Имменсерит. Легенда о Бьярмалане - Вячеслав Анатольевич Гильштейн

– Вроде бы впервые, – ответил за брата Эфрон.

– Второй раз. Первый был в башне, там где мы нашли мечи.

Эфрон теперь смотрел на брата так же удивлённо как Яра.

– Не думайте, что я болен или что-то вроде того. Это видения. Думал, что это связано с тем монументом в башне, но вот стоило мне достать медальон…а где медальон? – Авенир не на шутку испугался, ведь он был у него в руке.

– Тут ничего не было, и в руках у тебя тоже ничего не было, – заверил его Эфрон и Яра подтвердила, активно кивая.

– Но как же так, я достал его из вещей и…

И вдруг его осенило. Авенир сунул руку под куртку, в район шеи и подцепив пальцем длинную цепочку, вытащил из под одежды медвежий амулет.

Глава 24. Изгибы реки гремучей

Путешествие по воде длилось уже пятый день. Пейзаж по берегам реки менялся так же стремительно, как направление ветра в поле. Изредка встречались рыбацкие поселения из трёх или пяти хижин. Иногда попадались на пути маленькие лодочки вместе с рыбаками. В общем-то, ничего примечательного или удивительного. Серая погода и серая местность.

В этих краях водилась всевозможная рыба и водная дичь. Утки держались стаями, и имели крайне необычную расцветку с оранжевыми и красными перьями в крыльях и на макушке. Иногда на берегу ранним утром можно было заметить стаю серых волков или одинокую рыжую лисицу.

Всё шло своим чередом. Команда корабля работала слаженно и как-то сама по себе. Путешественники всё это время не заговорили ни с одним из моряков, как и советовал им капитан при их первой и последней встрече на корабле. Сам капитан Салман появлялся на палубе очень редко, выходя на мостик ранним утром и поздним вечером. Всё командование вёл его первый помощник Салех.

Яра вставала с койки крайне неохотно. Все трое принимали пищу исключительно в своей каюте, пойдя у неё на поводу. Каждый вечер за едой ходил в общую столовую Эфрон, молча брал три миски с похлёбкой, три куска хлеба, три куска вяленого мяса и столько же кружек настоя из трав. Ставил всё на деревянный поднос и уносил к Авениру и Яре.

Трапеза всегда была сытной и скромной, а вот травяной настой был таким крепким, что с непривычки давал о себе знать похмельем на утро. При себе у путников так же были припасены сушёные яблоки и три меха с креплёным вином. Вино было исключительно для здорового сна, но пить его не было нужды – по ночам их итак никто не тревожил.

Вся команда корабля спала в общей комнате в гамаках, и им это было в привычку. Только в каюте у троицы были койки вдоль стен. Более того, одна из коек была на втором ярусе. И она, конечно же, досталась Эфрону. Он долго сопротивлялся, опасаясь упасть ночью и свернуть себе шею, но привык быстро, а для надёжности пристёгивал себя к койке ремнём.

Единственным, кто действительно симпатизировал путешественникам, был корабельный кот-крысолов Ахтай. Он с первого дня начал ходить за Эфроном, когда тот носил еду в каюту. Выглядел он как самый боевой, повидавший многое на своём веку пират. Одного глаза у кота не было, так же как и ухо над ним было оборвано и в дырках. Шерсть была густая, рыжая и всклокоченная. Кот был здоровенный, и при этом очень шустрый. На третий день он принёс на койку Эфрона дохлую крысу, размером с локоть. Видимо хотел поделиться, но Яролика не оценила стараний кота, и крыса отправилась за борт.

Эфрону котяра нравился. Моряки же его просто не замечали. Как им сказал Салех, увидев кота на руках у Эфрона – «никто не знает, как этот зверюга попал на борт. И когда это случилось – тоже никто не помнит. Такое ощущение, что кот всегда был частью этого корабля, ещё задолго до нас всех».

Авенир стал замечать, что он по вечерам всё чаще остаётся в каюте один. Эфрон регулярно уходил на кухню или в общую столовую. Яра всё чаще стала гулять по пустынной палубе. Наверное ей наскучило сидеть в четырёх стенах.

На вечер шестого дня, Эфрон как обычно шёл за очередной порцией еды для всех троих. Сегодня на ужин давали кашу с мясом. Эфрон покинул каюту, оставив Яру и Авенира, и двинулся по коридору с запертыми дверями. Чтобы попасть на кухню коротким путём, необходимо было подняться на палубу, пройти по ней до капитанской каюты, и спустится ещё раз в трюмы по соседней лестнице.

Погода была не самая лучшая, и что бы не мокнуть по вечернему времени под моросящим дождём, Эфрон решил пройти по другому, через нижние трюмы. Этот путь он проделывал впервые, но он уже неплохо ориентировался в строении корабля и многое понимал интуитивно.

Спустившись на нижний ярус и пройдя несколько шагов, Эфрону почудилось где-то в глубине грузового отсека недовольное мяуканье и шипение кота. Поскольку к этому животному он питал определённую привязанность, то решил проверить, что случилось с его хвостатым другом. Пройдя мимо выставленных стопками тюков с товаром, через лабиринт бочек с пивом и вином, Эфрон услышал людские голоса. Моряки, стоявшие за очередной стеной из мешков с овощами, что-то эмоционально говорили, один из них пнул носком сапога кота и тот с шипением убежал. Эфрон притих и прислушался. Внутреннее чутьё подсказывало ему, что не стоит выдавать своего присутствия, а их разговор может быть очень важным.

– Утром наш корабль прибывает в Выдрин порт. Мы должны пополнить припасы пресной воды и еды и двинуться дальше, в Лесноград. Но я рассчитываю, что мы поплывём назад, в Сорочий городок. Старик отказался вернутся и сдать этих троих ублюдков. Значит старику пора на покой, – голос говорившего был смутно знакомым, Эфрон ещё не понял, кто это, а лицо говорившего было скрыто под капюшоном.

– Что ты предлагаешь, Салех? – спросил один из слушавших.

– Сегодня ночью, мы саботируем корабль. Захватим власть в свои руки, в порту скажем, что капитану нездоровится и двинемся в обратном направлении. А колдун из Сорочьего городка нас наградит и даже не спросит про старого Салмана, – с ненавистью в голосе проговорил Салех.

– Но капитан Салман законный хозяин этого корабля и этого груза. Мы поклялись служить ему. Мы что же, должны стать клятвопреступниками? – другой из слушавших задал общий вопрос, мучивший всех заговорщиков.

– Салман выжил из ума. Он планирует продать корабль по возвращению на Альванские острова, а команду – распустить. На такое