Берег Скелетов - Джеффри Дженкинс

Стайн резко обернулся.

— Теперь распоряжаюсь я! Мы выходим немедленно!

Я с отчаянием оглядел пустынный берег, освещенный ровным серым светом. На севере виднелось гористое плато, которое тянулось на запад от высокого холма, служившего мне ориентиром. После гибели «Филирии» Мак и я пытались пройти этим путем, но уже через десять миль вернулись в изнеможении: надо было двигаться либо по скальным нагромождениям, острым, как игла, либо, дождавшись отлива, идти по узкой полоске зыбучего песка, в котором ноги проваливались чуть ли не по колено. Мы пытались, словно две ищейки, найти дорогу поодаль от берега, и через двое суток поисков примерно в четырех милях к югу обнаружили в горах узкое ущелье, по которому с трудом продвинулись вперед, а потом нас спасла слоновья тропа, ведущая на север…

Я забросил рюкзак за плечи. Он показался мне тяжелым, словно набитым свинцом.

— А где вода? — спросил я.

— Вода не для вас, — усмехнулся Стайн. — На войне у пленных отбирают штаны. Говоря метафорически — вашими штанами будет вода. Без нее вы далеко не убежите. Возражать было бессмысленно.

— Несколько миль нам нужно пройти на юг, — сухо сказал я. — По ту сторону дюн есть тропа…

— Почему не на север? — перебил Стайн.

— Там пройти нельзя, — хмуро отозвался я. — Мы двинемся на юг, свернем на восток, затем пройдем по узкому ущелью на север. Придется вам принять это на веру.

— Я верю вам только тогда, когда вы вдали от моря, — усмехнулся Стайн. — Море — ваш союзник. Поэтому надо уйти поскорее отсюда.

Анна и я шли впереди, за нами следовали Стайн и Иоганн. Галька хрустела под ногами. Лодка с телом Джима осталась позади. Ночные мародеры Берега скелетов оставят от него одни кости.

И вот мы вошли в Каокофелд…

КАРАВЕЛЛА В ПУСТЫНЕ

— Стой! — приказал Стайн.

Ложбина на западном склоне холма, к которому мы подошли, показалась ему подходящим местом для ночного бивака. Стелющиеся побеги нараса обеспечивали нас топливом для костра. Утоптанная дикими животными тропа, по которой мы следовали весь день, сворачивала направо, огибая ложбину. За весь дневной переход мы не встретили никаких зверей, но это вовсе не означало, что их здесь не было. Всего в нескольких милях позади, когда мы проходили мимо поросли низкого кустарника, нам в нос ударил резкий запах зверя, а слоновый помет вдоль тропы был не старее вчерашнего.

Стайн и Иоганн весь день шли позади. Стайн не расставался со своим «люгером», но с каждой милей, которая отдаляла нас от берега, он все более успокаивался, однако по-прежнему не приближался ко мне.

Я сбросил на песок тяжелый рюкзак и расправил плечи. Анна, освободившись от своей ноши, со вздохом облегчения опустилась на песок.

— Добрый дневной переход, как говорят на море, — усмехнулся Стайн. Должно быть, он был хорошо тренирован, так как выглядел довольно свежим. Слишком свежим, чтобы я рискнул предпринять что-либо против него.

— Сколько, по-вашему, мы прошли?

— Миль пятнадцать—восемнадцать, — устало отозвался я.

— Хорошо, — резюмировал он и, достав из кармана карту, принялся ее изучать.

— Где же все-таки мы находимся? — спросил Стайн.

— Вот доберемся до Кунене, тогда узнаете, — огрызнулся я.

Стайн пожал плечами. Видя, что ему не дождаться ответа, он направился за нарасом для костра. Я обратил внимание, что пистолет он сунул в кобуру.

Я поудобнее устроился на песке и задумался. Отвлекла меня Анна.

— Джеффри, — сказала она, — с того холма видно море?

— Оно недалеко: миль пять отсюда по прямой.

— Вы составите мне компанию? — спросила она.

Я кивнул и поднялся. Потом крикнул Стайну, так как вовсе не хотел получить пулю в спину:

— Мы пойдем на тот холм осмотреть окрестности!

Он усмехнулся и сделал царственный жест рукой, разрешая нам удалиться. «Чертовски уверен в себе», — подумал я.

Мы молча брели по вязкому песку. Дойдя до подножия холма, полезли вверх по склону и наконец добрались до вершины. В пяти—шести милях от нас расстилалось море.

Анна молчала. Весь день она держалась молодцом, несмотря на удар Стайна. На скуле у нее был виден кровоподтек.

— Джеффри, — наконец произнесла она задумчиво. — Вы спасли мне жизнь…

Я пытался отшутиться:

— Что за пустяки…

— Это моя жизнь — пустяки? — в ответ пошутила она. — Джеффри, вы намного лучше, чем хотите казаться…

— Анна, просто вы пытаетесь оправдать меня в благодарность за то, что я защитил вас, — возразил я.

Она задумалась, потом сказала:

— Я по-прежнему уверена, что вы жестоки, но не греховны, как Стайн. Я верю в вас… Зачем такой человек, как вы, растрачивает себя? Зачем вы гонитесь за блуждающими огнями, в которые не верите? Зачем негодуете о прошлом, которого не признаете? Что вы делаете на этом забытом богом, пустынном берегу, тогда как в большом мире, вдали отсюда, могли бы жить полной, интересной жизнью…

Анна вдруг замолчала и улыбнулась. Затем подошла почти вплотную и посмотрела мне в глаза.

— Бескрылой мухе будет очень трудно, если вернут ей крылья.

Она провела рукой по моим лопаткам.

— Интересно, можно ли прицепить сюда крылья?

Она отвернулась.

— Глядите — вдруг воскликнула Анна. — Или я пьяна, или у меня двоится в глазах… Глядите, Джеффри!

Она показала на закат. На горизонте было два солнца! Между темной полоской облаков и морем виднелось ясное небо. Одно солнце медленно опускалось из облака, в то время как второе поднималось навстречу первому. Словно влюбленные, оба солнца спешили навстречу друг другу, и, коснувшись сперва краями, затем полностью слились воедино. И одно-единственное солнце осталось на небе. Опускаясь в море, оно излучало яркое красно-багровое сияние.

— Да, на Береге скелетов можно увидеть настоящие чудеса, — тихо сказала Анна. — Неудивительно, что вы к нему так привязаны. Но как объяснить это чудо?..

— По-видимому, это связано с изменениями температуры и влажности воздуха. Я сам не видел ничего подобного до сих пор, хотя чаще других любовался изумительными по красоте закатами на этом берегу.

— Взгляните! — Глаза у нее восторженно сверкали. — Стало еще красивее! Взгляните на море, туда, за линию прибоя! Никогда не видела такой желтизны! Как может возникнуть это лимонное свечение от красного солнца?!

Она поднялась на цыпочки, как ребенок, смеясь от восторга.

— Это рыба, — сказал я.

— Рыба? — удивилась она. — Не верю!

— Вернее, не рыба, а цветение планктона на рыбе, — пояснил я.

— Вы смеетесь надо мной! — отозвалась она. В ее глазах отражался закат. Я не видел еще таким красивым ее лица.