Секретная миссия Пиковой дамы - Елена Логунова

Я еще не решила, признаваться, что это я звонила Луковым, или не признаваться? Честно говоря, после истории со звонком Антуану, результатом которого стала гибель безымянной бомжихи, я побаивалась новых телефонных откровений.

— Старшей дочери, Натальи. — Незнакомая девушка восприняла мою реплику как вопрос.

— А почему вы мне звоните? — Я все еще медлила раскрывать карты.

— Потому что вчера вечером случайно слышала, как папа отшил вас с вашими расспросами, но в тот момент ничего не могла поделать. Перезвонить я не могла. Начала звонить сегодня с утра, а у вас телефон не отвечает. Я уже думала, что ошиблась, но АОН сохранил именно ваш номер.

Последнее сообщение сбило меня с толку. Я почему-то подумала, что речь идет об ООН, и надолго замолчала, пытаясь сообразить — при чем тут Организация Объединенных Наций?!

— Ну, так это вы ищете Наталью или нет? — не выдержала паузы моя собеседница.

— Ну, я, — неохотно призналась я.

— А зачем? — спросила девушка.

— А вам зачем? — уперлась я.

На другом конце провода раздался долгий протяжный вздох. Похоже, мой добровольный источник информации теряет терпение! Спохватившись, что, осторожничая, я могу упустить случайно подвернувшуюся путеводную ниточку, я торопливо пояснила:

— У меня есть одна вещь, которую я хочу передать Наталье. Собственно, это даже не вещь — фотография.

— Наташина?

— Не совсем Наташина.

Я снова замялась, не зная, как рассказать про записку в банке.

— Это фото одного, скажем так, плавсредства. Понимаете, прошлым летом, восьмого августа, я отдыхала на море и совершенно случайно сделала одну такую занятную фотографию…

— Понятно, — протянула девушка тоном, который полностью противоречил сказанному. — В общем, вы ищете Наташу, да?

— Да! — обрадовалась я. — Вы дадите мне ее адрес или телефон?

— Только если вы пообещаете, что об этом не узнает папа. Он отказался от Наташи и взял со всех нас клятвенные обещания прекратить с ней все и всяческие контакты!

— Сурово, — сочувственно заметила я. — Диктуйте адрес, обещаю, что Андрей Вадимович ничего не узнает.

На обрывке газеты, удачно попавшейся мне под руку, я нацарапала адрес квартиры, в которой проживала Наталья Лукова, и с запозданием поинтересовалась:

— Простите, а вы-то кто будете?

— Я Наташина младшая сестра. Катя, мы…

Девушка вдруг осеклась и после короткой паузы заговорила совсем другим голосом:

— Ну, все, Мариночка, увидимся в институте! Конспекты я принесу, к семинару подготовимся вместе.

Я недоуменно посмотрела на протяжно гудящую телефонную трубку: Мариночка? В институте? А, понятно: должно быть, некстати вернулся суровый отец Луков, и смышленая Катя поспешно свернула наш разговор. Ладно, и на том спасибо!

Еще раз взглянув на часы, я убедилась, что до настоящего вечера еще далеко. К чему это я? К тому, что сидеть в четырех стенах, дожидаясь возвращения Ирки в растрепанных чувствах, мне решительно не хотелось и даже не моглось. Вытянув из разговора с доброй девушкой Катей кончик путеводной ниточки, я жаждала как можно быстрее размотать весь клубок, для чего собиралась безотлагательно нанести визит Наталье Луковой — благо теперь мне было известно, где она живет. В микрорайоне Водников, а это совсем рядом с нашим Пионерским! Да простит меня Ирка, но я отправляюсь навстречу новым приключениям без нее!

Торопливо дохлебав остывший чай, я отнесла Томке позавчерашний борщ, приготовленный Иркой еще в «похудательном» настроении. В целях борьбы с калориями он был сварен без мяса, получился невкусным и закономерно остался несъеденным. Чтобы собачка не воротила нос от вегетарианского блюда, я вывалила в миску с жидкой овощной кашей банку говяжьей тушенки, и Том принял поправленный таким образом борщ благосклонно.

Пока пес полировал языком быстро опустевшую миску, я проверила свою боеготовность и пришла к выводу, что пороха в пороховницах, пятидесятирублевых купюр в кошельке и бензина в баке, вполне достаточно для проведения нового этапа операции с условным названием «Обезьяна с гранатой». Приматом женского рода я в данном случае самокритично признала себя, а взрывоопасным предметом, вне всякого сомнения, была историческая баночка с запиской.

До микрорайона Водников я добралась без всяких приключений и уже около семнадцати часов, в быстро сгущающихся сумерках, нашла в глубине квартала дом, где, по словам Кати, обитает Наталья Лукова.

Сюрпризы начались на стадии поисков в данном доме квартиры под номером сорок восемь. Заглянув в первый подъезд и взглянув на номера почтовых ящиков, я трезво рассудила, что сорок восьмая квартира должна находиться в последнем подъезде шестидесятиквартирного пятиэтажного дома, на первом этаже, дверь направо.

Как бы не так! В четвертом подъезде пятиэтажки сорок восьмой квартиры не было! Ни на первом этаже, ни на каких-либо других, я не поленилась подняться аж до пятого! Ее вообще нигде не было! Сразу после сорок седьмого номера шел сорок девятый!

— Интересное кино, — неприятно удивилась я.

И честно попыталась вспомнить, не является ли по поверьям каких-либо народностей число сорок восемь столь же несчастливым, как, например, чертова дюжина. Говорят же, что в Штатах во многих отелях нет помещений под номером тринадцать, потому что американцы этого числа побаиваются. Может, и данный дом строили очень суеверные люди? Правда, я никогда раньше не слышала, чтобы кто-нибудь опасался сочетания четверки с восьмеркой…

Глубоко задумавшись, я вышла из подъезда и остановилась на крыльце, не зная, куда двигаться дальше.

— Потеряла чего, доча? — с доброжелательным интересом спросил длиннобородый дедуся, величественно восседающий перед домом на складном стульчике.

У подъезда стояли две деревянные скамейки на чугунных ногах, на вид — вполне прочные. Они пустовали, но старичок отчего-то предпочел угнездиться на шатком брезентовом табуретике.

— Сорок восьмую квартиру потеряла, — растерянно призналась я.

— Не ты первая!

Дедуся довольно хохотнул и так широко разулыбался беззубым ртом, словно самолично спрятал куда-то сорок восьмую квартиру и теперь радовался тому, что его шутка удалась.

— Слышала бы ты, уж как почтальонши лаялись, пока не привыкли! — Дед шепотком процитировал несколько ругательств. — Не тушуйся, доча, ступай за угол, там твоя пропажа найдется!

Заинтригованная, я протопала по дорожке в указанном направлении и уперлась в красную стену: с угла к блочной пятиэтажке была прилеплена одноэтажная кирпичная пристройка. Над крыльцом в три ступеньки нависал шиферный козырек, рядом с металлической дверью висел почтовый ящик с надписью: «Кв. 48».

Теперь я поняла, почему сорок восьмой квартиры не было в доме: очевидно, хозяева, увеличив площадь своего жилья за счет пристройки, перепланировали помещение и замуровали вход из подъезда.

Я поднялась на крыльцо и придавила кнопку звонка. В помещении остервенело залаяла собака. Я отклеила палец от звонка, и нервная псина замолчала. Я снова позвонила — собака с готовностью ожила. Не пойму, то ли там песик дрессированный, как собака Павлова, с выработанным рефлексом подавать голос по сигналу, то ли это сам дверной звонок не звенит, а лает?

Развеять мое недоумение было некому, дверь не открывалась. На всякий случай я еще постучала (воображаемая собака молчала как убитая!), но с тем же нулевым результатом. Я спустилась с крыльца и вернулась к подъезду, надеясь расспросить об обитателях квартиры номер сорок восемь словоохотливого дедушку, но старичок уже удалился, не забыв прихватить с собой табурет. Я села на лавочку, поджидая кого-нибудь из жильцов.

Скамейка оказалась жутко холодной, и мне сразу стало ясно, почему благоразумный дед предпочел ледяным доскам общественной лавочки брезентовое сиденье частнособственного стульчика. Чтобы не нажить разом ревматизм, радикулит и воспаление седалищного нерва, пришлось со скамейки встать.

Незаметно стемнело, в отдалении зажглись фонари, освещающие шеренгу торговых точек. У подъезда было темно. В шестом часу к дому потянулись люди: в основном мамаши с детками и сумками. От меня они почему-то шарахались и спешили скрыться в подъезде, оставляя без внимания незаконченное вопросительное предложение:

— Простите, не скажете, в сорок восьмой квартире кто…

Отчаявшись получить ответ, я решила терпеливо дожидаться урочного появления обитателей сорок восьмой и, чтобы не пропустить их в темноте, встала точно напротив пристройки. Тут было совсем тихо, вообще ни одной живой души, если не считать бродячую собачку, усевшуюся у моих ног в надежде получить какой-нибудь гостинец. Я скормила песику завалявшуюся в кармане карамельку и вздохнула. Ну никаких условий для работы самозваного частного детектива! Темно, безлюдно, и нужная квартира, как на грех, обособлена, как военный объект в сибирской тайге! Поскольку в боковой стене дома даже окон нет, одна эта пристройка торчит, как ласточкино гнездо, жильцы прочих пятидесяти девяти квартир наверняка практически не сталкиваются с Натальей Луковой.