Салат из креветок с убийством - Песах Амнуэль

— Редкие, — в десятый раз повторяла Жаклин, перекладывая с места на место тяжелые тома и маленькие томики. — Брат коллекционировал кулинарные книги, хотя сам был к еде абсолютно равнодушен. Я ему сто раз предлагала: давай, говорю, приготовлю тебе что хочешь по этим рецептам, да я и по своим могу, а он никогда не соглашался. Не нужно, мол, мне и магазинного супа из пакета достаточно.

Это Беркович уже знал. Действительно, больше половины находившихся на полках книг составляли кулинарные сборники на самых разных языках — старший инспектор с удивлением обнаружил несколько книг на русском и даже огромный том пресловутой “Книги о вкусной и здоровой пище” сталинских еще лет издания, с портретом вождя всех народов — хорошо хоть не с вилкой в руке. Кулинарные книги лежали и на столе двумя стопками.

— И никакого другого Вайля, кроме Арона, вы не знаете? — спросил Беркович тоже если в десятый раз, то в восьмой точно.

— Нет, — покачала головой Жаклин. — Да вы у его друзей спросите, у этих кулинаров-коллекционеров.

— Спрашивал, — вздохнул Беркович. — Вайль один, других нет. Но именно он не мог… я хочу сказать…

Он хотел сказать, что Арон Вайль никак не мог убить своего приятеля Джулиуса, поскольку в ночь убийства находился далеко за пределами Израиля — в Гонконге, где участвовал в какой-то специфической конференции по банковскому делу. Вайль был менеджером в крупном отделении одного из израильских банков — уважаемый человек, известный в определенных кругах, женат, четверо взрослых детей. Да, Вайль тоже коллекционировал литературу по кулинарии и, в отличие от Моргана, обожал готовить — на его кебабы и шашлыки приезжали знакомые со всего Израиля. Да, Вайль давно и всем говорил, что за некоторые книги из коллекции Моргана готов убить кого угодно, ну и что? Это же только слова, шутка такая, пусть и не очень остроумная. Нет, с чего бы Вайлю, даже будь он в ту ночь в Израиле, приезжать тайно к Моргану, убивать беднягу, да еще и инсценировать ограбление? Тем более, что, похоже, никакие книги из коллекции не пропали.

Однако… Умирая, Морган нацарапал карандашом дрожащей рукой на листе бумаги одно слово: Wail. Имя убийцы.

“Он жил еще минут десять-пятнадцать, — сказал Берковичу эксперт Хан после того, как провел вскрытие. — Потерял сознание, да, череп ведь был пробит, кровь текла, ты видел… Убийца решил, что Морган мертв, а тот очнулся… должно быть, уже после того, как убийца ушел… и успел написать это слово, прежде чем умер”.

“Вайль, — повторял Беркович, — Вайль… Черт, при чем здесь этот Вайль? И почему он написал латиницей, а не на иврите? Ведь родной для него — иврит, а когда человек умирает”…

— Я вам больше не нужна, старший инспектор? — спросила Жаклин, посмотрев на часы. — Вы меня уже столько раз спрашивали… А мне домой надо, муж шиву сидит, я должна быть дома, а вы меня каждый день…

— Да-да, — рассеянно сказал Беркович. — Спасибо, что приехали.

— Вы ведь не думаете, что это Арон… — начала Жаклин.

— Я с ним поговорю, конечно, когда он вернется, — сказал Беркович. — Если он ни при чем, то ему нечего опасаться.

А как Вайль мог быть "при чем", если в ночь убийства (в Гонконге был день, конечно) сидел на заседании, и его видели десятки свидетелей? Почему же, умирая, Морган написал имя этого человека? Если он не убийца, то кто?

— Чье имя мог написать человек, понимая, что жить ему осталось считанные минуты? — сам себя спросил Беркович.

Первое предположение, приходящее в голову: конечно, имя убийцы. Так, во всяком случае, поступали персонажи детективных историй. В жизни же старшему инспектору не приходилось встречаться с подобными случаями, и он вовсе не был уверен, что Морган действительно хотел написать имя напавшего на него человека. Впрочем, это и так очевидно — не Вайль же приходил к Моргану в ту ночь!

Но если это имя не убийцы, то — чье?

Беркович не стал вызывать Вайля в полицию, сам поехал к нему домой. Конечно, не в первый же день после возвращения менеджера с Дальнего Востока, а потом была суббота, и встретились они в воскресенье утром. Вайль принял Берковича в своем кабинете, где на полках, как и у Моргана, стояли, в основном, кулинарные книги.

— Полторы тысячи, — сказал Вайль, проследив за взглядом Берковича. — У нас с Джулиусом было много одинаковых, но есть и раритеты. У меня одни, у него другие…

— За обладание которыми вы готовы были даже убить, — улыбнулся Беркович.

— Послушайте, это же… — возмущенно начал Вайль.

— Нет-нет, я понимаю, что вы говорили не всерьез. Но вот видите, как иногда оборачиваются события.

— Да, — мрачно сказал Вайль. — Ужасно. Но я не понимаю, чем могу помочь… то есть, быть полезен… в смысле…

— Может, вы знаете еще какого-то Вайля? — спросил Беркович. — Ведь почему-то же написал Морган это имя. Даже если он не думал, что умирает. Все равно, понимал, что это важно…

— Нет, — подумав, сказал Вайль. — Среди наших общих знакомых больше нет людей с таким именем или фамилией. Послушайте, вы уверены, что никакие книги не пропали?

— Да, — кивнул Беркович. — Учет у Моргана был поставлен хорошо. Мы нашли в компьютере полный список его книг с указанием даже места, где какая книга должна стоять. Проверили, конечно. Все книги в наличии. Есть несколько лишних — Морган приобрел их недавно и еще не успел внести в каталог. Они лежат двумя стопками на столе.

— Но если их нет в каталоге, — возбужденно сказал Вайль, — то убийца мог…

— Какую-то взять, да? — продолжил фразу Беркович. — Нет, не мог. В блокноте (он тоже лежал на столе) мы нашли список недавно купленных книг, Морган еще не занес их в компьютер. Все на месте.

— Понятно, — пробормотал Вайль.

— Я хотел вас попросить, — сказал Беркович. — Не могли бы вы поехать со мной домой к Моргану? Посмотрите. Вы специалист…

— И может быть, на месте преступления я чем-то себя выдам? — усмехнулся Вайль.

— Зачем вы так? — смутился Беркович. — Вовсе не поэтому. Может, наши эксперты на что-то не обратили внимания. Все-таки они криминологи, а не кулинары…

— Поехали, — решительно сказал Вайль.

Вайль сидел за столом в том же кресле, где сидел Морган в момент убийства. Беркович не мешал ему думать, глаза у Вайля были закрыты — может, он и не думал вовсе, а представлял себя на месте старого друга.

— Скажите, старший инспектор, можно ли мне посмотреть на этот… эту записку? — спросил Вайль после долгого молчания.

— Можно, — сказал Беркович, доставая из пластиковой папки лист бумаги. — Это ксерокопия, конечно.

Вайль внимательно всмотрелся в криво нацарапанные буквы. Губы его что-то шептали, Берковичу послышалось “ужасно” и “неужели”.