Настоящий полицейский - Иван Прохоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Другие видели. Когда ты успел с ней замутить?
– Я не мутил, мы просто друзья.
– Ну да. И когда вы успели подружиться?
– В субботу на стадионе.
– Ты просто подкатил к ней?
– Что-то вроде того.
Славик странно на него посмотрел.
– Ты изменился, – повторил он.
– Может, мы просто взрослеем, Славик?
– Если так, то ты повзрослел очень быстро…
На площади Макс достал деньги и протянул брату, который по указанию купил все, что он просил: два шоколадных батончика «Баунти», один «Пикник», «Фанту», «Доктор Пеппер» и чипсы для Славика.
– Ну, ты богатый буратино, – усмехнулся Славик, забирая чипсы, – на обедах сэкономил?
Макс быстро кивнул, принимаясь объедать шоколад у «Баунти», чтобы затем погрузить в рот только кокосовую начинку – привычка, бесившая Игоря в детстве.
Игорь не стал мучать брата вопросами о деньгах – все после завтрашнего «часа Х», напомнил он себе, но заметил, что взгляд Макса снова стал тревожным и беспокойным, когда он посмотрел в сторону площади. Игорь обернулся, и уперся взглядом в памятник Ленину.
Неожиданно помог Славик.
– Что, Макс, вспомнил, как учудил в доме культуры? – Спросил он с усмешкой.
В памяти Игоря что-то шевельнулось.
Макс заулыбался и кивнул, но тревога не ушла из его глаз. Он погрузил в рот не до конца обглоданную конфету.
– Что там было в доме культуры? – Спросил Игорь.
– Ты че забыл? – Удивился Славик. – Это же месяц назад было…
– Не помню…
– Макс изрисовал картину… и ему прилетело.
На этот раз Игорь вспомнил.
Их коррекционный класс водили на какой-то концерт, и Макс зачем-то забрался в фойе на стул и нарисовал ручкой что-то на висевшей там картине. Это сразу заметили, подняли шум. Родителей вызывали в школу, и отец даже первый раз отвесил Максу подзатыльник. Правда, совсем легкий. Тяжелые полагались Игорю. Он тогда был доволен. За двадцать семь лет он ни разу не вспоминал этот случай, а в этой реальности прошел всего месяц.
Игорь посмотрел на брата. Что на него нашло тогда? Ведь хулиганство совсем не в характере Макса. Может, хотел доказать старшему брату, что не такой уж он паинька? Бедный Макс.
***Весь следующий день Игорь наблюдал, как кажущиеся спонтанными события мистическим образом идут по четко заданному сценарию. Он хорошо помнил этот день. Помнил уроки в школе, помнил истерику учительницы английского и как учитель черчения швырнул в двоечника Терентьева половую тряпку. Помнил оттепель, накрапывающий дождь, пасмурное небо, сладкий запах материнских духов, свои зимние ботинки, которые он достал из шкафа, очищенную картошку, которую мать положила в большую кастрюлю, наполненную водой, и поставила в холодильник, наказав Игорю сварить ее на ужин. Эта кастрюля простоит там почти месяц…
Игорь был терпелив. Он дождался брата, у которого сегодня было много уроков – он пришел поздно, в четвертом часу и как всегда сразу после обеда сел за уроки.
Он помнил воодушевление отца, который собирался к любовнице, а не к сослуживцу, нервозность понимающей это матери, помнил, как скандалили соседи, как отец разбил свою кружку в железной мойке и как выматерился. Помнил, пачку сигарет «Лаки Страйк», лежавшую на свежем номере газеты «Видновские вести» на краю буфета.
В половине седьмого Игорь вышел в прихожую проводить уходившую на работу мать. Она как всегда торопливо одевалась, одновременно заглядывая в зеркало. Игорь просто молча смотрел на нее. Ему хотелось сказать ей что-то, дать какое-то обещание, но он понимал, что это всего лишь страх. Двадцать четвертое октября девяносто пятого года для нее пока лишь обычный день и его главная задача оставить его таким навсегда.
– Ты чего? – Спросила она.
Игорь улыбнулся. Мать обняла его, окутав сладким запахом духов, который еще долго он будет чувствовать после того как ее не станет – открывая шкаф с ее вещами, убирая с вешалки больше ненужное ей пальто, открывая ее сумочку при разборе вещей перед тем как окончательно покинуть опустевший родительский дом.
– Сваришь картошку на ужин. Там еще сосиски.
– Хорошо, мам.
Она ушла. Через час ушел и отец. Игорь тоже вышел проводить его. Отец был выбрит, туфли начищены до блеска, и от него тоже хорошо пахло. Он напевал и только прервался, чтобы выругаться на усиливающийся дождь.
Да, день повторялся. Мелко накрапывающий дождь перешел в затяжной ливень, который не кончится до утра. Настенные часы отстукивали десятый час. К ливню за окном добавился шторм, дребезжали фрамуги, ветки яблони царапали стекло. Макс ничего этого не слышал, в свете настольной лампы он что-то писал, склонившись над столом. Игорь сидел напротив, смотрел на него, встревоженный точным повторением событий и приближением «часа Х». Макс бросил на него взгляд, и Игорю показалось, что его брат тоже как будто чем-то встревожен. Или эта складка над бровью всего лишь отражение попыток решить сложную задачу?
«Ты хорошо знаешь математику?» – Спросил Игорь.
Напряжение брата улетучилось. Он улыбнулся.
«Почему ты спрашиваешь?»
«Учительница сказала, что если я что-то не понимаю в математике, то могу попросить помощи у тебя»
«Тебе нужна помощь?»
«Нет, но… Ты знаешь, что такое и-н-т-е-г…» – Игорь начал складывать слово «интеграл» буквами-жестами, потому что не знал его на языке жестов, но Макс кивнул, не дав ему договорить.
«Но разве его проходят в шестом классе?»
«Его проходят в десятом классе» – Ответил Макс.
«Как такое возможно?»
«Просто это легко»
Макс пожал плечами и посмотрел в окно. Лицо его снова стало тревожным. Дешевая шариковая ручка
