Идеальная пара - Карен Локвуд

В дверях внезапно появилась чья-то фигура. Виолетта застыла, сердце ее сильно забилось.

— Танцуй, — приказал мужской голос. — Продолжай танцевать.

Маленькая комнатка на нижнем этаже была освещена лишь двумя тусклыми сальными свечками, и Макс стоял в дверях и ждал, пока глаза привыкнут к полумраку.

По противоположной стене двигалась тень, и он задержался чуть дольше, наблюдая, как она танцует. Заинтересовавшись, он подошел поближе. Когда же танец прекратился, то он приказал продолжать.

Макс подумал, что его мачеха опять забыла о пришедшем торговце, поглощенная своими капризами. Макс сам не занимался торговцами, это было бы нарушением заведенного порядка, но отголоски анархии проникли из-за Канала и сюда, и он не придавал подобным вещам особого значения. Но, конечно, не до такой степени, чтобы не залюбоваться движениями девушки-торговки.

Одетая в простое платье из темной шерсти, эта молодая мастерица танцевала под такты музыки Моцарта. Все больше удивляясь, он недоумевал, откуда простая девушка из торговой лавки знала такие сложные па этого танца аристократов. Но кое-что поразило его еще больше, чем ее изумительная грация. Волосы ее были черными, черными, как чернила, и коротко подстрижены, фигура тонка, а на лице было выражение задумчивости. Более того, она казалась ему знакомой. Волнующе знакомой.

Он открыл дверь пошире, и когда она обернулась, свет свечи упал ей на лицо.

Он застыл на месте, кровь отхлынула от лица, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. Иоланда? Здесь, в его доме? В комнате для торговцев? Из всех домов Лондона она пришла именно в этот дом? Впервые за многие месяцы Макс начал верить в чудеса, в исполнение снов и улыбку судьбы…

Он стоял, не в состоянии поверить своим глазам, и, наконец, прошептал:

— Иоланда? — если это действительно она, то чудеса существуют.

Виолетта застыла. Голос был таким знакомым. Кому он принадлежал? С прижатыми к сердцу руками Виолетта посмотрела в сторону двери, и от того, что она там увидела, у нее перехватило дыхание.

Это просто чудо… Макс?

Макс. Она чуть было не произнесла это имя вслух.

Но ее брат все еще был в опасности, и его жизнь зависела от ее скромности. Здесь она была Виолеттой и не должна была забывать об этом. «Никому нельзя верить, даже людям, предлагающим помощь».

Она склонилась над своей корзинкой и, пытаясь чем-нибудь занять свои дрожащие руки, начала перебирать образцы, отделяя золотые ленточки от серебряных. Голова шла кругом. Сама судьба привела ее сюда, прямо в дом, где жил Макс.

Не веря своей удаче, Макс сделал в ее сторону шаг, затем еще один. Волосы ее были коротко подстрижены, мальчишечье лицо похудело, но глаза были прежними, зовущие, с темно-лиловым отблеском… И чем ближе он подходил, тем больше трепетал, привлекаемый ею. Это могла быть только она — девушка, не выходившая у него из головы.

— Иоланда? — спросил он. — Это ты?

Она покачала головой.

— Я — Виолетта, — она не могла лгать и назвала английский вариант своего имени. Ее настоящего имени. Хорошо бы он забыл французский! — Меня зовут Виолетта, — повторила она.

По его лицу, подобно волне, промелькнула тень смущения, навевая на него мрачность.

— Вы так похожи на нее… на Иоланду, дочь графа де Сангей.

Его голос пронзал ее, волновал сердце. Она отвернула лицо и отступила назад.

— Такого человека не существует. И никогда не существовало. Могу я вам чем-нибудь служить, милорд?

Ну, конечно же, думал Макс, это тот самый голос, что он слышал по ночам. Она лгала, и он подошел к ней поближе.

— Вы напугали меня. После того, как вы дрожали в моих руках, вы отрицаете, что знаете меня… Я знаю, это вы. Откуда вы здесь?

Она стояла прямо, с гордо поднятым подбородком.

— Вы меня с кем-то путаете, милорд. Я — Виолетта и пришла сюда из «Золотой перчатки», магазина Саймона Даблета, — она приподняла свою корзинку и начала вытаскивать оттуда ленту. — Я должна показать образцы украшений мисс Каролине Корделл. Это для перчаток, заказанных ею к Дню святого Валентина.

— Для ее костюма? — костюм Каро интересовал его меньше всего на свете, он спросил лишь для того, чтобы продолжить разговор с темноволосым ангелом.

Она опустила глаза вниз, порылась в корзинке и начала наматывать вокруг руки измерительную ленту.

— Я ничего не знаю о ее костюме. Перед Днем святого Валентина многие леди заказывают перчатки или же оставляют нам список своих любимых украшений и размеры своей руки.

— Правда? Но зачем? — его губы улыбнулись.

— Зачем? — она вспыхнула под его пристальным взглядом. — Разве вы не знаете, милорд, такой обычай…

— Какой обычай? — притворился Макс.

— Когда в День святого Валентина даме преподносят перчатки, значит, просят ее руки.

— В самом деле? — Макс бросил взгляд на изящные перчатки на ее руках. — А некоторые леди так уверены, что им сделают предложение, что запасаются перчатками заранее?

— Ну, по крайней мере, если дама не примет предложение, так хоть перчатки ей подойдут.

— Какими предусмотрительными стали вступающие в брак, — иронично заметил Макс.

Она подняла голову, и взгляды их встретились.

— Конечно, в это время года у нас очень много заказов, — мягко сказала она и отвела глаза в сторону. Вдруг в ее голосе зазвучали казенные нотки: — Не хотите ли заказать перчатки, милорд?

Макс улыбнулся. Пусть она сменила имя и коротко подстригла волосы, но это Иоланда, и он еще заставит ее признаться, когда сожмет в своих объятиях и будет целовать, пока не сломит ее сопротивления.

— Так как мисс Корделл… — он смягчил голос. — Так как мисс Корделл, вероятно, забыла о вашем приходе, позвольте мне взглянуть на образцы. Может, я найду что-нибудь и для себя, можно?

— Конечно, милорд, — проворно сказала она, все еще притворяясь изо всех сил. — У меня есть бахрома, образцы бус, золотые и серебряные ленты.

— Пожалуй, для начала, я приобрету пару перчаток для себя — безо всяких украшений. Успеете ли вы изготовить их к Дню святого Валентина?

Она помолчала, а затем с уверенностью добавила:

— Мистер Даблет очень постарается, но мне надо снять с вас мерку, — она поискала в корзинке лист бумаги. Хоть Фанни и не обучала ее, Виолетта часто наблюдала за работой супругов и кое-чему научилась. Иногда, когда мерки были сомнительными, Саймон, для верности, чертил вокруг руки. Это она умела. Что касается Макса, то она даже могла нарисовать его лицо с закрытыми глазами. Эти каштановые пряди волос на лбу, выступающие скулы, орлиный нос, чувственный рот и темно-синие, как вечернее небо, глаза. Таинственные глаза. Суровый Макс. Суровый, но такой нежный.