Сахарный павильон - Розалинда Лейкер

– Неудивительно, здесь у вас такой очаровательный домик. – Ее украшенные кольцами пальцы сверкнули, когда она широким жестом окинула просторную залу. Принц весело рассмеялся, ему нравилось, когда о Морском Павильоне говорили как о заурядном домишке, скрывая тем самым свое восхищение его новым дворцом. Принц так лелеял, несмотря на всю свою эксцентричность, этот приморский бриллиант.

– Работа по дальнейшему переустройству моего брайтонского дворца начнется с наступлением осени.

– Думаю, окажусь среди первых, кому будет позволено полюбоваться на результаты этих работ. – Ее ресницы чувственно вздрогнули.

– Слово принца, мадам.

Мария, поглощенная беседой с одной из дам, подобно большинству жен, не могла не заметить, как на противоположной стороне зала се супруг оказывает знаки внимания другой женщине. О, как ей все это было хорошо знакомо! Быстрый смешок, исполненный восхищения взгляд, легкое прикосновение к локтю, чтобы отвести женщину подальше от любопытных глаз. Разве сама она не поддалась этому когда-то. Поведение принца было тем мило и трогательно, что дамы льнули к нему, как цветы к весеннему солнцу. Мария слышала свою собственную непринужденную речь, в то время как сердце се разрывалось от боли.

Нет, хватит с него «сердечных друзей»! И только не леди Джерси! Она слишком умна и порочна, а принца так легко обмануть! В ту ночь в своем доме на Стайни Мария не сомкнула глаз, а муж ее – принц Уэльский – спокойно посапывал рядом. Еще до конца ассамблеи она узнала, что леди Джерси утром отбывает в Лондон. Но все же то, что принц явно увлекся этой женщиной, крайне беспокоило Марию.

Пока они ехали в карсте от Морского Павильона, принц со смехом рассказывал миссис Фицхерберт о предстоящем забеге, утверждая, что уже поставил сотню гиней на модистку, которая, по утверждению здешних старожилов, бегает лучше всех.

– А ты на кого поставишь, Мария? – поинтересовался он.

– Джордж, я сделаю свой выбор лишь тогда, когда увижу всех участниц стартовой линии.

– Это мудро, дорогуша, – отметил он с явным одобрением.

Мудро? Да она забыла про разум, когда вышла за него замуж. Правда, несмотря на множество трудностей, она ни разу не пожалела об этом. Беспокойно поворочавшись на кровати, Мария встала, накинув халат, подошла к окну. Но даже прекрасный вид залитого лунным светом Стайни не мог отвлечь ее от грустных мыслей.

Сколь отличны были от брака с принцем два ее предыдущих замужества. Оба ее супруга, как и она сама, были примерными католиками. Их отличала строгость, серьезность и преданность.

Первый раз она вышла замуж в восемнадцать лет за богатого, недавно овдовевшего землевладельца Эдварда Уэлда. В канун первой годовщины свадьбы муж насмерть разбился, упав с лошади. Хотя он и был многим ее старше, в качестве его жены она чувствовала себя счастливо и спокойно. После трех лет вдовства, она вышла замуж за Томаса Фицхерберта, бывшего на десять лет ее старше. То был богатый интеллектуал, владевший обширными поместьями, и только благодаря ему Мария попала в высший свет. Именно с ним в карете была она, когда впервые увидела принца, уставившегося на нее как на призрачное видение. Первое свидание состоялось в ложе ее дядюшки, во время премьеры оперы. Она все еще носила траур по Томасу, за три года до того скончавшегося от воспаления легких, и дяде с трудом удалось уговорить ее пойти в театр.

Принц, заметивший ее из королевской ложи, подошел в антракте, чтобы выразить свое почтение.

– Черт побери, кто эта красавица, Генри, – шутливо обратился он к дяде, с которым был на ты. – Представь меня немедленно!

С этого все и началось. Она уже привыкла к поклонникам, но пылкие домогательства принца застали ее врасплох. Она изо всех сил старалась не подавать ему даже малейшей надежды и по возможности избегала встреч, но он не отступал. Общие знакомые рассказывали, как безутешно рыдает принц, будучи не в состоянии объяснить ей, что наконец влюбился по-настоящему. Один раз он даже упал перед нею на колени.

Да, в ту пору перед ним трудно было устоять. Его обаяние, которое считалось всесокрушающим, притягивало Марию в не меньшей степени, чем других женщин, однако ее собственная воля была куда сильней. Угрызения совести не давали ей покоя, а вера в Бога удерживала от совершения греха. Она не могла пойти по единственно возможному в этой ситуации пути – стать его любовницей. Она старалась просто забыть о нем, но когда принц начал поговаривать о браке, положение стало еще более тревожным.

Мария живо представила себе произошедшую тогда между ними бурную сцену. Как наследнику престола ему было запрещено жениться на особах недворянского происхождения и католичках. Она была и тем, и другим одновременно. Тайный брак, на котором она так настаивал, противоречил таинству королевского венчания, и их дети считались бы незаконными. Но принц уверял, что ему никого на свете, кроме нее, не нужно.

Один из братьев вполне мог произвести на свет потомство, унаследовавшее бы трон Его Высочества принца Уэльского. Единственный долг его жизни состоял в том, чтобы стать королем, а к чему ему такая жизнь, если не будет в ней единственной любимой женщины, забыть которую он не сможет до самой смерти. Когда и после этого она ему отказала, принц попытался покончить с собой. Конечно, то была не очень серьезная попытка, но в то время она этого не понимала. Вызванная его врачами, которых он не желал видеть, пока к нему не приведут Марию, она клятвенно пообещала принцу стать его женой. Однако когда царапину на боку принца перевязали, он мгновенно выздоровел. Мария поняла его коварный умысел и спешно бежала во Францию, где ее изводили курьеры, через день доставлявшие его любовные послания. Но к тому времени Мария уже не могла более отрицать то чувство, которое принц пробудил в ее сердце.

Будучи уверенной, что видит его на смертельном одре, Мария внезапно осознала, сколь много значит для нее этот излишне эмоциональный и непредсказуемый человек. В конце концов, она дала согласие на тайный брак, но возвратилась в Англию лишь тогда, когда были сделаны все необходимые для этого приготовления. Церемония проходила в одном из залов ее лондонского особняка, а венчал их священник англиканской церкви, выпущенный под залог из долговой тюрьмы лишь для того, чтобы совершить куда более опасное правонарушение. Обвенчав будущего короля Англии на женщине, которая никогда не будет официально признана в качестве его законной супруги.

Мария вновь обратила взор на Стайни и Морской Павильон. Она оставалась там несколько раз на ночь, когда принц был очень болен, но никогда они не делили с ним ложа под крышей его брайтонской резиденции. Она упорно настаивала на том, чтобы внешне они демонстрировали окружающим раздельную жизнь. Тем не менее, тайна их брака стала общеизвестна. И, скорее всего, первыми о ней узнали король и королева, не подавшие, однако, даже виду, что им хоть что-что известно. Официально никакого брака не было, и монаршие особы всегда были милы и вежливы с бывавшей при дворе миссис Фицхерберт. Кстати, она была абсолютно уверена, что нравится королевской семье, и что царствующие особы сожалеют в душе о тех социальных барьерах, которые не позволяют Марии официально стать женою наследника.