Камень - Станислав Николаевич Минин

Выпала решка. Долгорукий выбрал разбой, который и произвел очень неудачно для себя — ударил чуть сильнее, чем требовалось, и биток, от длинного, а затем короткого бортов, разнес пирамиду «в хлам».

Надо сказать, что игра на бильярде была тем немногим, что нравилось мне в моей подготовке в Смоленске. Со слов Прохора, бильярд развивал у меня глазомер, терпение, вариативность мышления и контроль ментального доспеха. Несколько раз в детстве я ломал кии, не сумев правильно рассчитать силу удара, ломал борта и лузы вместе с шарами, после чего надолго отлучался Прохором от подобных тренировок, но в конце концов приспособился играть условным «весом кия». В четырнадцать лет я уже постоянно обыгрывал своего воспитателя, который «злился» на «малолетку» и нанял со мной играть маркёра Дмитрия из Смоленска, которого я легко обыгрывал уже через год. В программу обучения входила и передача мне богатого жизненного опыта маркёра по коммерческой игре. Оказалось, что по молодости дядька Дмитрий был «шпилевым» — сводился играть на деньги. Он рассказывал мне разные истории, приемы, особенности поведения за столом, методы «правильной» или выгодной «сводки» (игра на условиях, прежде всего выгодных тебе). Даже откровенный проигрыш он называл великим искусством. Когда же я поинтересовался тем, почему он при таких уменьях занимается моим обучением, а не живет в свое удовольствие, он, горько усмехнувшись, ответил, что это у нас, у дворян, долг — это дело чести, да и то не у всех, а подлое сословие живет по принципу: главное не выиграть, главное — получить! Он-де долги всегда отдавал, а вот ему… А в конце наших тренировок дядька мне посоветовал никогда этими приемами не пользоваться и пожелал самому на них не попадаться. С его слов выходило, что рассказывал он мне все это по настоятельной просьбе Прохора, сам бы он, по собственной инициативе, «портить» молодежь не стал. Мы и дальше поигрывали с Прохором под настроение, а последний год учебы, перед поступлением в университет, времени на бильярд было не так много, но минимум один раз в неделю я продолжал тренироваться на зеленом сукне.

Долгорукий расстроился: таким разбоем он фактически сам давал мне фору, отыграть которую было очень трудно. Спешить я не стал, обошел стол и оценил позицию со всех сторон. Начать решил с «чужого» в среднюю лузу — шар был практически «прямой» и не подразумевал никаких сложностей, самое то для того, чтобы настроиться и войти в игру. Помелив кий, я осознанно нанес удар «в пузо», то есть в центр «своего» шара. «Чужой» с характерным треском влетел в лузу. Следующим был тоже «чужой» на небольшой резке, но в угловую лузу, «свой» я постарался проконтролировать так, чтобы он не задел остальные шары, а, отразившись от двух бортов, встал в районе средней лузы. Так и получилось — от него я забил простенького «своего». Потом были еще три «чужих», последний из которых я бил с накатом «своего», поставив его около угловой лузы. Последние два шара забить не составило никаких проблем. Партия с кия…

— Алексей, а ты серьезный противник! — покивал головой Андрей.

— Нет, просто ты для меня очень хорошо разбил, да и кий «поповский»… — улыбнулся я.

— Это ты кому-нибудь другому будешь рассказывать! — улыбнулся он в ответ. — Позиция стояла, если не повезет, шара на четыре, а ты из нее максимум выжал! Разбой у нас в очередь, так что разбивай!

Он собрал шары в треугольник, проверил точку, линии и отошел в сторону. Разбил я чуть сильнее, чем Андрей, страхуясь от забития — нехорошо расстраивать пригласившую сторону, да еще и в собственном заведении и на знакомом столе. Так же, как и в прошлую партию, биток ударился в длинный, затем короткий борта и врезался в пирамиду. Я скорчил кислую мину, но остался очень доволен — «поляна» для Андрея была накрыта. Он так же, как и я, обошел стол, прикидывая варианты, а начать решил с «чужого» в угол. Свою серию Долгорукий закончил на шестом шаре, который у него застрял в створках лузы. Расстроившись, княжич сел в кресло и отпил томатного сока. Начать я решил именно с этого шара, подкатив еще два. Третьего катить было опасно — расстояние было слишком большим, элементарно могло «свести» (малейшая соринка, кусочек мела или неровность стола на тихих ударах довольно значительно сказывается не только на траектории, но и на направлении шара), и я попытался его оставить у лузы на ударе, но из-за того что мешался борт, удар получился слегка сверху вниз, «прокола шара кием» для нижнего винта не хватило, и «свой», после забития «чужого», пошел вперед, ударился о губки лузы и откатился назад.

«Вот идеальная позиция, для того чтобы феерично дать мимо! Никто точно ничего не заподозрит! Иначе потеряю я друзей, выиграв две партии подряд!» — подумал я, прицелился «чужому» практически в лоб, явно не дорезая, и ударил. Мимо! От досады я опять поморщился, а Андрей, уже и не надеявшийся постоять у стола, вскочил и с каменным лицом забил свои оставшиеся три шара.

Я мысленно улыбнулся: «Маркёр дядька Дмитрий остался бы доволен своим учеником!»

— Один-один! — сказал Долгорукий, собирая шары. — Может, в «сибирку» на победителя, а там и наши девушки подойдут?

В Москве эту игру одним шаром называли «сибиркой», на территории остальной империи — «москвой», или «московкой».

— Давай. С «дураками»?

— Для убыстрения игры, да.

Это означало, что, если падал в лузу биток («свой» шар, как правило красного или желтого цвета), ты его возвращал на стол и сам выбирал, какой из белых шаров убрать. Считался и «дурак», или упавший случайный шар. Эти правила отличались от более строгих, по которым считались только прямые и очевидные шары, не требовавшие заказа, случайные шары возвращались на точку, а сложные шары, такие как «свой к себе», «от борта в угол», «дуплет», «оборотный», «абриколь» и так далее, игрались только под заказ.

По очереди опять разбивал Андрей, и он опять не забил. Но и мне не встало ничего приличного. Эта партия в «сибирку» длилась у нас больше сорока минут. Мы путали друг друга отыгрышами (удар, главная задача которого не забить, а оставить своему противнику максимально сложную позицию, из которой он не только не сможет забить, но и отыгрыш будет затруднен). Когда я вырвался вперед со счетом шесть-четыре, пришлось