Ясновидящая, или Эта ужасная улица - Юрий Сотник

– Постоим и подождем, – сказал Миша. – Посмотрим, кто оттуда выйдет.

В это время появились Русико и Зураб. Они увидели, что на малышовой площадке никого нет, услышали приглушенные голоса в стороне и присоединились к наблюдавшим.

Снова стали гадать, кто там – Матильда или управдом, почему свет так быстро погас... И вдруг все разом то ли тихо охнули, то ли громко вздохнули. Дверь домоуправления открылась, и из нее вышла Матильда. Она кивнула кому-то, закрыла створку двери, повернула ключ в замке и удалилась. Теперь сомнений не было: Матильда заперла Валю в конторе.

Все довольно долго молчали. У Красилиных и у Оли с Мишей было тошно на душе. Выходит, Лешка теперь будет знать, где находится Валя, и последнему встречи с Тараскиным не избежать.

Никто не обратил внимания, что Григошвили куда-то изчезли. Демьян вышел на асфальт и стал прыгать перед окном, стараясь заглянуть в него. Но оно находилось слишком высоко от земли. Оля тихонько отвела Мишу в сторону.

– Миш... Как ты думаешь, что будет?

– Матильда скажет матери, почему она спрятала Вальку, и та примет какие-нибудь меры.

– Какие меры? Какие? Пригрозит Тараскину? А он соврет, что не собирался никого бить, а потом примется за свое. Да еще с Матильдой счеты сведет. Только он при взрослых этого не будет делать.

– А может, наоборот, она его туда нарочно заманила, чтобы он от Тараскина не ушел.

Взволнованная Не Такая Как Все стояла перед ним вытянувшись в струнку, глаза ее блестели в полумраке, и это делало ее особенно красивой.

– Мишка, а ведь правда! Значит, мы должны как-нибудь сами?

Миша молчал.

– Мишка, неужели мы все время будем под дудку Тараскина плясать и с Красилиными вермут пить?

Миша опять ничего не ответил.

Не Такая Как Все приблизила к его лицу свое.

– Мишка, ты ведь вчера хвастался, что Тараскину морду набьешь... А теперь – в кусты?

– Не в кусты, а... Тут надо подумать.

– Ну, думай! А я, например, наши силы подсчитала. Нюрку я беру на себя. Я ей так руку выверну, что ее в больницу отправят. И мне за это ничего не будет, потому что я человека от хулиганов спасала. Потом я берусь за Демьяна. Валька нам тоже поможет, он, надеюсь, не трус... Вот как бы с Красилиным и Тараскиным управиться? У Тараскина ведь нож...

Не Такая Как Все так деловито, так хладнокровно обсуждала подробности предстоящей потасовки, что Огурцов почувствовал: он не может с ней спорить, он не в состоянии оказаться трусом в ее глазах. И он пробормотал:

– Конечно... если использовать фактор внезапности...

– Правильно, Мишка! Фактор внезапности! – горячо подхватила Не Такая Как Все.

– А насчет ножа... – задумчиво продолжал Миша. – У нас при переезде две ножки у стула отвалились. Довольно увесистые.

– Правильно, Мишка! Неси! Обе неси!

Миша ушел, а Оля вернулась к Красилиным. Брат и сестра не разговаривали между собой. Решив, что пора перестать модничать, они обо всем договорились еще до того, как вышли во двор. Если Тараскин и остальные набросятся на Валю, Федя даст по зубам сначала Лешке, потом Огурцову, а Нюра ухватит за косу "психованную" и так ее отвалтузит, что навсегда отобьет охоту кидаться на людей. Младших они не принимали в расчет.

– Эй! Сюда! – закричал вдруг Демьян, прыгавший перед окном, и все трое перебежали на асфальт. – Там он, там! – продолжал кричать во весь голос Демьян. – Я гляжу, а он вдруг это... к самому окошку сунулся и чего-то дергает... А потом увидел меня – да как отскочит! Там он, значит! Там!

В это время подошел Миша с двумя ножками от стула, и Демьян рассказал ему, кого он увидел в окне. Выслушав его, Миша молча передал одну из ножек Оле. Нюра покосилась на него.

– Для чо ты их принес?

– Пригодятся, – сквозь зубы ответил Миша.

Нюра подумала, что такой палкой человека запросто можно убить. Демьян продолжал кричать о том, как он увидел Валю, и под этот крик Нюра шепнула брату:

– Ты бы тоже какую палку взял.

– Не. Я так, – ответил Федя.

Войдя с Валей в контору домоуправления, Матильда машинально включила свет и тут же выключила его, вскрикнув тихонько:

– Ой, какая я дура!

Яркая лампа на несколько секунд ослепила ребят, но скоро их глаза привыкли, и они убедились, что в помещении не так уж темно. Свет от дворового фонаря падал в окно, и отчетливо можно было разглядеть обстановку конторы.

– Ой, какая я дура, включила свет! – повторила Матильда.

Валя подошел к окну.

– Во дворе, похоже, никого нет. Может быть, не заметили.

Оба помолчали.

– Вот здесь, значит, стулья, – сказала Матильда. – Видите? Можно поставить в ряд и спать...

– Спасибо! Я так и сделаю.

– Вы, может быть, голодный... Может, вам принести чего-нибудь?

– Не надо, спасибо! У меня бутерброд в кармане плаща.

– Хорошо. Тогда я, значит, пошла? – Матильда все еще медлила возле двери. Ей очень не хотелось расставаться с этим Валей, с этим Альфредом, с этим удивительным человеком, рядом с которым она чувствует себя героиней приключенческого романа.

– Спасибо! – сказал Валя. – Не будем рисковать, иди! Ты же сама сказала, что ведь ключ...

– Ага. – Матильда кивнула. – Тогда, значит, до утра!

– До утра! Постой! А в котором часу ты меня выпустишь?

– Я на шесть часов будильник поставлю. Будто нечаянно. И выпущу вас.

– Хорошо. Спасибо! До утра!

– До утра! – Матильда вышла на площадку, кивнула Вале и закрыла дверь. Щелкнул ключ в замке.

Услышав этот щелчок, Валя вдруг скис. Похоже, он опять действовал, а потом думал. Почему, собственно, он согласился на предложение Матильды запереть его здесь? Ведь только потому, что тайная ночевка в конторе домоуправления показалась ему забавной авантюрой. А что ему это дает? Ровно ничего! Матильда наверняка могла бы подыскать ему убежище, откуда можно уйти в любое время, и тогда он через какие-нибудь два часа перебрался бы к Тараскиным. А вот теперь торчи здесь до шести утра!

И вдруг взгляд его упал на окно. Да вот же он, выход! Бросив плащ на стул, Валя подбежал к окну. Обе створки его были закрыты. Валя повернул ручку на внутренней раме, потянул, и рама приоткрылась. Только тут он вспомнил, что не мешает взглянуть, нет ли кого перед окном. Взглянул и встретился глазами с мальчишкой. Валя отскочил от окна, а за двойными рамами послышался крик:

– Эй, сюда! Там он, там!

– Опять влип! – вслух подумал Валя.

Он понимал, что в глубине темной комнаты его никто не увидит, но зато и он не мог отсюда увидеть, что делается под окном. Однако, встав на стул, он увидел – увидел белобрысого верзилу и крупную блондинку, увидел красивую девочку и парня в белой кепке. Увидел, что эти двое держат в руках короткие палки.

– Вот дурак! Вот кретин! – обругал себя Валя. Он спрыгнул со стула, сел на него, вынул из плаща фонарь, а из кармана пиджака пистолет и стал думать: прорываться ли ему сейчас или подождать. Ведь не будет же эта банда штурмом брать закрытое окно.

И вдруг новая мысль его придавила. А что теперь будет с Матильдой? Ведь каждому из этой банды ясно, что именно она спрятала его здесь. Значит, из-за его дурости должна пострадать и она! Ведь ей же не простят того, что она сделала!

Сотрудникам милиции нередко приходится работать сверх нормы. Вчера, например, Ивану Спиридоновичу полагался выходной, но пришлось заняться несколькими неотложными делами, в том числе разговором с родителями из дома номер восемнадцать, а сегодня у него было по графику вечернее дежурство. Он сидел в комнате уполномоченных, когда один из милиционеров привел к нему девочку и мальчика кавказского типа, которых участковый где-то видел, но не помнил где.

– Вот, товарищ старший лейтенант, это по вашему участку, – сказал милиционер и вышел.

– Здрастэ! – сказал мальчик.

– Добрый вечер! – сказала девочка.

– Привет! – сказал уполномоченный. – Что у вас?

– У нас... Одного малчика хотят быт, – сказал Зураб. – Сегодня.

– Его в домоуправлении заперли, – добавила Русико.

Участковый помотал головой, словно на нее села муха.

– Кто хочет бить?

– Тараскин, – ответил Зураб. – И всэ другие.

– Кого они хотят бить?

– Альфреда, – сказала Русико. – А Матильда его заперла в домоуправлении. Только Альфреда по-настоящему Валей зовут.

Имя Матильды Ивану Спиридоновичу запомнилось: ведь это она при нем выползла из шкафа в домоуправлении.

– Вы что, из дома восемнадцать? – спросил он.

– Оттуда, – сказал Зураб.

"Опять этот чертов дом восемнадцать!" – подумал участковый и попросил посетителей рассказать обо всем более толково.

Минут через пятнадцать после этого стоявшие под окном ребята увидели участкового. Он остановился, постоял несколько секунд, оглядывая каждого из них, обратил свое внимание на ножки от стульев в руках у Закатовой и Огурцова, бросил беглый взгляд на окно домоуправления и ушел в подъезд.