Дворянская семья. Культура общения. Русское столичное дворянство первой половины XIX века - Шокарева Алина Сергеевна

Примечательно, что и у их отца – императора Николая I – всю жизнь сохранялись дружеские отношения с братом Михаилом и сестрой Анной. Двор их мало замечал, и они образовали своего рода семейный клуб, даже носили особые кольца. Они и позднее поддерживали тесные семейные связи, которые Анна Павловна (будущая королева Нидерландов) называла «семейным союзом»[540].

3. Отношения с родителями

Родители стремились воспитать в детях почтение к старшим. Все в доме было направлено на поддержание авторитета родителей. В то же время и сами дети дорожили родительским вниманием. Например, П. А. Вяземский писал, что в те редкие вечера, когда в их доме было всего 2–3 гостя, а то и никого, отец оставлял детей ужинать с собой, обыкновенно в одиннадцатом часу, замечая: «Понятно, что эти дни дорого ценились нами»[541].

Павел Дмитриевич Киселев всю жизнь питал самые нежные чувства к матери и внушал своим братьям и сестрам обязанность заботиться о ее спокойствии и удобствах жизни. Ей он писал: «до последней минуты существования моего сохраню все чувства любви, преданности и послушания, с коими не переставал быть вам, милостивая государыня матушка, покорным сыном»[542].

Е. В. Новосильцева отмечала, что в доме ее бабушки взрослые, уже поседевшие дочери не могли послать слугу из дома и на два шага без ведома матушки; ни одна из них не выходила из дома, не поцеловав ее руки и не прибавив: «Я, маменька, туда-то собираюсь. Можно?» «Бог с тобой», – отвечала обыкновенно старушка. За исключением этих патриархальных обычаев, которые в сущности не были нисколько стеснительны, дочери обращались с матерью совершенно свободно[543].

По наблюдению Е. А. Сабанеевой, «в семье Несвицких особенно ясно выражалось почитание старших; оно стояло будто на первом плане и должно было руководить всеми движениями в семье и доме. Приемы со старшими (les grands parents) носили у Несвицких характер даже какого-то приторного подобострастия, которое сначала удивляло, но впоследствии являлось такою удобоисполнимою обязанностью со стороны молодого поколения, что это делалось охотно. <…> В доме иначе не говорили как: „Дядюшка или тетушка изволили приехать, изволили огорчиться, изволили прогневаться, изволили мне то или другое пожаловать“. <…> В итоге семья Несвицких имела характер весьма почтенный и патриархальный»[544].

К родителям обращались ласково-почтительно: «матушка», «маменька», «голубушка», «мамаша», «папаша», «папенька», говорили им обычно «вы», редко – «ты»[545]. «Бесценнейшая маменька», «Покорный сын Ваш», «Прощайте, милая, бесценная мамаша, крепко, крепко обнимаю вас, целую руки ваши», – пишет М. Д. Воеводский матери[546]. Таким обращением, а также традицией целовать руки родителей подчеркивалось уважение к старшим и нежная привязанность к ним. Как пишет П. И. Сумароков, дети в XVIII и начале XIX века «родителей не называли папенька; они не говорили им ты, не трепали по плечу и признавали их существами священными. Панибратство, приличное для равных, не у места между повелевающим и подчиненным. <…> Сыновья в лентах, дочери замужние обходились с отцами, матерями с почтением, целовали руки их и не садились перед ними без позволения. Не проходило дня без свидания; приедут и осведомляются, что делал отец, как провела ночь мать и кто приезжал к ним»[547].

Также распространен был обычай отсылать родителям журнал с подробным описанием каждого дня. Таким способом родители могли больше узнавать об интересах детей, поддерживать эмоциональную связь с ними, быть в курсе всех происшествий. Так, например, делала Елизавета Давыдова в то время, когда она жила в Москве у дедушки, графа В. Г. Орлова, а ее родители, братья и сестры для поправки здоровья находились в Италии[548]. Так же поступал Александр Иванович Барятинский в 1830 году, когда в Москве свирепствовала холера и положение сына вызывало справедливое беспокойство матери[549].

К дедушкам и бабушкам дети также были очень почтительны, обращались к ним по-русски (дедушка, бабушка) или по-французски (гранпапа, гранмама), на письме добавляли «любезный»[550]. Михаил Лермонтов обращался в письмах к Е. А. Арсеньевой «милая бабушка», на «вы», подписываясь «покорным внуком»[551].

М. И. Глинка с почтением писал своей матери: «Христос воскресе! Поздравляю вас с праздником воскресенья и молю провидение – да хранит ваше драгоценное здоровье, и да ниспошлет на вас всевозможные блага и радости на земле, и да позволит мне быть вам в утешение»[552].

В 1837 году, будучи в Италии, сын знаменитого историка полковник А. Н. Карамзин писал письма к матери, обычно заканчивая их словами: «Прощайте, милая и возлюбленная маменька, нежно целую Ваши ручки и крепко прижимаю Вас к сердцу, исполненному сыновней любви», или: «Нежно и крепко обнимаю Вас горячими объятиями, милая и добрая маменька, и тысячу раз целую Вашу ручку. Благословите меня».[553]

Воспитанный на романтических идеалах, молодой Михаил Дмитриевич Воеводский пишет родителям: «Целую ручки и пальчики ваши, сестер и братьев тоже. Сын ваш, готовый за вас и в огонь и в воду Михаил Воеводский»[554].

Николай Давыдов в своих письмах к родителям в Сибирь обращается к ним так: «Любезные родители», «Прощайте, Дражайшие Родители, целую ваши ручки тысячу раз», «Прощайте, любезные родители, целую ваши ручки тысячу раз, также и милых братцев и сестрицу», «ваш покорный сын Николай Давыдов», «Ваш любящий сын Николай», «Mon tres cheri Parents»[555]. Его сестры также писали родителям, сообщая о своих успехах, о том, как они живут вдали от них. Например, в 1831 году Екатерина пишет: «Милинькия Папинька и Маминька. У меня уже давно прошла лихорадка не беспокойтесь пожалуйста больше, я уж теперь совсем здорова». Сообщает милые семейные новости. Далее приписка по-французски: «Ma cher maman et Papa. Эту подушку которую мы шьем назначили папиньке а вам я буду шить шемизетку когда мы были у Муравьевых я с Лизинькой игралась в куклы. Мы очень часто гуляем». «Мои дорогие Мама и Папа. Я хотела сделать эту запись на Французском, но (сперва) подзабыла. Отныне и далее я буду писать по-французски. Я очень люблю мою няню, она очень хорошая и сама дает нам уроки Грамматики, Закона Божия и географии. Лизина очень приятная, мы ее очень любим. Извините, мои дорогие Мама и Папа за мою невнимательность, я писала как курица лапой. Прощайте, мои дорогие Мама и Папа, я вас целую от всего моего сердца, моего брата и мою сестру и Лизу»[556].

После женитьбы молодой супруг становился сыном для родителей жены, а его супруга, соответственно, – дочерью для родителей мужа. К ним обращались почтительно и называли так же, как и своих отца с матерью. Например, А. А. Меншикова (супруга адмирала А. С. Меншикова) в письмах к свекру Сергею Александровичу обращалась так: «Милостивый Государь Батюшка!» и подписывалась: «покорная дочь ваша». Ее муж писал к теще: «Милостивая Государыня Матушка Александра Максимовна». В ответ А. М. Протасова (мать жены) писала зятю: «милой друг Александр Сергеич», «любезный друг»[557]. Михаил Федорович Орлов так завершает письмо к тестю Николаю Николаевичу Раевскому: «Прощайте любезный батюшка, ваш сын нежно вас обнимает и целует ваши и матушкины ручки»[558]. Петр Львович Давыдов в письмах обращался к тестю графу В. Г. Орлову традиционно «Милостивый Государь Батюшка», а также «Почтеннейший мой благодетель», подчеркивая свое уважение к графу, к его статусу в семье и в общей системе чинов[559]. Писатель В. А. Соллогуб вспоминал, что его теща, Луиза Карловна Виельгорская, к нему не благоволила, в то время как с тестем Михаилом Юрьевичем у них сложились отличные отношения[560].