Выбираю любовь - Барбара Картленд

– Это неправда! – воскликнула перепуганная Виола.

– И тем не менее, мисс, вам придется отправиться с нами в участок, – строго сказал тот же самый полицейский.

Это, должно быть, какая-то ошибка! – попыталась объяснить им Виола. – Я действительно пила чай с леди Давенпорт, однако потом сразу же отправилась домой в ее карете.

– Вы можете сделать заявление в участке, мисс.

– Я что, должна там… остаться?.. Собственный голос показался Виоле чужим и слабым.

– Вообще-то это решает дежурный офицер, но боюсь, что так оно и будет, мисс.

Сердце Виолы гулко забилось, все поплыло перед глазами. Собрав остатки мужества, она попыталась успокоиться.

– Скажите, могу я написать записку своему жениху, что не смогу с ним увидеться в назначенное время? – спросила она. – Его зовут Рейберн Лайл, он заместитель министра иностранных дел.

Такое громкое имя явно произвело впечатление на полицейских. Они молча переглянулись, а затем один из них ответил:

– Думаю, что можете, мисс. Только не пытайтесь тайком покинуть дом!

– Можете не беспокоиться об этом, – обещала Виола. – Вы можете даже сопровождать меня в кабинет и присутствовать там, пока я буду писать.

Это великодушное предложение явно смутило констеблей, и они разрешили Виоле подняться в кабинет одной.

В письме Виола сообщила Рейберну, что произошло и в чем ее обвиняют, и в конце добавила:

«Но это неправда, клянусь Вам! Пожалуйста, помогите мне!.. Я очень Вас прошу…»

Затем, поставив свою подпись, Виола вложила письмо в конверт и отдала дворецкому.

– Немедленно пошлите кого-нибудь с этим посланием в палату общин и передайте сэру Лайлу, – распорядилась она. – Это очень важно!

– Слушаюсь, мисс.

Вернувшись в свою комнату, Виола надела белые перчатки, шляпку, украшенную глициниями, и взяла сумочку.

Теперь она была готова следовать за полицейскими.

У крыльца уже стояла «черная Мария», запряженная парой лошадей.

Полицейские помогли Виоле забраться внутрь, затем один из них сел на жесткую скамью напротив девушки, а второй поместился спереди, рядом с возницей.

Карета тронулась, а Виола принялась размышлять о том, что ее ждет, ничуть не сомневаясь, что все происшедшее, несомненно, дело рук леди Давенпорт.

Она была уверена, что этот скандал не только заденет ее саму, но и наверняка повредит Рейберну.

Не приходилось сомневаться в том, с каким удовольствием газеты подхватят и раструбят на весь Лондон новость о том, что невеста молодого политика устроила пожар в доме светской львицы, с которой у него был в прошлом роман.

Виола закрыла глаза. Она представила себе кричащие заголовки завтрашних газет. Казалось, до нее уже доносятся презрительные насмешки, которыми будут осыпать не только ее, но и Рейберна.

«Как она могла? Как посмела эта коварная женщина совершить такой чудовищный поступок?» – задавала себе недоуменный вопрос Виола.

Не приходилось сомневаться, что она оказалась права, когда с первых минут знакомства мысленно сравнила леди Давенпорт со змеей.

Все было подстроено заранее. Вознамерившись отомстить бывшему любовнику, эта низкая женщина направила удар в самое уязвимое место – решила повредить его карьере.

В то время, когда все члены правительства единодушно выступали против предоставления женщинам избирательных прав, оказаться как-то связанным с суфражистским движением означало лишь одно – политической карьере Рейберна будет положен конец.

А кроме того, этот эпизод сделает его посмешищем в глазах общества.

«Ему придется уйти в отставку!» – в отчаянии подумала Виола и в очередной раз пожалела, что бомба, благодаря которой она познакомилась с Рейберном, не взорвалась…

В полицейском участке, куда вскоре доставили Виолу, ее обвинили в поджоге, причинившем урон дому леди Давенпорт на Белгрейв-сквер, и хотя несчастная девушка доказывала, что это обвинение ложно, чувствовалось, что офицер ей не поверил.

– Завтра утром вы предстанете перед судом, – строго сказал он, – и там изложите все доводы в свое оправдание.

Было видно, что он не питает симпатии к суфражисткам, к которым он, без сомнения, причислял и Виолу.

– Вы можете отпустить меня под залог? – робко спросила девушка.

– Ну, если кто-нибудь согласится его внести… – с сомнением в голосе проговорил офицер. – Однако предупреждаю, что сумма изрядная – тридцать фунтов!

– Надеюсь, что кто-нибудь все-таки внесет его, – отважилась предположить Виола.

После этого ее без дальнейших церемоний отвели в камеру.

К огромному облегчению Виолы, она оказалась пустой, поскольку час был еще относительно ранний, а постоянные «посетительницы» тюрем – пьяницы, проститутки и мелкие воровки – обычно поступали туда позже.

Здесь, на Бау-стрит, полицейский участок был еще непригляднее, чем в Вестминстере.

Хотя Виолу в основном терзали неотступные думы о Рейберне, она иногда вспоминала и о себе. Как, должно быть, нелепо она выглядит в своей кокетливой шляпке с цветочками и элегантном белом платье в этой вонючей камере, где даже дезинфекция не в силах была уничтожить отвратительный запах немытых человеческих тел!

Сев на жесткую скамью – единственный предмет мебели в этом ужасном заведении, – Виола уставилась в стену. Перед ее мысленным взором снова встало обворожительное лицо коварной леди Давенпорт. Подумать только, эта дама не остановилась перед тем, чтобы из мести одним махом разрушить так блестяще начавшуюся карьеру Рейберна!

Как упорно он работал, чтобы достичь своего теперешнего положения! Причем, как узнала Виола от людей сведущих, все это ему удалось сделать исключительно благодаря своим выдающимся способностям.

– Ваш будущий супруг далеко пойдет, – уверял ее один пожилой господин, с которым Виола познакомилась сегодня на ленче.

Господи, ведь это было еще сегодня! А кажется, что прошла целая вечность…

– Надеюсь, – с улыбкой ответила тогда Виола, – что так оно и будет.

– Помяните мое слово, вы еще будете жить на Даунинг-стрит, десять, – продолжал тот же господин. – А до этого ваш жених наверняка продвинется на своем теперешнем поприще в министерстве иностранных дел!..

«Возможно, его прогнозы и не оправдаются, – подумала Виола, – но то, что он говорил искренне, не вызывало никаких сомнений».

Глядя на Рейберна, занимавшего место хозяина во главе стола, она тогда сказала себе: «Для этого человека нет ничего невозможного. Он добьется всего, чего захочет».

Он был, умен, блестяще образован и очень обаятелен. В нем было нечто такое, что заставляло обычных людей безоговорочно ему верить, а политиков – полагаться на него и доверять его словам и поступкам.