно устала.

Мне тебя не о чем даже просить.

Город, задумав себя растерзать,

Смотрит всклокоченной старой кликушей…

Отче, тебе всё равно, но послушай –

Больше мне некому это сказать.

Очи пустынны – до самого дна.

Холодно. Жизнь – это по существу лишь…

Отче! А если. Ты. Не существуешь… –

Значит, я правда осталась одна.

Ночь с 27 на 28 января 2004 года.

@@@

Примерять степенность взглядом через плечо –

А в итоге жаться, ёрзая и дерзя.

В себя жутко верится – яро так, горячо –

С резолюцией вечной: «Девочка, так нельзя».

Фильм готов, и его осталось вот только снять:

Кадровать триумф буквально до запятых.

И, запахивая сценарий, глаза поднять –

И узреть впереди себя миллион таких,

С кратким «Я – Демиург» на бэйдже;

что ни юнец –

Все с потенциалом хлеще седых столпов.

И у каждого в рюкзаке про запас венец

Из пакета листа лаврового для супов.

Взлетных полос дай – и взовьется любой второй

С полным правом этот обрюзгший мир

под себя верстать.

Ужас, да? – так в свое избранничество порой

Можно, Боже храни, и веровать перестать.

Как-то без снобизма, желчи и кожуры –

Вот бы вправду, смешным пропойцей пока не стал,

Свиться змейкою – а проснуться в большом жюри

По отбору новых пожаровзорых на пьедестал –

Все там будем ведь: слишком уж по стопе

Скороходы, что тянут ввысь молодых повес.

А пока – так чумно и страшно стоять в толпе

Свежих Избранных со скрижалью наперевес…

Ночь с 20 на 21 марта 2004 года.

@@@

Мякоть неба прожорливой пастью шамая,

Солнцем скалится морда дня.

Забывай, забывай обо мне, душа моя.

Ампутируй себе меня.

Я сама так болею – сосредоточенно

Провоцируя боль в груди.

Мне не радостно быть твоей червоточиной,

Растравившей до «пощади!» –

Не богиня, чтоб жгла, упиваясь жертвами,

И не хищница, чтоб сожгла.

Изживай, избывай же меня, бессмертный мой –

Так, как я тебя

Изжила.

Ночь с 24 на 25 марта 2004 года.

@@@

Е. П.

Она отравляет ритмами изнутри.

Сутулится, супит брови, когда грустит.

Но если ты вдруг полюбишь ее – умри.

Она тебе точно этого не простит.

Стихи отбивает пальцами на столе.

Тщеславие прячет в цифры кривых таблиц.

Купает ресницы в теплой московской мгле –

И город теряет сон от ее ресниц.

Пускает тугие корни в твоей груди,

Пока за окном тихонько вскипает ртуть.

Она кареглазый Маугли – отойди,

Не трогай, если не хочешь ее спугнуть.

Иди – пусть она смеется в свой микрофон,

Ступай себе спать. Но завтра, мой юный друг…

Тебя встретит утро, желтое, как лимон –

Икарами, улетающими на юг.*

19 апреля 2004 года.

* [Update] - последние две строчки - это мелко нарезанные кусочки песен

@@@

Надо было поостеречься.

Надо было предвидеть сбой.

Просто Отче хотел развлечься

И проверить меня тобой.

Я ждала от Него подвоха –

Он решил не терять ни дня.

Что же, бинго. Мне правда плохо.

Он опять обыграл меня.

От тебя так тепло и тесно…

Так усмешка твоя горька…

Бог играет всегда нечестно.

Бог играет наверняка.

Он блефует. Он не смеется.

Он продумывает ходы.

Вот поэтому медью солнце

Заливает твои следы,

Вот поэтому взгляд твой жаден

И дыхание – как прибой.

Ты же знаешь, Он беспощаден.

Он расплавит меня тобой.

Он разъест меня черной сажей

Злых волос твоих, злых ресниц.

Он, наверно, заставит даже

Умолять Его, падать ниц –

И распнет ведь. Не на Голгофе.

Ты – быстрее меня убьешь.

Я зайду к тебе выпить кофе.

И умру

У твоих

Подошв.

Ночь с 23 на 24 апреля 2004 года

@@@

Мне бы только хотелось, чтобы

(Я банальность скажу, прости)

Солнце самой высокой пробы

Озаряло твои пути.

Мне бы вот разрешили только

Теплым ветром, из-за угла,

Целовать тебя нежно в челку

Цвета воронова крыла.

Мне бы только не ляпнуть в шутку -

Удержаться и промолчать,

Не сказав никому, как жутко

И смешно по тебе скучать.

Ночь с 27 на 28 апреля 2004 года.

@@@

Как твое имя, доченька? Где твой дом?

Взор твой горяч, а стопы совсем босы…

Стой! Про тебя в газете ж! Три полосы!

Да, я, кажись, узнала тебя с трудом.

Мнишь себя Дщерью Божией? Ждешь даров?