Непобежденные - Илья Азаров

Из Черноморского училища прибыл лейтенант С. А. Хигер — он был назначен командиром 76-миллиметровой батареи; лейтенант И. М. Маныпин — командиром 37-миллиметровой батареи автоматов; лейтенант М. 3. Лопатко — командиром двухорудийной 130-миллиметровой батареи. На батарее установили пулеметы ДШК и прожектор.

Плавбатарею № 3 поставили на якорь северо-западнее Херсонесского маяка. Ее задачей было не пропускать авиацию противника к базе флота, срывать прицельное бомбометание.

Уже после первых сбитых самолетов за плавбатареей прочно укрепилось меткое имя «Не тронь меня». Стало явно заметно, что самолеты противника всячески стараются обойти район батареи.

В ноябре батарею поставили в Казачьей бухте, чтобы прикрывать Херсонесский аэродром.

Вражеские летчики называли район плавучей батареи «квадратом смерти». Вот какую запись нашли в книжке сбитого фашистского летчика: «Вчера не вернулся из квадрата смерти мой друг Макс. Перед этим не вернулись оттуда Вилли, Пауль и другие. Мы потеряли в этом квадрате 10 самолетов… Лететь туда — значит погибнуть».

Высоко оценило боевую деятельность плавбатареи № 3 командование флотом. Многие из личного состава были награждены боевыми орденами и медалями. А как дорожил соседством «Не тронь меня» летно-технический состав Херсонесского аэродрома, нетрудно себе представить. Генерал-лейтенант Герой Советского Союза Н. А. Наумов, находившийся до последнего дня на Херсонесском аэродроме, вспоминает: «Меткий огонь плавбатареи отбил охоту у гитлеровских летчиков приближаться к аэродрому на малой высоте».

Но в июне наступили тяжелые дни для зенитчиков. Гитлеровская авиация бомбила и штурмовала плавучий островок, все время держала его под артиллерийским и минометным обстрелом.

Стойкость и самоотверженность были нормой поведения всех членов экипажа. Но батарея каждый день несла безвозвратные потери. Раненые, как правило не покидали своего боевого поста до тех пор, пока могли держаться.

Командир автомата старшина 2-й статьи Косенко был ранен, но продолжал вести огонь и сбил вражеский самолет. После второго ранения сердце героя остановилось.

К 26 июня 1942 года на батарее № 3 осталось менее половины действующих стволов и личного состава, но «Не тронь меня» продолжала вести огонь. Тяжелораненых, в их числе был и комиссар Н. С. Середа, отправили в Камышевую бухту.

27 июня оставшиеся в живых попрощались со смертельно раненным командиром капитан-лейтенантом Сергеем Яковлевичем Мошенским. До сих пор помнят ветераны последние слова командира: «Прощайте, друзья… Но знайте, что я умираю с сознанием, что вы выстоите в бою…»

Днем снова налетела большая группа вражеских бомбардировщиков. Два прямых попадания крупных бомб окончательно разрушили плавучую батарею. Многие герои погибли. Оставшиеся в живых ушли на берег и продолжали борьбу на Херсонесском аэродроме и у 35-й батареи.

26 сбитых вражеских самолетов было на счету у плавбатареи № 3. В их число вошли только те, что упали в поле зрения. Но немало гитлеровских стервятников ушли со зловещим шлейфом дыма. Многие из них наверняка не дотянули до своих аэродромов.

С потерей плавучей батареи оборона Херсонесского аэродрома была значительно ослаблена. Но на летном поле по-прежнему продолжались восстановительные работы.

В один из дней аэродром подвергся особенно интенсивной бомбардировке и артиллерийскому обстрелу. В это время матрос Падалка закатывал на летном поле засыпанные землей воронки от бомб и снарядов. Случилось так, что во время налета бомбардировщиков матросу не удалось укрыться, так как он находился на середине летного поля. Падалка спрыгнул с трактора и юркнул в полую часть катка. Когда же налет кончился, матроса еле-еле вытянули из его убежища. Дело в том, что трактор прямым попаданием бомбы искорежило, а каток, который был прицеплен к трактору, отбросило далеко в сторону. Несмотря на довольно большие ссадины и ушибы, Падалка продолжал закатывать воронки, приспособив для этого другой трактор.

Командующий ВВС Черноморского флота генерал-майор В. В. Ермаченков на следующий день вручил Падалке орден Красной Звезды.

О тяжелом положении на переднем крае Севастопольского оборонительного района, требовавшего максимальной авиационной поддержки, рассказывал мне еще в те дни инспектор ВВС Черноморского флота Н. А. Наумов, ныне он также один из заместителей командующего авиацией Военно-Морского Флота. Следует сказать, что Николай Александрович принадлежит к когорте храбрейших летчиков-истребителей. В годы войны он быстро осваивал новые типы истребителей, поступавших на флот, сам переучил 200 летчиков-истребителей, неустанно обучал летчиков ведению воздушного боя. На счету Н. А. Наумова сотни боевых вылетов, 17 сбитых вражеских самолетов, из них 11 истребителей.

Я видел, как в одном воздушном бою под Новороссийском в апреле 1942 года Николай Александрович сбил бомбардировщик. Наблюдавший воздушный бой Нарком ВМФ адмирал Н. Г. Кузнецов, когда узнал, что бомбардировщика сбил инспектор ВВС полковник Наумов, наградил его именными золотыми часами.

В июньские дни 1942 года приходилось проводить целую операцию для взлета крылатых машин. Вначале заделывали следы бомбежки и обстрела, намечали новые взлетные полосы. Потом из капонира выруливал Ил-2 с выпущенными тормозными щитками, поднимая за собой облако рыжей херсонесской пыли, и медленно рулил по аэродрому. Навстречу ему, с другого конца аэродрома, так же медленно рулил другой Ил-2, а между ними носилась полуторка, за которой по летному полю волочилось на привязи бревно. В кузове машины лежали баллоны со сжатым воздухом, а опущенные к земле резиновые шланги поднимали тучи пыли.

В пыли весь аэродром. С воздуха кажется, что на аэродроме готовится к взлету множество самолетов. «Мессершмитты» вызывают подкрепление, и к мысу Херсонес со всех ближайших гитлеровских аэродромов летят немецкие истребители. Через полчаса их уже несколько десятков, но проходит 20, 40 минут, час, а с аэродрома никто не взлетает. «Мессершмитты», израсходовав горючее, улетают. Через несколько минут с разных сторон аэродрома вылетают наши истребители, ведомые капитаном Михаилом Авдеевым. Часть из них сковывает боем оставшиеся Ме-109, а остальные прикрывают вылетевшие на штурмовку противника Ил-2, ведомые прославленным командиром Героем Советского Союза А. А. Губрия. Передний край совсем рядом, в 5–10 километрах от аэродрома.

Вскоре штурмовики и истребители возвращаются и становятся в капониры. К этому времени количество немецких истребителей значительно увеличивается, но в воздухе наших самолетов уже нет, а штурмовать аэродром вражеским истребителям незачем: они знают, что советские самолеты надежно защищены в укрытиях.