За поворотом времени, или Магия сердца - Галина Горшкова

— А если Злот об этом узнает? Я боюсь его гнева.

— А зачем тебе сердить брата? Будь с ним вежливой и любезной. Пусть и дальше живет иллюзией того, что ты с ним заодно.

— Да! Я сделаю это! Я хочу быть Советником Климентия!

— Что ж, значит, будешь в Совете. Я в тебя верю, — Кириак улыбнулся. — Хотя есть одно маленькое препятствие на твоем пути, которое необходимо как–то преодолеть. Простая формальность, Георгина. Чтобы войти в Совет, надо быть Правителем своей земли.

— Правителем своей земли? — Георгина, уже представляя, как она будет отныне свысока смотреть на Присциллу, вдруг пришла в замешательство. — Но Кириак, по завещанию нашего отца Правителем назначен Злот, и это нельзя изменить.

— Несчастливая у тебя судьба — постоянно быть на вторых ролях. Конечно, если бы нашелся способ уговорить Злота — отречься от правления в твою пользу…

— Это нереально! Нет такой силы в Ардалионе, которая бы могла заставить Злота отречься от правления! — Георгина снова села в кресло и принялась всхлипывать. — Это безвыходная ситуация. Прощай, мечта.

— Ну, почему же нет такой силы? — вкрадчиво переспросил Кириак, полностью подчиняя своей воле Георгину. — А Амалия? Как она накажет Злота, проиграй он их пари с госпожой Екатериной?

— Как–как? Лишит его, дурака, самого ценного, что у него есть — его бессмертия или его магических сил.

— Точно. Амалия всегда забирает то, что задумает отнять. И что же такая потеря будет означать для нашего Злота в политическом плане?

— Э… — к Георгине начало приходить осознание той ловушки, в которую добровольно угодил ее брат. — Злот, не будучи больше бессмертным Магистром, утратит статус Правителя территории. А это, в свою очередь, означает, что я, как единственная оставшаяся наследница… Я должна буду вступить в правление его землями? Все его — станет моим?

— Здравствуй, мечта! — ухмыльнулся Кириак, глядя в испуганные глаза сестры. — Выигрыш Злота нам с тобой не принесет ничего. Кроме, разумеется, напрасных хлопот и переживаний. Тогда как его проигрыш открывает колоссальные возможности. Мне кажется, так будет лучше для всех. Конечно, придется помогать этой нахальной иноземке Екатерине. Но может, она и взаправду тайный наблюдатель Климентия? Тогда ты, Георгина, сможешь заручиться и еще одним дополнительным голосом. Все удачно вырисовывается!

— Звучит неплохо. Хотя подставлять Злота — это как–то не по–родственному.

— А кто ж его заставлял выставлять на суд Амалии свое пари? Скучно ему, видите ли! Теперь скучно не будет точно. Да… В общем, смотри, сестренка, сама. Не берусь за тебя принять столь сложное и ответственное решение. Я одобрю твой выбор в любом случае. Но за Злота на Совете я голосовать не буду. Железно. А сейчас мне пора. Я прощаюсь.

— Постой, Кириак! Не уходи так скоро! Я готова тебе помочь, я сама этого хочу. Но что делать, если Злот выиграет их соревнование, и Катерина в него влюбится?

— А это уже твоя забота, Георгина. Пока я буду убеждать Советников Климентия, ты уж присмотри здесь за братом и за его новой игрушкой. Сделай вид, что ты на стороне Злота, а сама помоги втайне этой иноземке. Прояви уже, наконец, и магию темного сектора, и коварство обычной женщины. Если ты действительно хочешь заседать в Совете вместо Присциллы.

Пока Кириак в Баграсе давал наставления своей двоюродной сестре, Катерина, вернувшись в Теппу и опять напросившись ночевать в дом Ульяны Игоревны, пыталась спрятаться от Ангела:

— Даня, я тебя умоляю! Я слишком устала, чтобы выслушивать твои нравоучения. Я намерена переодеться и лечь спать.

— Ты устала? Это я устал направлять тебя на правильный путь! Поверить не могу, что ты согласилась на это пари! — Даниил расхаживал взад и вперед по комнате, и было заметно, что он очень расстроен. — Заключать сделку со Смертью…

— Не со Смертью, а с этим выскочкой, который считает, что он все знает и все умеет на свете. Амалия нас лишь рассудит.

— И при этом отнимет то, что особенно дорого для тебя! О чем ты вообще думала, когда соглашалась на эту сделку?!

— О чем думала? О выигрыше, конечно! Амалия обладает достаточной силой, чтобы возвратить меня домой. Нас обоих возвратить домой! — Катерина расстегнула застежку на платье и вопросительно посмотрела на Даниила. — Даня, мне нужно переодеться. Выйди, пожалуйста. Я тебя стесняюсь.

— Чего? — Даниил растерялся от неожиданности. — Я здесь вообще–то не как мужчина нахожусь. А как твой Ангел — Хранитель. Чего ты стесняешься?

— Ну… Все равно. Твой образ…

— Так лучше? — Даниил преобразовался в женскую фигуру Ангела. — Мы можем продолжить наш разговор?

— Нет, прими лучше образ ребенка. Мне так будет проще.

— Проще меня игнорировать? Катя, ты понимаешь, что ты сегодня натворила? Вместо того чтобы просить у волшебников помощи, ты бросила им вызов, ты…

— Даня, из этого мира есть только одна дверь назад. И ключи от нее у Амалии! Мне придется выигрывать это пари!

— Ты его проиграешь.

— Спасибо за моральную поддержку. Мне было очень важно услышать твое мнение, оптимист! — Катерина сбросила с себя бальное платье и переоделась в ночную рубашку, щедро выделенную ей хозяйкой дома.

— Это не оптимизм, а реальное положение дел, — Даниил не замедлил вернуть себе свой прежний облик. — Как ты собираешься тягаться со Злотом? Это существо вообще не способно на любовь!

— Мм… Я еще не придумала, как его влюбить в себя. Но у меня есть сколько–то времени, да? Три месяца, как я поняла.

— Вот сколько являюсь Ангелом, столько не перестаю поражаться людской глупости. Ты еще не придумала! Молодец, Катя! Я удивлен, что у тебя хотя бы хватило ума не ставить на кон сделки свою жизнь или здоровье! Все остальные потери не так существенны. Ну что ж, будет тебе отличный урок после проигрыша!

— Я не проиграю, Даня! И не надейся! — Катерина нервно затеребила волосы, расплетая прическу. — Не проиграю! Потому что и Злот, и Амалия не учли одно важное обстоятельство: нельзя горячо и крепко любить двух мужчин одновременно! Нельзя! Да, наверно, мне было бы страшно участвовать в этом соревновании, будь мое сердце свободно. Но я люблю! Люблю страстно и беззаветно! Мое сердце занято Родионом, и никакой Злот мне не страшен! Уяснил?

— Ты его недооцениваешь. Магистры же лишь наполовину люди. А наполовину — всемогущие духи. Они многое повидали на своем веку. Многое умеют. Они опасны.

— Они?

— Да, они, Катя. Потому что Злот не один. У него есть семья: его сестра Георгина и их дальний родственник Кириак. Может, еще кто–нибудь отыщется? И они все будут против тебя!

— Но я ведь тоже не одна. У меня есть ты, — Катерина заискивающе улыбнулась. — Даниил, ну не сердись. Знаю, что я ужасный «объект для охраны». Но когда все это закончится, когда мы выберемся отсюда, я тебе обещаю, я буду самой хорошей! Буду примерной христианкой. Тебе не придется за меня краснеть. Честно.

— А если не выберемся?

— Тогда я постараюсь стать хорошей в этом мире. Обещаю.

— Да, если бы ты еще так легко не раздавала свои обещания, — Даниил вздохнул. — Какие у тебя планы?

— Выспаться. А завтра с утра буду придумывать что–нибудь с работой. Не хочу быть в тягость Ульяне Игоревне и бесплатно есть ее хлеб.

— Так, а Злот? Ваша сделка?

— А! — Катерина отмахнулась, улеглась в кровать и натянула на голову одеяло. — Не спрашивай, Даня. Лучше помолись за меня. Я не имею права проигрывать. Не могу отдать Амалии самое важное в своей жизни, самое ценное…

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Начало общения

Прошло полторы недели. В Теппе было тихо и спокойно. Злот не объявлялся, разрушений не добавлял. Неизвестно, гостил ли Правитель все еще во дворце своей сестры или же воротился к себе, в подземный замок, но на людях он пока не показывался, ни в чьи дела не вмешивался, чему его подданные были несказанно рады. Не было дополнительного беспокойства и от стражников Баграса. Большая часть задержанных по подозрению в организации пожара на ткацкой фабрике была отпущена. Зачинщики бунта затаились, а потому в городе, да и на ближайших к нему территориях было все благополучно. Крестьяне и горожане вновь приступили к своим делам.

Катерина после злополучного пари на празднике тоже вела себя тише воды, ниже травы. Во–первых, она пообещала Даниилу, вне зависимости от исхода их со Злотом соревнования, стать очень хорошей. А это требовало от нее огромных усилий. Улыбаться всем деревенским, включая ненавистную Евгению, прогонять из сердца ревность, стараться забыть Родиона и смотреть на него не иначе, как на друга. Во–вторых, молодая женщина искренне хотела отблагодарить Ульяну Игоревну за ее гостеприимство и поэтому была готова выполнить любую работу по хозяйству. Мать Родиона только охала от такой господской щедрости и трудолюбия, и в итоге — в результате различных препирательств и уговоров женщины сошлись на том, что Катерина займется более достойным ее статуса занятием — будет обучать крестьянских детей грамоте и счету.